Брен пока учился.

— Если я начну обращаться с женщинами, как Уилсон Трент, на кой черт им будете нужны вы?

— Нет, я имею в виду… — Брен хмыкнул, скорее, самоуничижительно, нежели с юмором. — Вариантов не особенно много.

— Для тебя, возможно. Для меня… — Даллас пожал плечами и потянулся за новой доской. — Не всегда хорошо быть королем.

— Правда? — Брен занялся тем, что соединил четыре куска вместе, чтобы сформировать дно ящика.

Иногда было трудно сказать, закончил он или просто ждет.

— Если тебе есть, что сказать…

Брен улыбнулся.

— Это моя роль? Придворный шут? Я могу спокойно говорить все, что захочу, потому что кто-то должен говорить правду королю?

— Скорее, доверенное лицо, — мягко поправил Даллас. — Ты и Джас, оба. Он не позволит мне быть слишком жестким, а ты не позволишь мне быть слишком дураком.

Брен уперся кулаками в стол и уставился на лежащие перед ним доски.

— Не думал, что тебя можно испугать, вот и все.

Он мог легко отбить эту подачу, сказав, что не боится Лекс, и это было бы правдой. Сама Лекс его не пугала. Мысль о том, как быстро она может возненавидеть его… — Я не боюсь. Я просто осторожен.

— Осторожность — это разумно. Замечательно.

— Не мог бы ты сказать это еще менее убежденно?

— Наверное, нет, хотя мог бы попробовать.

Даллас вздохнул и воткнул гвоздь в ящик.

— Ты паршивый шут. Всю правду, никаких шуток.

Брен пожал плечами.

— У меня нет чувства юмора, разве не так все говорят?

Все, кроме Джаса, который всегда считал, что Брен забавен. Даллас думал, что все намного проще.

— В последнее время тебе не над чем смеяться.

— Да и другим тоже, разве нет? — Брен протянул руку и выхватил молоток из руки Далласа. — Однажды я пытался клеймить Лекс. Она тебе когда-нибудь говорила?

Кулак Далласа сжался в воздухе, но Брен был слишком умен и предупредил его движение заранее. Не то чтобы Даллас замахнулся бы молотком на одного из своих людей — но одного импульса было достаточно, чтобы заставить его остановиться.

— Нет, она никогда не упоминала об этом.

— Меня это не удивляет.

Даллас старался говорить ровным голосом.

— Так. Ты пытался.

— Я был еще новичком, — объяснил Брен, пожав плечами. — Я ничего не знал.

Хорошее заявление. Его собственная ловушка, та, что должна была заставить его спросить, «не знал чего»? Как будто ответ не висел в воздухе — все думали, что Лекс принадлежит ему, как и он сам, и Даллас не собирался никому доказывать обратное. И она тоже, да благословит ее бог.

По крайней мере, большую часть времени.

Мысль о двух мужчинах, которые увели Лекс, заставила его снова изменить направление беседы.

— Как поживает девушка? Сикс? Она уже начала нам доверять?

— Нет. — Брен замер с молотком в руке. — Думаю, для этого еще слишком рано. Она все еще наполовину уверена, что от нас стоит ждать подвоха. Что мы заставим ее страдать.

Даллас приподнял бровь.

— Так делал Трент?

— Да. Возможно, самое худшее, что он делал.

Это было не в духе Трента — порочная игра, которая требовала терпения и способности лгать, и Даллас предположил, что один он этого сделать не смог. А, может быть, это просто никогда не было ложью — может быть, он просто был этаким гребаным ребенком. Ребенком, который лелеял свою любимую игрушку, пока ему не стало скучно, а затем разбил ее, чтобы никто больше не мог с ней играть.

Вероятно, здесь было что-то очень личное, но Даллас не хотел задумываться.

— Она должна доверять тебе, хотя бы немного.

— Делаю все возможное.

Брен перевернул ящик и положил полоски дерева на дно.

Даллас отказался от попытки изображать деятельность и перешел к дальней стене, где Брен уже разжег огонь. Мэддокс потратил год на усовершенствование электрического нагревательного элемента для утюгов О’Кейн, но Даллас предпочел старомодный способ. Электричество, которое они выкачивали из энергосистемы Эдема, теперь было намного надежнее, чем в предыдущие годы, но все еще были сбои и отключения. Работа должна была продолжаться, даже когда электричества не было.

Он выбрал два самых больших утюга и поставил в огонь.

— Дай мне знать, когда решишь, что можно ослабить поводок. Я не готов дать ей свободу, но ей не обязательно все время сидеть взаперти.

Брен забил последний гвоздь.

— Я дам тебе знать, когда ты сможешь передать ее Лекс.

Он не мог сдержать фырканья.

— Я не думаю, что Лекс ищет другого товарища по играм. Она влюблена в Ноэль.

Брен резко остановился и посмотрел на Далласа, покачав головой, затем вернулся к заданию с неразборчивым бормотанием. На этот раз Далласу не хотелось искать ответ. Он знал, что хотел сказать Брен.

Передать ее Лекс.

Как будто Лекс была его проклятой королевой. Как будто она не трахалась с парочкой уличных драчунов только для того, чтобы напомнить ему, что он может рассчитывать на ее преданность, но никогда не сможет владеть ее телом. Чем крепче Даллас прижимал ее к себе, тем больше она ускользала… и мысль о том, что он потеряет ее навсегда, заставляла его думать о том, чтобы заковать ее в цепи.

Может, и стоит. Он мог бы использовать Трента, чтобы клеймить ее — и показать, как это хорошо.

Если она согласится. Если этого будет достаточно.

Нет, нет смысла притворяться, даже перед самим собой. Этого никогда не будет достаточно. Ни ошейника, ни отметины. Ему нужны ее разум, тело и душа, и Лекс не согласится на такой контроль. Они уничтожат друг друга. Он уничтожит ее, и это единственное, чего он не сможет вынести. Лучше брать то, что она давала сама, и позволить им обоим оставаться живыми.

Хотя бы частично.

Глава 16

В воображении Ноэль соблазнение Джаспера началось иначе.

Во-первых, в ее воображении у нее было время подготовиться. Принять ванну, подобрать идеальный наряд. Идеальное нижнее белье. Идеальные драгоценности, удивительно сексуальные, завели бы ее еще до того, как она добралась до его двери.

Ее фантазии не включали в себя пьяную официантку, клуб, полный шумных людей, да еще и Далласа, который решил, что они, черт возьми, будут открыты до тех пор, пока у посетителей есть деньги. К тому времени, как вышибала почти выкатил последнего посетителя за дверь, Ноэль была измотана, немного растрепана и находилась в каком-то нервном состоянии между усталостью и диким возбуждением — так, что едва могла усидеть на месте.

Она почти решила отказаться от всего этого в пользу расслабляющего часа, проведенного в ванной Лекс, и ночи сна. Но очутившись в длинном коридоре, который вел в комнаты Джаспера и к его двери, не смогла себя пересилить.

Он был тем, кто мог бы дать ей расслабление, даже если это означало просто поцелуй у двери перед тем, как она отправится спать одна. Поэтому, когда дверь распахнулась в ответ на стук, Ноэль сделала именно это — отбросила все свои планы в пользу того, чтобы подняться на цыпочки и прижаться губами к его губам.

Джаспер поднял ее на руки, все еще целуя, когда дверь за ней захлопнулась. Язык провел по губам Ноэль, затем скользнул ей в рот, лениво исследуя его, пока она не ударилась спиной об стену.

— Долгая ночь?

— Бесконечная. — Удивительно, как быстро прошла боль в ногах. Стоило всего лишь зависнуть в трех дюймах над землей. Ноэль обхватила его бедро ногой и улыбнулась. — Даллас не закрывал двери, пока не опустошил все карманы. Но чем пьянее они становились, тем больше были чаевые.

— Это ведь хорошо, правда?

Ноэль порылась в кармане и вытащила толстую пачку туго свернутых купюр. Она пересчитала деньги, ошеломленная осознанием суммы и пониманием, что эти деньги теперь ее.

— Если ты пообещаешь отвезти меня на рынок в самое ближайшее время. Пришлось пообещать Далласу, что без тебя никуда не пойду. Он настаивал.

— Он сейчас со всеми такой, не только с тобой. — Джаспер засунул деньги обратно в ее карман и направился в ванную. — Мы все на нервах, по понятным причинам.

— Я знаю. Лекс тоже это чувствует. — Это был самый вежливый способ описать ее настроение. Сегодня все ходили вокруг нее на цыпочках, кроме Далласа. Он вел себя так, будто ничего не случилось, и это только еще больше злило Лекс.

Джаспер поставил Ноэль на пол и выключил душ.

— У Далласа бывают моменты, когда он напряжен, но это не какая-то сексистская фигня. Думаю, с ними что-то не то.