Дмитрий поблагодарил капитана и поспешил на свой наблюдательный пункт. По пути он долго размышлял, почему это в его делах постоянно всплывает Надин Чернышева, а потом решил не ломать зря голову. Дай бог, чтобы это случилось с ним в последний раз.

Своего помощника Ордынцев нашел сидящим на шаткой скамеечке под слуховым окном. Своим сосредоточенным видом и горящими глазами Афоня сильно напоминал маленькую охотничью таксу.

– Есть кое-что интересное: наш подопечный прошел из дома в баню, – доложил он, указав Дмитрию на маленький рубленый домишко в глубине двора, – да только сразу же оттуда вышел с большим холщовым мешком в руках. Видать, в заборе есть калитка или лаз, поскольку со двора Алан исчез. Он мог выйти только к соседу. Как там его называл Данила – Кононов?

– Конкин, – уточнил Дмитрий, – а занимается этот мнимый купец темными делами. Может, мы вышли на партнера Алана по торговле гашишем? Один возит, другой продает: выгодная цепочка получается.

– Я не знаю, что лежало в мешке, но в кибитке зелья уже нет, иначе хозяин не бросил бы ее во дворе на ночь. Скорее всего, тайник у него оборудован в бане. Давайте поглядим, с чем он вернется.

Минуту спустя из-за бревенчатой стены появился Алан. В руках у него ничего не было. Торговец вошел в баню, пробыл там не более пары минут и вновь появился во дворе. Он направился под навес, к кибитке. Наблюдавшие издали слышали его голос, но слов разобрать не могли, зато они увидели двух девочек, вылезших из повозки. Те подбежали к отцу и повисли на нем. Алан взял дочерей за руки и повел их к дому. Несколько шагов – и они скрылись за дверью.

Самое время было предупредить Афоню о визите Щеглова.

– Скоро здесь появится частный пристав, – объяснил князь помощнику. – Случилось невероятное совпадение: весной капитан Щеглов ловил нашего торговца гашишем в Смоленске.

Ордынцев рассказал своему товарищу все, что услышал в полицейском участке. Он только успел закончить, как Афоня заметил:

– Вон, похоже, ваш Щеглов.

И впрямь, на улице появился частный пристав и принялся с размаху колотить в калитку, ведущую в дом Конкина.

– Щеглов, собственной персоной, – подтвердил Дмитрий, – Ну, с богом!.. Счастливой охоты нам всем!

Давно Петр Петрович Щеглов не испытывал острого, горячащего кровь азарта охотника, идущего по следу крупного зверя, а сейчас – пожалуйста! Судьба сделала ему подарок – открыла новые обстоятельства в деле, которое он уже считал проигранным.

«А вот и выкуси! – ликовал пристав, мысленно обращаясь графу Печерскому. – Думал обставить меня, обвести вокруг пальца, выставить дураком? Ан не вышло! Я, может, долго раскачиваюсь, но следа точно не упущу».

Он вспомнил оплывшее черноглазое лицо и плотную фигуру в уланском мундире. Иван Печерский не понравился ему сразу – тот был высокомерным и при этом недалеким – сочетание по жизни самое убойное. Петр Петрович даже не по-христиански порадовался, когда графиня Вера практически пинком под зад выставила несостоявшегося кавалера со двора.

«Вот ниточки и стянулись в узелок, – размышлял Щеглов. – На поверхности – все чисто: торгаш вроде бы добывал для Печерского сведения о предполагаемой невесте, а тот как будто бы выполнял поручение военного министра, а только главное для обоих – в другом. Похоже, что в Смоленске шпион в последний раз проверил своего посыльного, и лишь тогда передал ему четки, а значит, и донесение».

Вспоминая подробности своего последнего дела в Полесье, Щеглов не заметил, как дошел до той тупиковой улочки, где стоял дом Гедоева. Теперь – внимание! Не выдать бы свой интерес именно к дому подозрительного торговца. Капитан на ходу придумал легенду, что ищет раненного при погоне разбойника. Он огляделся и остановился у первой их двух обитых железными полосами калиток в высоком тесовом заборе. Окрашенный ядовито-зеленой краской забор сплошной стеной тянулся по правой стороне улочки и лишь в ее конце сменялся посеревшим от времени штакетником. Из-за него выглядывал утопавший в кустах сирени небольшой деревянный дом с непривычной глазу острой четырехскатной крышей.

«Первая калитка ведет к Конкину, вторая – к Алану, а в последнем доме по этой стороне меня ждет Ордынцев», – определил Петр Петрович и толкнул первую калитку.

Как он и предполагал, та оказалась запертой, тогда капитан принялся громко стучать кулаками. Открывать явно не спешили, наконец раздраженный мужской голос крикнул из-за забора:

– Хорош колотить! А то как бы по морде не схлопотать!

– Это мы еще посмотрим, кто тут и что схлопочет, – отозвался Щеглов и добавил: – Открывай! Полиция!

Заскрежетал засов, дверца распахнулась, и в ее проеме появился одетый в алую шелковую рубаху могучий мужик, ростом выше капитана, самое малое, на полголовы. Его черную бороду так побила седина, что она казалась серой, такого же цвета была и пышная кудрявая шевелюра. Лицо бородача могло даже испугать: приплюснутый нос, толстые губы и узенькие глазки на этом широком, как блин, лице сложились настолько топорно и нескладно, что производили отталкивающее впечатление.

– Что надо? – спросил он, угрюмо рассматривая незваного гостя.

– Я – частный пристав этого района, капитан Щеглов. При попытке разбойного нападения сегодня был ранен преступник, но он сумел скрыться. Мы обходим всех. Возможно, что злоумышленник прячется в дворовых постройках или посадках, а хозяева домов этого не знают. Нужно осмотреть ваш двор. Пройдемте!

Щеглов говорил так властно, что хозяин, поколебавшись, все же посторонился и пропустил его за калитку. Кирпичный дом с мезонином оказался совсем новым: его ядовито-зеленую, как забор, железную крышу еще не присыпали ни мелкий сор, ни уличная пыль. В одном из углов двора капитан заметил низкий сруб, скорее всего, баню, в другом – длинный сарай, похоже, конюшню. Никаких посадок вокруг дома не было, двор напоминал вытоптанный плац.

– Как вас величать? – осведомился Щеглов.

– Фрол Иванов Конкин.

– Вы, Фрол Иванович, хозяин дома?

– Да, – коротко отрапортовал Конкин.

– А семья у вас большая?

– Я один здесь живу, – ответил бородач и с нетерпением спросил: – Вы что смотреть будете?

– Все! – решил Щеглов. Он огляделся по сторонам и уточнил: – Это сарай у вас?

– Конюшня, только лошадей сейчас у меня нет, – объяснил Конкин, и капитану почудилось некое облегчение в его голосе.

Щеглов пытался нащупать болевую точку:

– А в том углу что?

– Там у меня баня сделана, – в голосе Конкина вновь скользнула тень напряжения.

– Ну, с нее и начнем, – распорядился капитан и направился к бане.

Мрачный хозяин догнал его и пошел рядом. Щеглов чувствовал, как бородач испытующе поглядывает на него сверху вниз, но не решается начать разговор. У бани Конкин прошел вперед, толкнул дверь и пригласил за собой пристава:

– Проходите, только тут никого нет, я сам четверть часа назад отсюда вышел, никто не успел бы спрятаться.

– Ну и хорошо, – согласился с ним Щеглов, – одной заботой меньше.

Капитан осмотрелся по сторонам. Баня оказалась большой, вдоль стен стояли лавки, а в самой дальней от входа стене виднелась низенькая дверца.

– Там парная? – поинтересовался он.

– Да, – подтвердил Конкин и не двинулся с места, закрывая собой путь и полицейскому.

– Посмотрим, – пробормотал Щеглов и, обойдя бородача, направился к закрытой дверце. Спиной он чувствовал пристальный взгляд хозяина дома и весь подобрался, как тугая пружина. Сделай Конкин хотя бы шаг, капитан мгновенно развернулся бы, но тот замер на месте, и Щеглов, распахнув дверь парной, осмотрел ее, не заходя внутрь.

Было заметно, что баню давно не топили: печку-каменку и стены покрыл слой пыли, только полати выглядели чистыми, как будто их недавно протирали. Отметив про себя этот факт, капитан обернулся к хозяину дома и равнодушно заметил:

– Здесь беглеца не было, давайте посмотрим вашу конюшню и дом.

– Прошу, – махнул рукой Конкин. Он дождался, пока пристав выйдет на улицу, тщательно прикрыл дверь бани и, достав из кармана широких черных штанов ключ, повернул его в замке.