- Угу, - согласился я, параллельно подумав, что ради приличия можно было бы сделать вид, что рады видеть, а так общался со мной только отец, и то дальше дежурных фраз дело не пошло.

- Слушай, завтра мы поведем тебя в одно замечательное место, - радостно продолжила Инита, как будто не замечая отсутствия энтузиазма в моем голосе. – Лидо! – заговорщицки продолжила она. - Тебе обязательно понравится! Это такое место! – она закатила глаза. - Там очень, очень здорово: елка, живая музыка, каток! И совершенно замечательное кафе.

- Хорошо, - согласился я, улыбаясь мысли о том, что предстоит провести день в обществе подруги. Такая программа развлечений вселяла оптимизм, в отличие от возможной перспективы общения с родственниками.

Утром выяснилось, что я благополучно забыл, как зовут бабушку. Инита шепотом напомнила, но пожилая женщина только поджала губы и что-то стала сердито выговаривать внучке, недовольно поглядывая в мою сторону. Я попытался что-то сказать, оправдаться или извиниться, но подруга подтолкнула в сторону комнаты: иди, мол, не раздражай еще больше. На фоне этого происшествия поездка в Лидо оказалась не очень удачной идеей, особенно учитывая, что повезли нас туда на машине друзья, пожелавшие узнать причину плохого настроения девушки. Минут десять Инита жаловалась на меня по-латышски, видимо, не желая травмировать мою нежную психику. Пришлось отвернуться к окну и сделать вид, что сильно интересуюсь местными красотами, настроение, и без того не самое лучшее, неуклонно двигалось к отметке «отвратительное».

Ребята, имена которых мне забыли сообщить или не сказали намеренно, думая, что я все равно забуду, припарковали свой Opel Zafira недалеко от роскошного бревенчатого строения со стилизованной ветряной мельницей. Будь я в другом настроении, наверное бы восхитился, но сейчас было все равно. Даже сдавая куртку в гардероб, не обратил внимания, что ее повесили вместе с пуховиком Иниты и она убрала номерок к себе в сумочку, хватило ума только вытащить из внутреннего кармана документы и переложить в карман джинсов.

Внутри было очень уютно, этакий сельский интерьер с голыми бревенчатыми стенами, тяжелой деревянной мебелью, вызвавшей почему-то ассоциации со сказкой о трех медведях. Наша компания расположилась за одним из массивных деревянных столов в глубине помещения. Уютная атмосфера и наряженная елка, создающая ощущение праздника, помогла немного успокоиться, народ стал обсуждать, кто что будет есть, благо здесь был большой выбор.

Инита взяла себе салат. Как всегда. «Модель должна постоянно думать о фигуре», - так говорила она еще в Москве, пытаясь кормить и меня диетическими блюдами. В основном я не сопротивлялся, потому что с детства не был избалован и всегда ел то, что дают, но сейчас то ли на нервной почве, то ли из-за того, что вечером толком не поужинали, а утром не позавтракали, я набрал себе еды столько, что она едва помещалась на массивном столе.

Трапеза проходила в молчании. Я поглощал пищу, игнорируя недовольные взгляды невесты и перешептывания ее друзей. Чем они оказались недовольны, я не понял: вроде не чавкаю, веду себя прилично.

- Ми-иша, - прошипела Инита, видимо не желая привлекать внимания посторонних, - ты не мог бы хотя бы пирожное со взбитыми сливками не есть у меня на глазах?

- Но за него уже уплачено, - возразил я, отправляя в рот очередную ложечку нежного десерта.

- Ты специально? – она едва не плакала, друзья, почувствовав, что назревает ссора, извинились и сказали, что подождут в машине.

Подруга очень их любила, запоздало вспомнил я и, попытавшись исправить ситуацию, предложил ей если и не откусить кусочек, то хотя бы лизнуть лакомство.

- Ты! Ты! – всхлипнула Инита и побежала в сторону выхода.

Я растерялся. Ситуация была какая-то глупая, и из-за чего подруга так психанула, тоже было неясно. Ведь раньше такого не было, бывали мы в гостях, где народ объедался, а Инита только посмеивалась и пила минералку. Что случилось сейчас? Спохватившись, побежал за ней и, выскочив на улицу, увидел только, как рванул с места серебристый Опель.

- Стойте! – воскликнул я, бросаясь к проезжей части, но машина пронеслась мимо, обдав из-под колеса водой с ледяной крошкой, я отпрянул от неожиданности, поскользнулся и упал в лужу практически под колеса вишневого внедорожника.

Я с трудом поднялся на ноги, опираясь руками на теплый капот. Перед глазами как в замедленной съемке проплывал казавшийся почему-то бесконечным фирменный знак Хонды на решетке радиатора. Мягко хлопнула дверца, и я повернулся на голос:

- Vai es varu Jums kaut kā palīdzēt?*

 - Простите, я не понимаю, - ответил я молодому худощавому мужчине, стоявшему рядом с крылом автомобиля. Надо было бы извиниться и отойти с дороги, но я так и стоял в этой луже, пораженный внешним видом водителя данного авто. Интересно, рубашку он подбирал к цвету своей Хонды? Сочетание брюк цвета хаки, коричневых, явно не зимних туфель, винно-красной рубашки и замшевой куртки с вязанными рукавами, небрежно накинутой на плечи, впечатляло.

- Я могу чем-то помочь? – терпеливо повторил он по-русски с заметным акцентом.

Я отмер и сразу почувствовал и ледяную воду в ботинках, и пробирающий до костей ветер. Осознание ситуации тоже накатило как-то сразу: в незнакомом городе, точного адреса родственников не знаю, куртку получить в гардеробе тоже вряд ли выйдет – номерок уехал вместе с подругой. Хорошо хоть документы с собой и, кажется, немного денег.

- Спасибо, - поблагодарил я терпеливо ждущего ответа незнакомца, - наверное, нет.

- Я могу подвезти, - предложил он, рассматривая меня прозрачно-серыми, почти такими же, как у Иниты, глазами. – Не думаю, что в мокрой одежде и без куртки тебе удобно.

Построение фразы было слегка неправильным, чувствовалось, что человек говорит на чужом языке. Я вылез из лужи и, решив, что терять мне уже нечего, а на улице дико холодно, согласился. Передо мной распахнули переднюю дверцу, а я завис: как можно усесться в мокрых и грязных джинсах на светлую кожу?!

- Ну? Садись же, - поторопил меня незнакомец, стоя чуть сбоку и готовясь захлопнуть за мной дверь машины.

- Испачкается же, - произнес я.

- Хм, - мужчина окинул взглядом масштабы бедствия и сдернул с букета, лежащего на заднем сидении, целлофановую обертку. – Теперь можно, - сказал он.

Я примостился на краешке сидения, чтобы не дай бог не испачкать спинку кресла в явно дорогой тачке моего благодетеля. Мотор басовито заурчал, и мужчина, повернув ко мне узкое лицо, поинтересовался:

- Куда едем?

- В какую-нибудь недорогую гостиницу, - вздохнул я, вспомнив о своей финансовой несостоятельности.

- Прости? – серые глаза, опушенные темно-коричневыми ресницами, удивленно распахнулись. – В какую гостиницу?

- Не знаю, - признался я, - моя девушка… в общем, мы поссорились, и она уехала, вернуться в квартиру к ее родственникам, даже если бы и хотел, то вряд ли смог – адреса не знаю. Только район.

- Не уверен насчет отеля, - произнес мужчина, плавно трогая автомобиль с места, а я непроизвольно посмотрел на его тонкие пальцы, лежащие на ручке переключения передач – рука явно не привыкшего к тяжелой работе человека. Местный мажор? – Праздники, - пояснил он, а вишневая Хонда, набирая скорость, уже катила по дороге прочь от места моего падения.

Минут через десять я все же поинтересовался, куда это мы едем, и получил ответ, повергший меня в ступор:

- Я пригласил тебя в гости.

- Спасибо, - пробормотал я, вынужденный признать, что незнакомец прав. – Но зачем тебе это нужно? – я решил из вредности, раз уж он со мной на «ты», отвечать ему тем же.

- Рождество, - пожал плечами тот, хитро улыбаясь, от чего морщинки лучиками потянулись к вискам. – Я на Рождество делаю добрые поступки.