Не достаточно того, что она хотела быть распутной. Она хотела, чтобы люди видели это.

— Я такая плохая, — прошептала она, голос сорвался в стон. Ноэль готова была кончить. — Я грязная.

Джаспер покачал головой, сжав зубы.

— Если бы это было плохо, ты думаешь, я бы стал это делать?

Он двигал рукой быстрее, его пальцы трахали ее твердыми ударами.

Нет. Эйс — да. Даллас — может быть. Но Джаспер был так осторожен с ней. Он контролировал ее, он понимал, что делает, уговаривая ее шаг за шагом идти вперед, пока не лишил ее защиты. Это не было плохо.

Но она все еще не совсем доверяла себе. Ноэль боролась с ремнями, задыхаясь от кожи, впивающейся в тело, стонала от холода стали. Когда его пальцы врезались в нее в последний раз, и она закричала, она почувствовала себя грязной, пошлой и развратной — а еще она ощутила удовольствие. Унижение и удовольствие сплетались, питались друг другом, пока первое не победило.

Джаспер перестал трахать ее пальцами, его движения стали легкими, ритмичными внутри нее. Эйс надавил пальцами на сжатые кольцами соски Ноэль — и это был болезненный, но одновременно приятный контрапункт.

Голос Джаспера пронзил ее.

— Еще раз.

— Я не могу, — возразила она, хотя киска ее уже пульсировала, готовая кончить, но было невозможно чувствовать так много, так быстро. — Я не могу.

Рука Эйса закрылась в волосы Ноэль и грубо дернула. Ноэль смущенно захныкала, когда он щелкнул застежкой на ее соске.

— Милая маленькая лгунья. На твоем месте, братишка, я бы заставил ее кончить еще дважды за каждую ложь.

— Только один раз. — Джаспер коснулся языком ее подбородка, нижней губы, а затем оттолкнул пальцы Эйса в сторону, чтобы подразнить языком сосок.

Сосок горел, а потом и Ноэль вспыхнула, потеряв себя на один долгий волнующий момент. Ни стыда, ни вины… ни тела. Просто блаженство — и Джаспер, и она перестала бороться и поплыла на волнах удовольствия прочь.

Вверх и вверх, и только вверх, без конца, пока его пальцы не погладили ее щеку, и реальность не вернулась.

Ноэль осознала, что она завернута в одеяло и прижимается к груди Джаспера. Моргая, она откинула голову и увидела Эйса, который наблюдал за ними со странным выражением лица. Ноэль бы поклялась, что это ревность.

Она исчезла через мгновение, когда он улыбнулся.

— Вот и все, Джас. Твоя девушка спустилась с небес

— Прекрасная. — Джаспер гладил ее волосы, расчесывая запутанные влажные пряди пальцами.

Мягкость заставила ее задрожать. Она повернулась лицом к его ладони и закрыла глаза.

— Я не знаю, что произошло.

— До или после того, как мы заставили тебя кончить?

Она засмеялась.

— После. А может и во время.

— Ты отправилась в небольшое путешествие, милая. — Джаспер поцеловал ее за ухом. — Теперь Эйс сделает тебе наручники.

— Но ты вытащил меня из кресла. — И она не испытывала желания покинуть теплый кокон этих объятий.

Эйс фыркнул и рассмеялся.

— Я все равно это сделаю. Но ты снова возбудишься, а твоя большая, тупая скотина оторвет мне яйца, если не сможет погладить и обнять тебя снова.

Джаспер пнул подножку.

— Меньше слов, больше дела.

Они сидели так, что Ноэль не составило труда вытащить из одеяла руку и протянуть ее Эйсу. Он подмигнул ей, прежде чем вернуться к работе, и с первым уколом Ноэль поморщилась.

Это едва ли была боль, просто жужжание, которое вибрировало в теле, и она закрыла глаза с долгим вздохом.

— Что будет после?

— Готовься. — Джаспер улыбнулся ей в щеку. — Каждый раз, когда Эйс делает тату, у нас вечеринка.

— Какая вечеринка?

— Не такая, как у Далласа. Мы пьем и радуемся тому, что нас стало больше.

— Интересно.

Она снова плыла, в его голосе и тепле его тела и в сладком поцелуе боли, который был ценой за принадлежность к его семье.

Джаспер на нее претендовал. Татуировка Далласа, чернила Эйса, но каждый укол иглы, вонзающийся в ее кожу, был Джасом, связывающим ее с семьей, связывающим ее с ним.

— Не отпускай меня.

— Не отпущу, Ноэль.

Даллас

«Ликеры О’Кейна» процветали благодаря тяжелой работе, и эта работа должна была выполняться каждый день, даже когда первый из помощников Далласа забывал обо всем ради какой-нибудь киски. Не любой заметил бы изменение каменного выражения лица Джаспера, но Даллас слишком долго знал своего друга. Ноэль была милой маленькой задницей, а Джаспер запал на нее.

Даже сейчас легкая улыбка играла на его губах. Ну, хотя бы Брен выглядел как обычно — жесткий сильный О’Кейн. Через пять минут дверь в комнату откроется, впуская союзников, которые могут стать врагами — даже без какой-либо провокации. На этот раз место встречи выбрал Даллас, заброшенный бар на границе между Третьим и Четвертым секторами. Все были менее дергаными на нейтральной территории, но насилие тут происходило раньше… и могло случиться снова.

Но, он надеялся, не сегодня.

— Итак, твоя девушка готова к большой приветственной вечеринке, Джас? — спросил Даллас.

— Да, перевязанные запястья и все такое. — Джаспер выгнул бровь. — Передумал принимать ее так быстро?

Он успел обдумать дважды тот день, когда девушка наткнулась на Джаспера. Сегодня вечером он обдумывал это уже в пятнадцатый раз.

— Просто считаю время до дня, пока ты не отметишь ее.

Улыбка Джаса пропала.

— Посмотрим.

По крайней мере, ублюдок не потерял остатки разума. В коридоре раздались шаги, и Даллас кивнул Брену и Джасу, прежде чем расслабиться в обманчиво обычной позе — с рукой, лежащей на бедре возле пристегнутого к нему пистолета.

— Вот и вы.

Уилсон Трент был разумным, и сегодняшний день не был исключением. Сначала вошел он, за ним — четверо его людей, и все они осмотрели комнату, прежде чем усесться на места.

— О’Кейн.

— Трент.

Трент привел усиленную охрану, но именно напряжение его взгляда сказало Далласу, что они могут попасть в ловушку. Взгляд Трента казался слишком твердым, слишком неподвижным. Предвкушение висело в воздухе, такое ощутимое, что Даллас мог его ощутить.

Блядь. Этот ублюдок решил сыграть в одну из своих игр.

И тут же Трент подтвердил подозрение.

— Я удивлен, что ты сегодня не послал сюда людей, а решил прийти сам. Ходят слухи, что ты был слишком занят в Четвертом, разыгрывая папочку.

Чертов Джаспер и чертова Лекс. Они спасли девушку с улицы, словно рыцари в сияющих доспехах, но она теперь была их слабым местом.

— Для тебя, Трент, я всегда найду время, — мягко ответил Даллас, доверяя Джасперу роль ведущего в этом представлении. — Но мы можем поговорить о новой девушке, если хочешь. Большие глаза, тугая маленькая киска. Когда-нибудь трахал кого-то из ангелов Эдема? Сначала они в шоке, но если вести себя правильно, они сами начинают просить хорошего члена.

Трент пожал плечами.

— Какая новая девушка? Я говорил об этой… танцовщице, — он повернулся к качку слева. — Еще раз, как ее зовут?

— Алекса, — прогремел мужчина.

— Вот, речь о ней.

Ложь. От них несло обманом, но Даллас не мог позволить себе дать слабину. Не мог вздрогнуть, не мог пошевелить и ресницей и создать впечатление, что Лекс для него что-то значила. И, к слову, не мог вырезать язык этого ублюдка за то, что осмелился произнести ее имя.

Хотя смотреть, как он истекает кровью и плачет, будет приятно.

Но Даллас не достиг бы своего положения, не умея так же хорошо врать, как и изобличать ложь, поэтому он улыбнулся.

— Лекс чертовски здорово танцует. Но ее не слишком легко удивить, если ты об этом.

Трент поднял одну руку, давая своим людям сигнал.

— Я привел кое-кого для нее. Подумал, что ты можешь передать подарок.

Когда дверь снова открылась, Далласу пришлось собрать все силы, чтобы не напрячься. Женское рычание предшествовало безошибочно узнаваемому звуку шлепка. Даллас сопоставил происходящее с насмешливым вопросом Трента о Ноэль — а он спрашивал именно о ней, — и уже понял, где ждет ловушка.

Поэтому он не удивился, когда один из мужчин Трента затащил в комнату упирающуюся брюнетку. Она была стройная, красивые ноги, короткая мини-юбка, подходящий по цвету кожаный бюстгальтер. Наручники вокруг запястий и ошейник тоже подходили по цвету. На щеке девушки алел яркий отпечаток руки, но она казалась несломленной. Когда мужчина, таща ее, дернул цепочку, соединяющую ошейник с наручниками, она зарычала и плюнула на него.