С обеда пошёл ленивый неясный дождь – вроде есть, а вроде и нет. Но обойдя несколько магазинов, я вымок. Переодеваюсь. Сушу волосы полотенцем.

Значит, мизансцена такая: гипертрофировано и гротескно, грубыми мазками будем разыгрывать сцену "купли-продажи". Отчаянно хотелось ткнуть Кира носом в его "заработок"! Нет, даже не носом – всего окунуть в это дерьмо. Пусть наестся досыта.

Квартиру особо убирать не пришлось – чисто, повесил в шкаф пару рубашек со стульев и вытер пыль с мебели. Потом сидел и слепо пялился в телевизор. Не включал. Зачем?

В девятом часу привезли запечатанную коробку с лепестками. Хорошо, что не опоздали. Странно, коробка оказалась тяжёлая.

Итак... Столик в гостиной сервирован, шампанское охлаждается. Всё. Сейчас раскидаю лепестки. Только схожу на кухню попить. Тошнота так и не проходит, скорей бы уже всё закончилось. В животе, как огромный булыжник ворочается.

А что девушки делают с этими лепестками? Ну вот, лежат они под ногами или на кровати, и что? Просто, для красоты, что ли? Я сидел с распечатанной коробкой на коленях и перебирал пальцами бархатные нежные лоскутки. Они приятно холодили пальцы. Отпустило немного.

Сейчас придёт Кир (десять минут до девяти осталось) и... Одна мысль о том, что я смогу прикоснуться к нему, к его рукам, губам... Губы. Да, к губам... Зарываюсь в коробку руками глубже. Приятно... Начинаю горстями подцеплять порции разноцветного живого конфетти и словно "солю" пространство возле себя.

Губы Кира... Они... Да что не так с губами-то? Его язык, что облизывает их. Я буду сам облизывать его губы. Я буду...

Стоп! Кир сегодня облизывал свои губы, склонившись около дверцы моей машины. Он делал это и в тот раз, когда я хотел его подвезти. Он... Он и так ждёт, что я затребую его самого, в качестве уплаты. Он готов, он сам собирается! А я? Банально до рвоты, той самой, что преследовала меня весь день... я буду тем самым папиком, который снял себе мальчика и всё это... Обвожу глазами декорации. Как-то телескопически точно вижу каплю воды, повисшую на виноградинке, свисающей с тарелки с фруктами: она уже достаточно накопила веса, чтобы через мгновение, блеснув в свете люстры, соскользнуть на полированную поверхность. Стол – сервирован. Всё готово! Я всё приготовил, чтобы Кир...

Тру лицо, мыслей нет. Это конец! Пытаюсь стереть с лица что-то липкое, вязкое, то, что сегодня просочилось в мою машину, в меня, когда он стоял возле окна и улыбался. Языком по губам... Вот оно!

Твою мать! Я – тупой идиот!

Он же и ждёт, что я куплю его! Как все остальные!

Нет!

К чёрту лепестки, к чёрту шампанское, к чёрту фрукты, конфеты.

Падаю на пол, на колени... Быстро! Начинаю руками сгребать все эту мерзкую, холодную розовую чешую. Эх, мне бы веник. Быстрее, быстрее, обратно в коробку. Остатки загоняю под ковёр ногой. Столик – в спальню, на место. Бутылки – под ключ, в бар. Фрукты и всё оставшееся – в холодильник.

Оглядываю комнату: ничего необычного. Никаких подготовок к празднеству очередного падения души не видно: человек банальнейшим образом пришёл с работы домой. А сейчас я сяду в кресло и включу плазму. Когда он придёт, я даже выключать её не буду.

Ещё раз оглядываю комнату – порядок.

Ранее указанный в программке спектакль отменён. Вместо него объявлен другой. А декорации на сегодня – это отсутствие декораций.

Сегодня Кир будет говорить о долге. И я буду говорить с ним о нём. Говорить! И только. Голая сцена – это современно. Мой авангардный спектакль с минимумом бутафории сейчас начнётся. Звонок. В моём театре только один звонок перед представлением и он только что был.

Иду к двери, выравниваю дыхание.

Хоть я и талантливый актёр, но это мой первый выход в этом спектакле, поэтому волнение вполне допустимо.

Открываю. Кир.

Пунктуален. Улыбается, но видно, что не в своей тарелке. Не привык ещё, мальчик?

- Привет, – стаскивает свои кеды. Поднимает голову на меня – ни капли смущения. Волнение есть, но смущения, стыда – ни капли. Киваю на его приветствие и другим кивком в сторону комнаты приглашаю пройти. Идёт за мной.

- Садись, – поворачиваюсь к нему и показываю рукой на кресло.

Плазма что-то вещает про какие-то события. Новости – хорошо, нейтрально. Давай, Кир, твой ход. Садится в кресло, смотрит на меня. Как изучает. Вроде и улыбается, но как-то смазано. Не по себе? Что дальше? Стою, смотрю на него.

"Первый акт начался. Это деловое свидание, почти – переговоры. А паузу держать не буду, он может решить, что это намёк".

Я – спокоен. Даже тошнота исчезла. Верный признак того, что всё делаю правильно:

- Ну что, к делу? – Кир продолжает сидеть в кресле, всё также смотрит на меня и молчит. - Ты хотел поговорить? – напоминаю или констатирую я. – Или уже деньги принёс?

Его взгляд слегка изменился – он задумался.

"Давай мальчик, давай, шевели мозгами, хотя тебе это всё равно не поможет – я сегодня и вечером аналитик, подработаю слегка. Сашка не узнает". Я наслаждался своей игрой: только деловой интерес в глазах, сухость и отстранённость в позе, в движениях. Руки сплёл на груди, не отрывая глаз от лица Кира, делаю пару шагов назад и облокачиваюсь на стол: актёры не должны находиться долго в статичных позах, зрители могут заскучать.

Я видел, как всё растеряннее становится Кир. Не ожидал? Но к кульминации переходить ещё рано.

- Ну, так?

- Принёс, - Кир окончательно смешался и я едва услышал, что он сказал, настолько это прозвучало тихо.

Я оттолкнулся от стола, прошёл в своё кресло напротив плазмы, почти с размаху плюхнулся в него, будто уходя с головой в очередной репортаж кого-то там откуда-то там... Через пару секунд, не поворачивая головы к Киру, через плечо:

- Принёс? На стол положи. И дверь за собой захлопни сам, пожалуйста, - вот так, без эмоций, без сантиментов.

Тишина. Он, по всей видимости, так и продолжал сидеть в кресле. Как же я хотел посмотреть на выражение его лица! Но нельзя. Идёт сцена деловых переговоров. А в переговорах – кто кого.

Если я сейчас разыграю всё верно, то получу его.

Спит с мужиками за деньги? Так пусть это буду я! Мне уже всё равно. Я мог жить, зная, что он где-то там, далеко от меня, вставляет пистолеты в чьи-то чужие тачки... Вставляет. Но, что кто-то вставляет в него... Это было слишком! Это смерть. Каждый раз, как представлю – он уходит с кем-то, чтобы...

Я буду содержать его, если ему это надо. Но надо всё верно сыграть. Чтобы он понял...

Тишина давила, она, казалось, заглушала даже работающий телевизор. За моей спиной ничего не происходило. Ну что ж, а вот теперь пошла финальная сцена:

- Если не принёс, то я могу подождать. Проблем нет, - я начал подниматься с кресла, щёлкнул пультом. И-и-и, вот оно... – Кир, я за сегодня устал. Если у тебя всё, то давай закончим, - выхожу из комнаты.

Так. Теперь на кухню. Двери открыты – ему всё слышно – щёлкнул электрическим чайником. Захлопал дверцами. Так. Главное с шумами за сценой не переборщить. Замер. "Раз, два, три..."

- Кир, входную дверь захлопни, как будешь уходить, - это я ему, чуть повысив голос, "докрикиваюсь" до комнаты, вроде как вспомнив о нём. И после закрываю кухонную дверь.

Всё. Занавес.

Сердце билось ровно. Почти.

В квартире тишина, будто и нет кроме меня никого.

"Кир, мальчик, на поклон я не выйду, не жди".

А сыграно отлично. Даже Сашке, ценителю эффектных сцен понравилось бы.

Вот и щелчок – захлопнулась входная дверь.

*А.С.Пушкин. Руслан и Людмила.

Глава пятнадцатая

Теперь дело во времени. Я не знал, приносил ли он действительно деньги или изначально шёл "продаваться". Главным было другое – мне осталось только протянуть руку. Да ещё одна малость – выбрать момент.