Эноеши предполагал, что супруги Юшиджима, владельцы яхты, собирались использовать это время, чтобы поговорить с ним. У Юшиджимы еще не было опыта, и он не слишком профессионально управлял парусами. Это было видно с первого взгляда. Неспособный предугадать изменения ветра, он, с тревогой на лице, возбужденный, суетился, то спуская, то ставя паруса. Эноеши больше беспокоило состояние Юшиджимы, чем неровный ход яхты, хотя сам он не представлял, удастся ли им благополучно завершить морское плавание.

Именно Юшиджима стоял за рулем в рубке за спиной Эноеши. Когда пришло время включить двигатель в девять лошадиных сил, рулевому сразу показалось, что управлять яхтой не так уж и сложно. Оставляя за собой полоску белой пены, яхта шла сейчас между насыпными островами, служившими волнорезами на Аракаваской переправе. Если обогнуть Морской парк Вакаса и немного подняться вверх по реке Аракава, окажешься на Морском Острове Грез. Снова поверив в свою способность вести судно, Юшиджима самодовольно поставил ногу на скамеечку и принял позу заправского рулевого. Минако, жена Юшиджимы, на палубе не появлялась. Должно быть, она сейчас находилась в салоне в поисках выпивки. Эноеши не страдал из-за отсутствия этой говорливой дамы, он только рад был ненадолго наставшей тишине.

Эноеши посмотрел на часы. Скоро шесть. План короткого плавания заключался в том, чтобы бегло ознакомиться с лагунами Токийского зализа и к вечеру вернуться на Остров Грез.

На западе садилось солнце. Будь это открытое море, они увидели бы сейчас волшебную картину заката, рассеявшего свой свет по бесконечному горизонту. Отсюда вид был почти такой же, как с мыса, но у неопытного рулевого недоставало ни смелости, ни умения выйти в открытое море. На новосозданной земле тянулись в небо строящиеся небоскребы, как будто гигантские побеги бамбука выросли на питательной почве насыпных островов.

Легкий туман начинал обволакивать черные стальные скелеты этих возводимых небоскребов, чьи силуэты выделялись на багряном вечернем небе. Хотя в воскресенье никаких строительных работ не велось, какие-то тяжелые, громовые удары доносились до яхты. Трудно было сказать, откуда именно исходил этот звук, но он лишь усиливал беспокойство Эноеши. Хотя он не мог определить источник своей тревоги, это ничего не меняло. Звуки, отражающиеся от морского дна и доходящие до днища судна, отзывались у Эноеши в кишках.

Высунувшись из дверей салона, Минако указала на нечто, находящееся как раз напротив закатного солнца – на востоке.

– Эй, смотрите! – прокричала она с юным задором.

В этот момент яхта, названная в честь этой женщины «Минако», миновала Морской парк Вакаса. Как только они повернули, показался Диснейленд. Наступил вечер, и там начали зажигать огни. Сияние Диснейленда и свет от отелей на берегу и были той диковиной, на которую Минако своим писклявым голоском приглашала посмотреть мужчин. Ее манера говорить, которая подошла бы маленькой девочке, не была свидетельством младенческой невинности – скорее так проявлялось ее себялюбие, желание подчинить себе других людей. Эноеши в ответ лишь бросил взгляд на берег и сделал вид, что не замечает ее.

Но она обратилась к нему снова:

– Что ты тут дурью маешься? Пойдем выпьем пива!

Держась за мачту, Эноеши повернулся и посмотрел на нее – она держала в руках банку с пивом.

Эноеши невнятно пробормотал что-то себе под нос и задумался о том, что ему делать. Он чувствовал, что не сможет просто сказать «нет». Что же ему, спрятаться от ее приставаний, оставшись в своем убежище, либо протянуть руку за пивом и в качестве платы выслушать ее «путевые заметки»? Пить ему хотелось, и соблазн был силен.

Держась одной рукой за мачту, а другой за гик, он выбрался к салону и взял пиво, предложенное Минако.

– Спасибо! Вот это то, что мне нужно.

Он одобрительно прокачал головой, резким движением открыл банку и выпил пиво. Оно было прохладным и приятным на вкус. Заметив доброжелательное выражение лица Эноеши, Минако начала свою песню:

– Ну? Ты не находишь, что это очаровательно?

Когда он услышал вопрос, пиво сразу потеряло часть своей прелести. Сколько раз за сегодня он выслушивал все это? Судя по ее тону, она хотела услышать не его мнение, а подтверждение своему. Он в ответ промычал что-то неопределенное.

Хорошо бы сменить тему, но Эноеши тщетно пытался заставить себя думать о чем-либо другом. У трех человек, находящихся на этой яхте, было мало общих тем для разговора. Он третий раз в жизни видел Юшиджиму, а с Минако познакомился только сегодня утром.

Юшиджима, всегда молчаливый, встрял:

– Ты можешь сделать это. Это тебе под силу.

Эноеши не ответил. Только бы снова поставили паруса! Тогда оба они заткнутся. Им станет не до того, чтобы приставать к нему, когда нужно будет следить за главным парусом и бом-кливером. Потом они начнут в растерянности носиться по палубе. А пока они идут на моторе по ровной водичке – конечно, тут легко, попивая пивко, чуть-чуть ворочать рулем.

Эноеши познакомился с Юшиджимой два месяца назад на встрече школьных товарищей: не одноклассников, а всех ребят, когда-то учившихся в их школе. Такие мероприятия каждый год посещали сотни человек. Эноеши за десять лет после окончания школы ни разу на такую встречу не заглянул. В этом году он был в выходные свободен и решил изменить обыкновению. Разочарованный тем, что не нашел многих одноклассников, которых рассчитывал повидать, Эноеши шлялся по залу, выискивая знакомые лица. По пути он обменялся с Юшиджимой несколькими фразами, и они обменялись визитными карточками. Юшиджима закончил школу на семь лет раньше Эноеши, и его карточка гласила: «Министерство сельского хозяйства, лесоводства и рыбной промышленности». Через месяц Юшиджима пригласил Эноеши выпить и предложил принять участие вот в этой загородной прогулке.

Сейчас-то очевидно: Эноеши должен был догадаться, что движет Юшиджимой, и быть поосмотрительнее. У него уже были знакомые, которые искали с ним встречи на дружеской ноге, ссылаясь на добрые старые времена, которые так хочется припомнить, а на самом деле пытались втянуть его в какую-то сомнительную аферу. Это же сейчас очевидно – если кто-то приглашает на водную прогулку совершенно постороннего человека, пусть даже учившегося с ним в одной школе, у него что-то на уме. Будь они оба по-прежнему студентами – еще куда ни шло. Но во взрослом мире отношения между людьми обычно строятся на какой-либо корысти.

– Начнем вот с чего: назови что-нибудь, чего ты страстно желаешь, что хочешь заполучить.

Юшиджима склонился к нему, и голос его звучал где-то справа от уха Эноеши. В сумеречном свете стали видны морщинки на его лбу. Да и волосы, чтобы он там не думал, уже редели. Эноеши почувствовал, что этот человек, казавшийся моложе своих лет, вдруг заметно постарел.

– Чего ты хочешь от жизни?

Понятно было, что Юшиджима имеет в виду нечто, что можно купить – например, яхту или «мерседес». Эноеши выбрал вещь другого рода. Он решил назвать то, что купить невозможно в принципе.

– Ну, если вы так настаиваете, скажем, я хотел бы иметь ребенка.

Эноеши не был женат и не имел невесты. Он был один и говорил уже об этом Юшиджиме.

Парочка обменялась удивленными взглядами.

– Разве ты женат? – спросила Минако, широко раскрыв глаза. Затем, нахмурившись, она посмотрела на мужа: неужто тот ее неверно информировал?

Юшиджима раздраженно посмотрел на Эноеши.

– Ты же, кажется, сказал, что ты один?

– Да, я холост. Но есть девушка, с которой я живу, и если бы у нас сложились полноценные отношения, я бы уговорил ее выйти за меня замуж.

Это была ложь. В жизни Эноеши не было никакой женщины. Он совсем заврался и чувствовал отвращение к себе. Его неспособность просто сказать «нет» кому бы то ни было дошла до предела, и вследствие этого он чувствовал себя ребенком, который никогда не повзрослеет. Все, что он мог сделать, – это отвечать невпопад в надежде, что другие поймут: разговор не представляет для него интереса.