- Я предполагаю, друзья, что король Антонис скорее предъявит эту новоприбывшую в качестве своей дочери и притворится, что этим сохраняет свою родословную, чем позволит своему дому стать бесполезным. Видите ли, если моя Пака обладает Даром Посейдона, как многие из вас уже убедились, то какая у нас есть причина сохранять такое высокое положение королевской семьи среди нас? Король Антонис знает об этом. Если простой подданный может обладать Даром, то почему мы должны находиться под бдительным оком королевской семьи, а не лидера, выбранного из нас, который, возможно, больше подходит для правления?

Джаген оборачивается к своим последователям, которые аплодируют ему с почти неистовым энтузиазмом. Гален чувствует, как в животе затягивается узел, -узел, который растет все больше с каждым словом, что извергается из уст Джагена. Главным образом, потому что то, что он говорит, - технически правда. Но Гален не был готов к тому, что Джаген настолько прямо раскроет свои намерения. И он не был готов к энергичному принятию такого предательства.

Нет, Джаген не назвал себя как потенциального лидера. Но ему и не требовалось; он тот, кто руководит их мыслями, влияет на их решения. Это было почти как, если бы он прежде провел этот разговор с ними, в отсутствие королевской семьи. Джаген был очень основательным противником. Он продолжает:

- Король Антонис не удостоил нас ни своим присутствием, ни своим руководством в течение многих, многих сезонов. Только теперь, когда уже его собственный королевский статус находится под угрозой, он потрудился поинтересоваться нашими делами. Как мы можем доверять такого рода правлению?

“Верные” аплодируют снова, но Джаген поднимает руки вверх, призывая к тишине.

- Более того, монархи считают, что они выше закона. Они представляют нам эту новоприбывшую, которая заявляет, что она Налия, наследница Посейдона. Друзья мои, даже если бы она была принцессой Посейдона - а как уже доказано вам, это не так, - разве мы можем закрыть глаза на тот факт, что она нарушала закон многие годы, по ее словам, живя на Большой Земле, среди людей? Как долго еще мы будем позволять монархам игнорировать закон, происходящий от наших почтеннейших генералов?

Толпа взрывается от смешанных эмоций - Арена становится почти оглушающей. И это прямо перед тем, как Антонис смыкает свою огромную лапищу вокруг горла Джагена.

 Я ставлю рюкзак на стойку и вытягиваю барный стул рядом с Рейной, которая смачивает/топит ватный шарик в жидкости для снятия лака.

- По-моему, ты его уже утопила, - говорю я ей.

Она одаривает меня кислым взглядом и продолжает драить свой большой палец на ноге, словно грязный котел. Рейчел ставит передо мной стакан воды со льдом и кладет рядом печенье, состоящее из орехов, жевательного зефира, шоколадных крошек, корицы и… я не могу сказать, чего еще.

- Что это? - спрашиваю я.

Рейчел пожимает плечами.

- Не знаю. Я сочинила рецепт этим утром, но не могу придумать ему подходящего названия. Мне просто захотелось всего и сразу.

Я откусываю кусочек и все запахи устраивают настоящую перебранку, стремясь перебить друг друга. И я уже знаю, что это напоминает.

- Тебе стоит назвать его “Мусорное печенье”.

Я понимаю, как это звучит, и она не успевает скривить гримасу, как я тут же говорю:

- Нет-нет, это комплимент! Мама всегда готовит мне мусорные яйца. Она добавляет в них все подряд, вроде халапеньо, сыра, сметаны, овсяных хлопьев.

Или, по крайней мере, она делала для меня мусорный омлет. До того, как уплыла прочь изображать принцессу.

- А, - протягивает Рейчел. - Ладно, не хочу воровать твое название. Как тебе “Помоечные печенюшки”?

- Эм. Пожалуй.

- Нет? Тогда может… “Стошни-печенье”?

- Вау. Ты себя обижаешь.

Она ухмыляется.

- Как насчет…

- Как насчет пойти и проверить, что Рейчел купила нам сегодня? - говорит Рейна, вытирая остатки смывки о бумажное полотенце. Она прочищает горло. - Они на пляже.

- Они?

Рейна кивает.

- Чур мой фиолетовый.

Я следую за ней наружу к воде. Похоже, недавно прошел дождик; легкая рябь все еще покрывает песок, отмечая точки, где каждая дождевая капелька встретилась с землей. На стыке песка и воды красуются два водных мотоцикла - красный и фиолетовый. Я останавливаюсь.

- Предполагалось, что мы не должны лезть в воду.

- Тебе нужно всего лишь ступить в воду, чтобы на него забраться. Затем ты будешь уже над водой.

- Что если я свалюсь?

- Не свалишься.

- Но…

- Если ты боишься, то так и скажи. Или ты боишься сказать, что ты боишься? - она скрещивает руки, когда я не уступаю. - Мы с Рейчел уже их обкатали, пока ты была в школе. Если ты можешь водить машину, то и с этой штукой ты справишься.

Отнюдь не утешает, с учетом того, что Рейна на деле не умеет водить. Последний раз, когда она пыталась порулить, мы врезались в дерево на красном авто Галена и добирались домой на на полицейской машине. И о чем вообще думает Рейчел?

Я закусываю губу, представляя себе, что почувствует Гален, если я зайду в воду, пусть и ровно настолько, чтобы забраться на водный мотоцикл. Может, мне и не придется; может, Рейчел стянет меня с него. Погодите…

- Рейчел каталась на нем с опухшей ногой, а?

Рейна кривится.

- Ладно, она просто вышла посмотреть, пока я на нем каталась. Но это одно и тоже. Она бы не стала делать ничего, что могло бы не понравиться Галену.

Я скидываю шлепки, зарывая пальцы в песок.

- Думаю, да.

Но даже у Рейчел должен быть свой предел терпения, чтобы выдержать нытье. А если бы за нытье выдавали награды, Рейна получила бы самую большую.

- Он бы хотел, чтобы ты повеселилась, ты же знаешь, - мурлычет Рейна. Первый раз вижу рыбу, похожую на кошку. - Он бы хотел, чтобы тебе было чем себя занять, пока он приводит в порядок все те досадные мелочи в остальном мире.

Я прихожу к выводу - Рейна просто отменный манипулятор.

- Он не хотел бы, чтобы я рисковала собой ради забавы. И он не пытается исправить мир. Он делает то, что считает наилучшим. Для нас.

- И с каких это пор кому-то стало дело до того, что он там думает?

Ее слова полны горечи, и я гадаю, не выкрикнула ли бы она последнюю часть предложения, если бы к ней вернулся ее полный голос. Он появляется и пропадает, как ненастроенная радиостанция. Слезы вот-вот прорвутся сквозь ее густые ресницы. И я не уверена, что смогу в них поверить.

- Что с тобой? - спрашиваю я. - Что-то не так?

Она обнимает себя, словно ей стало чертовски холодно здесь, на залитом солнцем пляже.

- Да. Нет. Не знаю. В смысле, что происходит? Почему никто не приходит за нами? И… - она поворачивается к воде. - Я думала о том, как твоя мать жила все это время на суше. И как… как я тоже хочу жить на земле.

Если я буду и дальше держать рот открытым, мой язык высохнет и сморщится. Прежде, чем уехать, Гален четко высказал свое намерение проводить больше времени на земле. Конечно, если он мог бы это сделать, то Рейна тоже могла бы, верно? Но она не говорит о большем количестве времени на суше. Она говорит обо всем своем времени на земле, притворяясь человеком. Или нет? Или это все часть сложной схемы, чтобы тронуть моё сердце и уговорить согласиться с ней? Однажды она уже заставила меня обманом учить ее вождению.

Какой реакции от меня хотел бы Гален? Чтобы я поощрила ее и дальше следовать закону? Или чтобы поддержала ее в желании жить на земле? На этом моменте я понимаю, к чему она клонит. Так или иначе, мне не стоит побуждать ее ни к чему из этого.

Потому что я - не она. Все, что она пытается делать - быть собой. По крайней мере, мне так кажется. Сейчас я чувствую себя виноватой за всю ту чушь, что наговорила в свое время Торафу. С ней и правда сложно понять, когда она играет с тобой, а когда говорит серьезно.

- Делай то, что приносит тебе счастье, - говорю я ей. - Я думаю, нам всем стоит делать то, что делает нас счастливыми. И если жизнь на земле сделает тебя счастливой - то пусть так и будет.