- Могу тебя подвезти, – Кир, повернувшись всем телом ко мне, несколько секунд разглядывал меня. А вот тут-то завибрировала последняя мышца в моём теле: сердце заскакало, забилось так, что средняя пуговица на моей рубашке заходила ходуном. Он видит? Я пригладил рубашку на груди, придержал рукой.

- Легко! – он поднял вверх уже свободную правую руку, сначала растопырил пальцы, потом как-то взмахнув по-особенному в воздухе замысловатой щепотью, склонил голову в дурашливом поклоне. "Франция, мушкетёры..." – отчитался мозг.

Я сел в машину, пытаясь унять дрожь. Посидел, пока сзади не услышал раздражающе противный сигнал.

- Уезжаю, уезжаю, - я отъехал чуть дальше, встал недалеко от выезда с заправки. Почти бегом расплатился. Кассирша никак на меня не отреагировала, и я счёл это добрым знаком.

Я не знал, откуда он появится – здесь было столько всяких разных неприметных дверей для персонала. Выдохнул, постарался успокоиться. Стал разглядывать свои руки, лежащие на руле. Считал до десяти. После очередной десятки поднял голову и увидел в зеркало заднего вида Кира: с брезентовой сумкой через плечо, в светлой ветровке и голубых джинсах. Он прямиком шёл к моей машине. С заправки протяжно свистнули. Кир чуть опустил голову, но траекторию не поменял. Я снова стал смотреть на свои руки – теперь мне бы помог счёт до ста, но, увы... у меня просто не было на это времени.

 - Ну что, поедем?

Я едва сдержался, чтобы не подпрыгнуть от неожиданности: Кир уже стоял около моей дверцы. Он стал приближаться... ближе... ближе ко мне, немного согнулся, прислонился к машине. Вот он сложил в открытом окне руки, положив одну на другую, вот он плавно опускает свой подбородок на эту импровизированную полку, наваливается телом на машину – между нами было сантиметров десять. Я чувствовал его дыхание.

Кир пристально смотрел мне в глаза и нежно улыбался. "Нет, я погорячился, - видя его так близко и... улыбка... – до ста явно будет мало!"

Я застыл, словно чугунный памятник очередному писателю в чугунном кресле и продолжал пялиться на него. Губы были так близко. Язык... Что он делает? Звуки смазались, стёрлись. Я видел только его язык, что облизывал губы.

- ...как?

Я, смог, наконец, оторваться от созерцания его рта и посмотрел на него. Что он сказал?

- Чего замер, говорю? К тебе поедем или ко мне? – он ещё раз медленно с выражением облизал губы и сделал то пошло-мерзкое движение языка за щекой. – Так как? Куда двинем?

Я очнулся. Этот тон, эти недвусмысленные движения, выражение его лица... Так он – шлюха? Собрался к очередному, подрабатывать? Кровь бросилась мне в лицо, застучало в висках. Я стиснул зубы.

- Отойди от машины, - процедил я.

Парень не двинулся.

- Пошёл вон!

Кир чмокнул воздух около меня, подмигнул и обижено-манерно пропел:

- Ну-у-у... как хочешь. Сам позва-а-ал...

Я уже не слышал, не слушал, не хотел слышать. Взревел мотор... только бы заглушить его слова, его развязные интонации. По газам. Кир еле успел отскочить от машины.

Припарковавшись у дома, я долго не выходил. Машинально гладил руль и повторял:

- Детка... детка...

Дома у меня нашлось полбутылки водки.

Значит, вот какие нынче в моде подработки у студентов? И клиентов искать не надо – сами подкатывают, и выбор можно сделать хороший – оценил тачку и...

Одна, вторая... Где-то был хлеб. Завтра на работу. Ещё одна...

Он такой... он такой! Мысли не связывались. Ещё одна...

Губы... Его руки... Длинные пальцы... А язык... маленький розовый кончик! За это надо выпить!

«Выкручивается» он!.. И почему я не дотронулся до него тогда, когда он только присел, так близко... так близко был... Надо было сразу, чтобы он не успел... не успел начать... Шлюха!

Это всё? Уже? Значит эта – последняя!? Ладно...

Кровать, я иду! Или не иду... Нет, лучше пойти...

Всю ночь я целовал эти развратные губы, я мял, жевал их, посасывал язык, врывался в рот... глубже, глубже... Мне хотелось в него, совсем, до конца, до крика: чтобы он стонал мне в рот, чтобы шептал моё имя, чтобы дрожал, вжавшись в меня.

В животе закручивалась огненная пружина, туже, туже... Лицо Кира плавало, кривилось, туманилось: "Сам позва-а-а-ал... Иди ко мне!"

Вскочил на кровати, сел. В трусах – мокро. "Ещё не хватало. Мне ж не пятнадцать!" – я с остервенением тёр губы. Они зудели, ныли, словно всё было наяву: его дыхание, прохладный шёлковый кончик языка, что скользил...

Твою мать!

Что я творю! Парень – шлюха. Может даже и профессиональная шлюха. А я как влюблённый подросток кончаю от своих снов.

Только пять утра. У меня ещё два часа. Смогу?

Лёг, закрыл глаза... Язык, облизывающий губы, близко-близко...

Не могу. Я даже закрыть глаза не могу, чтобы не увидеть его.

Опять? Только ж кончил? Я сдёрнул испачканное бельё, отбросил к двери. Может так получится? Насколько мог терпеть сжал яйца, продышался... Легче.

Но теперь я был учёный и глаза закрывать не стал, так и лежал, мечтая уснуть, пялясь в потолок. Кажется, получилось?

Глава восьмая

- Выручишь? – Сашка с утра пораньше. – Занят сегодня ночью? Вечером?

- Ночью? Тебе помощь, надеюсь, не в койке требуется? – не смог смолчать я.

- Всё не так интересно, к сожалению. Отгонишь мою машину в ремонт?

- Могу в принципе. Что случилось?

- Долго объяснять, да и не хочу, нервы – ни к чёрту. Главное, что доедешь, не встанешь по дороге.

Получается, что моя топливная лампочка – чепуха? Это хорошо.

- Ты решил, наконец, убрать тонировку с передних дверей?

- Нет, там другое...

- Ладно, куда ехать? – я решил Сашку больше не терзать.

- Это не в городе. Серёг, ситуация такая: надо пригнать машину в N***, отдать вместе с документами Иван Иванычу... Сразу говорю, заткнись, без подъ*бок – не в настроении.

- Да я и...

- Слушай, он будет ждать тебя в 11 вечера, раньше не может. Дедок хороший, руки золотые, но, бывает, чудит. Приедешь после 12, даже разговаривать не будет. Выручишь?

- Могу, но Саш, как я вернусь потом в город? Этот твой Иваныч ведь спать меня не положит. А где я ночью в такой тьмутаракани найду машину до города?

- С этим проблем нет – его сын тебя отвезёт. Заплатишь ему, а потом сочтёмся.

- Считай, уговорил. Когда машину пригонишь?

- Серёг... тут такое дело... Забери её сам от моей работы, документы и ключи оставлю на охране для тебя, - Сашка как-то особенно горестно вздохнул в трубку.

- И за что я только такой покладистый? Ладно. В 7 вечера нормально? Кстати, а ты сам-то, где будешь, сам не можешь?

- Как там?.. "Без комментариев".

- Ну, ты – жучило!

Еду на Сашкиной машине в N***, а душа поёт: "Моя детка – самая-самая". И идёт моя детка чуть жёстче, и тормоза чётче реагируют, и шум в салоне у меня другой – приятнее, что ли. Всё точно так, как я люблю. Как мне надо.

Перед выездом из города остановился в кафе, поел и сейчас наслаждался ветерком из открытого окна – не люблю кондиционеры, да и не нужен пока – не жарко. Что-то поёт радио... Всё-таки за рулём хорошей машины чувствуешь себя человеком.

Заметно потемнело. А из-за тонированных стёкол кажется, что совсем ночь. Что у него тут – плёнка? И когда Сашка, наконец, уберёт её? Штрафы не надоело платить?

Может подкинуть его? На трассе впереди голосует фигура в светлой куртке. Парень. В сумраке, в ярком свете фар куртка кажется ослепительно белой. Тёмные очки. Зачем они ночью?

Поздно уже, уехать ему будет непросто: машин мало, да и место, где он стоит не располагает к остановке проезжающих автомобилей. Он как специально встал около ограждения, что вьётся вдоль шоссе, по обочине. Как он вообще сюда попал?