Рейчел качает головой, поучая его, как маленького:

— Она была человеком всю свою жизнь. И это все, что она знает. Но хорошая новость в том, что она ни с кем сейчас не может встречаться.

— Почему это? — ему показалось что она, вполне, может.

— Поскольку полагается, что она встречается с тобой. А на твоем месте, я бы пометила свою территорию, как только вернулась бы в школу — если ты понимаешь, о чем я.

Он нахмурился. Он-то не планировал оставаться в школе после того как Эмма узнала правду. Вся цель этого мероприятия заключалась в том, чтоб затащить ее на пляж. Он и не думал, что придется учить ее как быть Сиреной. Он даже и не понимал, что до вчерашнего вечера она и впрямь считала себя человеком. По факту, из вещей, о которых он не задумывался, сейчас уже можно составить список длиной с его хвост.

Например то, насколько толстыми являются школьные учебники. Рейчел научила его читать и писать за все эти годы, проведенные вместе, но ему никогда не была нужна математика или физкультура. Человеческая география ему тоже бесполезна. Зачем ему знать, где люди рисуют свои невидимые границы? Хотя физика могла бы быть интересной. И если Эмме так нравится история, то, почему бы и ему не взглянуть на этот предмет.

Гален не был близок к признанию того, что знание человечества лучше, могло бы быть ему полезным, ну, по крайней мере, не в той степени, на которую надеялась Эмма. Сама идея о том, чтобы раскрыть его вид человечеству и вести переговори о мирном сосуществовании, была смехотворной. Люди даже между собой не могут жить в мире. И он видел, насколько заботливо они относятся к жителям подводного мира, уничтожая целые подводные сообщества из-за досадного несчастного случая. Или просто безжалостно истребляя до последнего целые виды. Даже при Тритоне и Посейдоне, когда виды сосуществовали в дружбе, некоторые люди все же проявили свое отвращение к жителям моря, от которых зависели. Что и сподвигло двух предводителей ввести Закон о Дарах. Чтобы их силы были доступны сквозь века, в то время как люди развивали свои технологии, которые позволяли их огромным кораблям бороздить просторы океанов, захватывать глубины своими смертоносными машинами.

Эмма так же наивна, как и Рейчел. Обе верят, что чем больше ты узнаешь людей, тем больше они тебе нравятся. Это одна из причин, почему Рейчел подстрекает его вернуться в школу, хотя за этим кроется и другая причина, которой ему следует заняться — а именно, что некий подросток с рыбьим хвостом не навредит сам себе. Одна только мысль, что Эмма прогуливается по коридорам школы одна, заставляет его сжимать кулаки.

— Ты права, — в конце концов говорит он. — Мне нужно оставаться в школе.

Он стягивает футболку и бросает ее на стул.

— Скажи Эмме, я жду ее.

 Когда мои ноги касаются дна, Гален выпускает меня. Я иду на цыпочках к берегу, прыгая на волнах, как малыш. Достигнув пляжа, я могу опустить себя на песок ровно настолько, насколько волны прилива щекочут мои ноги.

— Ты не идешь? — обращаюсь я к нему.

— Не могла бы ты кинуть мне мои шорты? — отвечает он, показывая, что они лежат позади меня.

— Ой-ой! Ты что, голый?! — взвизгиваю я ничуть ни хуже дельфина с его ультразвуком. Ну конечно, я должна была раньше догадаться, что с плавником в комплекте нет карманов для всякой мелочи. Да и большинству Сирен не нужно таскать с собой что-то на подобие плавок или шорт. Меня это особо не беспокоит, когда он с хвостом, но увидеть Галена — нет, думать о Галене, — обнаженном в его человеческом облике может разрушить все мои планы по использованию его в своих целях. Но что я могу поделать.

— Думаю, ты пока не можешь видеть сквозь воду, — говорит он. — Я снял их еще до того, как ты вышла сегодня утром. Я бы не хотел рвать их без надобности.

Прочистив горло, я подымаюсь и устало тащусь по песку, находя их в нескольких метрах поодаль. Кинув ему шорты, я снова сажусь, на случай, если вдруг мое зрение внезапно предоставит мне нездоровый обзор сквозь соленую гладь воды. Слава Богу, он подбирает их и благополучно натягивает под водой. Завязывая шорты, он выходит на берег, обрызгивая меня водой, прежде чем сесть рядом.

— Почему у меня не получается меняться, Гален? — спрашиваю я, притягивая колени к груди.

Он отклоняется назад, уставившись в море, как будто думает, что ответить. Мы провели здесь весь день и я ничего не чувствовала, кроме легкого зуда в ногах, но никак не обещанного им чувства кручения.

— Я не знаю, — говорит он. — Наверное, ты просто слишком сильно этого хочешь. Может, тебе просто стоит расслабится и все случится само собой.

— Так и с тобой было? Как бы случайно?

— Нет. Это никогда не было случайным. В смысле, если ты перестанешь держать себя под контролем и просто будешь весело проводить время, тогда это само к тебе придет и ты поймешь, как измениться.

— Но я весело проводила время, — говорю я, не глядя на него.

— Я тоже.

— Ну, по крайне мере, завтра пятница, и у нас есть целые выходные, чтобы потренироваться. И к тому же, мы можем прийти сюда завтра после школы — хотя тебя, наверное, там завтра не будет, — говорю я. — Ты ведь уже выполнил поставленные цели, не так ли? — я игнорирую острую боль внутри.

— Вообще-то, я планировал продолжить туда ходить, пока что. Твоя мама, вероятно, не будет в восторге от того, что ты встречаешься с парнем, бросившим школу.

Я смеюсь.

— Я так тоже думаю. Но ты ей нравишься.

— С чего ты это взяла? — спрашивает он, поворачиваясь ко мне.

— Она просила передать тебе "доброе утро", когда я звонила ей. А потом сказала, что ты — собственник, — говорю я.

А еще она добавила, что он горячий парень — что для мамы зашкаливает на отметку в 10,5 по шкале странностей.

— Я не думаю, что она повторит это, когда я начну валить учебу. Я и без того много пропустил, чтобы создать должное впечатление в этом плане.

— А как насчет равнозначного обмена? — предлагаю я, понимая, что это могло прозвучать совсем иначе.

— Ты имеешь в виду что-то еще, помимо слюны?

Мой желудок так и тянет вывернуться наизнанку, но я все-таки говорю:

— Фу, ну и гадость! Это Рейчел тебя научила?

Он кивает, ухмыляясь.

— Я чуть не умер со смеху.

— В любом случае, раз ты помогаешь мне измениться, я могла бы помочь тебе с домашними заданиями. Ну, как твой репетитор. Мы посещаем с тобой одни и те же занятия, да и мне бы пригодились часы волонтерской работы при поступлении в колледж.

Его улыбка исчезает, как будто я залепила ему пощечину.

— Гален, что-то не так?

— Нет.

— Да я просто так предложила. Мне не стоит напрягать тебя с учебой. В смысле, мы же и так будем проводить весь день вместе в школе, а затем практиковаться вечером. Ты, вероятно, устанешь от меня, — я мягко смеюсь, создавая видимость непринужденной болтовни, в то время, как у меня внутри все переворачивается кувырком.

— Навряд ли.

Наши взгляды встречаются. Я пытаюсь понять выражение его лица, и мое дыхание замирает, когда заходящее солнце играет на его волосах, отчего они практически приобретают фиолетовый оттенок. Но вот то, как умирающие лучи придают его глазам серебряный блеск заставляет меня посмотреть в сторону, случайно коснувшись взглядом его губ.

Он наклоняется ко мне. Я подымаю подбородок, встречая его взгляд. Закат, пожалуй, придал моему румянцу еще более глубокий клубнично-красный оттенок, но он, наверное, не заметил этого — не похоже, что он может определиться, смотреть мне в глаза или на мои губы. Я слышу запах соли на его коже, чувствую тепло его дыхания. Он так близко, что прядь моих волос, отброшенная ветром, касается наших щек.

Как только он отстраняется, я чувствую себя так, будто мне отвесили пощечину. Он убирает руку и зарывает ее в песок позади меня.

— Темнеет. Мне стоит отвезти тебя домой, — говорит он. — Мы можем повторить это. Ну, то есть, мы можем потренироваться снова, завтра после школы.