Я не забуду своего деда.

Никогда.

Он показал мне солнце.

Каждое лето я проводил в горах у деда в обсерватории. Там, где в чистом, стеклянном воздухе днем висело солнце, а ночью висели звезды. Где в наблюдательных башнях гудели моторы телескопов и постукивали электромагнитные часы.

Дед жил один.

Окна в доме стояли настежь. Ветер ворошил брошенные на столе газеты и журналы, размахивал в ванной комнате полотенцами, отворял и затворял двери.

Ночью в дом смотрели звезды. Луна стелила желтые половики, по которым ходили сны.

Но в обсерватории не спали. Купола наблюдательных башен раздвигались, выпускали в ночь объективы телескопов.

Гудели моторы, направляли телескопы на звезды или на луну.

Когда дед показал мне солнце, я приехал к нему первый раз. Был совсем маленьким и приехал под присмотром проводника.

Дед встретил на вокзале в Чимишгаре. Высокий, седой, в плотном свитере. Уже с весны он ходил в свитере и без шапки.

Дед легко снял меня с площадки вагона и поставил на землю. Сказал:

— Хорошо, что надумал приехать.

От таких слов я почувствовал себя самостоятельным.

На вокзальной площади ждал старый автобус. Он повез нас в горы, в обсерваторию.

Дорога круто лезла вверх. По ней круто лез автобус. Ему было трудно. Подножки и концы крыльев, не стихая, дрожали. Пахло разогретыми колесами.

Возле ручья, который вытекал из расщелины, шофер остановился. Взял резиновое ведро, сделанное из автомобильной камеры, и пошел к ручью.

Мы с дедом вышли.

Шофер облил водой радиатор и колеса.

Дед показал мне купола наблюдательных башен и антенну радиотелескопа: они уже видны были в горах.

Остыл мотор. Остыли колеса. Мы снова полезли вверх.

Дед разбудил меня рано утром и повел в башню, в которой он работал.

В башне был установлен инструмент коронограф для наблюдения за солнцем.

Дед раздвинул купол башни и включил мотор коронографа.

«Служба солнца» началась.

Дед ногой подвинул мне круглый табурет. Сказал:

— Садись.

Я сел. Дед показал на окуляр:

— Смотри сюда. Ты увидишь солнце.

Я посмотрел в окуляр и увидел солнце. Оно было большим и близким. Оно было перед самыми глазами. Темные точки, волокна, взрывы.

Я видел жизнь солнца.

Я сидел на табурете и слушал, что говорил дед. Он сидел рядом тоже на круглом табурете.

Солнце влияет на землю. Поэтому случаются бури, засухи, землетрясения. Вспыхивают северные сияния. Если знать, когда появляются и исчезают на солнце пятна и взрывы, можно на десять, двадцать лет предсказывать бури, засухи и землетрясения.

Гудел мотор. Постукивали электромагнитные часы. На пульте управления горела лампа, освещала кнопки с надписями — кинокамера, микрофон, электроспираль.

Дед объяснил, для чего установлена кинокамера. Она снимает солнце.

Достаточно надавить кнопку на пульте управления. Потом пленку изучают — какие были взрывы и что в это время происходило на земле.

Я видел эти пленки.

Они сушились в ванной комнате. Ветер размахивал ими вместе с полотенцами.

Объяснял дед, для чего нужен микрофон. Если на солнце большая вспышка, большой всплеск, дед объявлял об этом по микрофону:

— Внимание, на солнце вспышка силой в три балла!

И тогда телескопы, магнитограф, ионосферная станция— все, все приборы обсерватории нацеливались на солнце. Следили. А потом сравнивали, что в это время происходило на земле — буря, землетрясение, северное сияние.

— Внимание, — повторял я за дедом, — на солнце вспышка силой в три балла!

Я хотел все понять и запомнить.

Гудел мотор. Коронограф двигался за солнцем.

Двигались и мы с дедом, следили в окуляр.

Если случалась облачность и солнце было закрыто, мы с дедом уходили гулять в горы или уезжали на автобусе в Чимишгар.

Дед скучал, когда не было солнца.

Я тоже скучал. Мне нравилась тихая башня с гнездами ласточек у самого купола. Я любил нажимать кнопки на пульте управления, включать электроспирали, синхронные механизмы, поворачивать диски небесного экватора и небесного меридиана.

Любил сидеть перед коронографом, слушать и стараться понять, что объясняет и показывает дед.

Таким я запомнил своего деда. И не забуду его. Никогда.

Он показал мне солнце.