Разумеется, очень трудно мыслить все время диалектически, но без этого литература не сможет отобразить взаимоотношения новых людей в новом обществе. Надо брать явление, событие или переживание не само по себе, а только в развитии и все время помня о двусторонности каждого действия и процесса. Как ни сложен мир душевных переживаний и впечатлений человека, все же он подчинен определенным строгим законам, и знание этих законов больше не может игнорироваться литературой. Широкое развитие и распространение научных знаний уже сделали нетерпимыми ошибки писателей в отображении научной стороны какого-либо явления природы или производственного процесса. Но почему-то ошибки и незнание научной психологии допускаются для психологической литературы — вероятно, из боязни впасть в идеалистические ошибки под влиянием буржуазной фрейдистской науки.

Несомненно, здесь сказалось и некоторое отставание нашей материалистической психологии. Однако показать подлинно марксистский, гуманистический анализ душевных явлений — благородная задача нашей литературы, и этого ждут от нее все передовые люди.

Доказывать то, что каждое душевное движение имеет в своей основе очень примитивный инстинкт, — это фрейдистское самокопательство ненужно и вредно. Наоборот, показать, как из примитивных инстинктов, из первичных основ психики вырастает то великое здание любви, самоотвержения, долга и чести, порыва к знанию и красоте, которое, собственно, и составляет человека и которое неизменно ему присуще, — вот путь советской литературы.

И еще одно. Пережитком прошлого является неверное представление о крайней ограниченности сил и способностей человека. Современная наука говорит нам о гигантских возможностях и мощи человеческого организма. Человеческий мозг обладает, например, такими запасами памяти, что вся сумма нашего образования кажется смехотворно малой перед тем, что способен мозг усвоить. Но, чтобы пробудить его способности, надо уметь учить, а это умение бесконечно сложнее современной примитивной педагогики. Сюда же относится малоизвестное свойство человеческой психики — потребность в сильной эмоциональной нагрузке. Недозагруженность эмоциями ведет к неврастении, диким выходкам, вроде хулиганства, и к понижению интеллекта. Я не говорю, что литература обязательно должна заняться этими вопросами с научной стороны. Но вселять в людей уверенность и показывать им всю безграничную мощь человеческого ума, перед которым ничто самые сложные счетные машины, — это прямой долг литературы, та основа, на которой должны строиться наши ощущения нового, в противовес уничижительным литературным психологиям Запада. То же можно сказать и о больших возможностях, скрытых в человеческом теле вообще, — мы даже не поднимали этих вопросов в наших книгах.

Наоборот, можно найти случаи, когда непонимание психологии человека или игнорирование ее в нашей литературе ведет к тяжелым последствиям в очень больших масштабах.

Примером возьму опять-таки женщин. Известный факт, что трудность рождения ребенка увеличилась среди жительниц городов, обычно объясняется недостатком физического развития, крепости тела. Однако и с распространением физической культуры мы все же не можем достичь той естественной простоты и сравнительной легкости акта рождения, которые были прежде обычным явлением, а сейчас встречаются у менее цивилизованных дочерей Евы. Исследование этого вопроса теперь показало, какую громадную роль во всем процессе родов играет психологическая подготовка. И оказывается, распространение страха перед родами служит отрицательной психологической подготовкой, очень резко тормозящей и утяжеляющей весь процесс. И в усилении этого страха немалую роль играет литература, которая для своих целей усиления конфликта, драматизма или трагедийности зачастую не скупится на описание родовых мук, страданий мужей в ожидальнях больниц при многочасовых родах и т. д. и т. п. Плохую услугу оказывает литература нашим матерям, — и все от пренебрежения психологией!

Помимо слабости научной психологической основы, наша литература мало насыщена научными данными, открытиями, разработкой психологии и ощущений научного творчества. Мало книг о деятельности ученых, врачей, конструкторов, изобретателей, К. Паустовский очень верно сказал, что широкое образование неизбежно ведет к приподнятому, романтическому видению мира. Действительно, знание того, насколько многообразен и обширен наш мир, знание интереснейшей истории человечества, знание почти необъятного разнообразия и красоты произведений изобразительного искусства, музыки, песен, танцев народов нашей планеты, понимание великих горизонтов, открываемых наукой, — все это так обогащает человека, что он живет всегда в приподнятом ожидании новых интересных открытий, книг, картин и путешествий.

Я имею в виду не только литературу, специально занимающуюся приключениями и поэзией науки — научную фантастику. Я считаю, что элементы нового представления о мире, научная база должна быть практически почти в каждом произведении литературы (и искусства вообще, но это — вопрос особый). Широкий успех даже слабых произведений научной фантастики показывает линию современных интересов читателя и в то же время является предупреждением авторам, игнорирующим новые потребности и увлекающимся лишь одной «музыкой слова».

В мире существует бездна интереснейших вещей и вопросов, познание которых наполнит жизнь миллионов людей и расширит кругозор, заинтересует десятки миллионов.

Сила печатного слова ныне возросла в небывалой степени. Колоссальные тиражи книг, всеобщая грамотность, любовь к книге и, главное, вера в литературу, в подлинность ее отображения жизни и правду ее поисков — все это привело к такому влиянию литературы, о каком художники слова прежних времен даже не смели мечтать. Но эта сила подразумевает и столь же большую ответственность писателя за каждую мысль, каждую идею своего произведения. Никакой небрежности здесь не может быть допущено, ничего мутного, двусмысленного, никакой безответственной игры красными словами! В древнеиндийской философии возникло понятие кармы — вселенского механизма, якобы карающего за зло, брошенное в мир не только в форме проступков, но и плохих мыслей, ибо индийцы расценивали влияние мысли равным действию. Только теперь мир пришел к тому, что действительно мощь мысли, облеченной в печатное слово, не только равна, но и во много раз превосходит поступок, действие. А это значит, что к писателям, как ни к кому другому, приложимо понятие кармы — моральной кары за то вредное, тупое и злобное, что выступает в их произведениях.

Конечно, прокладка новых путей подлинно коммунистического видения мира — дело чрезвычайно трудное. Но ведь литература не может не быть подвигом, не может быть настоящей без неуклонного восхождения к новым и новым высотам мастерства и идейности. Творчество наших художников слова не может не быть подчинено идее и дисциплине, потому что без идеи и дисциплины не может быть нового общества, за которое должна бороться литература. Это и есть партийность литературы, определенная другими словами. Подчинение идее необходимо, но дальше творчество должно идти свободно — следовательно, с искренней верой. Не верить в то, что пишешь, — это и значит писать по заказу, от кого бы ни исходил он, создавать ремесленные, неискренние, холодные произведения, внутренне равнодушные ко всему на свете. Идея коммунистического общества в сочетании с диалектическим анализом явлений, если она глубоко проникнет во все поры писательского видения мира, обязательно приведет к созданию произведений принципиально нового типа, лишенных тех пережитков и представлений старого, на которые мне хотелось обратить внимание читателей. И подъем на этот перевал окажется вовсе не так крут, когда на эту дорогу ступят тысячи, и мираж наклонного горизонта — исчезнет.

Задачи, поставленные XXII съездом партии и Программой КПСС, очень широки и велики, но художники слова могут и должны понимать их еще более расширительно, ибо искусство не сдерживается конкретными требованиями экономики и реальных возможностей сегодняшнего дня. Только так литература сможет идти впереди в области искусства, помогая нашему народу (и всему человечеству) совершить тот качественный скачок, что завершает становление коммунистического сознания, — «выход из царства необходимости в царство свободы», который великие основатели нашей идеологии считали главным признаком высшей формы общества.