Он лежал у моих ног. Обольстительная попка, обтянутая съехавшими с талии синими шортами, плавный изгиб спины и ямочки на пояснице притягивали взгляд. Я сидел и как дурак радовался, что на мне темные очки и в руках вчерашняя газета, прихваченная в холле отеля. Эти предметы позволяли неприкрыто пялиться на задницу парня, а La Repubblica удачно скрывала реакцию на провокационно выставленный зад.

Молодой человек пошевелился. Под шелковистой кожей, едва тронутой золотистым загаром, плавно перекатились мышцы. Он устроился поудобнее, повернув ко мне лицо, и вздохнул, не открывая глаз, и поудобнее подложил руку под щеку. И если раньше я любовался на коротко стриженный русый затылок, то теперь не отрывал глаз от точеного профиля и четкой линии скул, переходящей в волевой подбородок.

Поласкав взглядом его лицо, я вернулся к созерцанию идеальной по форме попки и особенно ямочек на пояснице. Ох уж эти ямочки! Я как завороженный смотрел на них, наверное, не меньше получаса. Господи благослови того, кто изобрел солнечные очки!

- Марко! – пронзительный голос его спутницы заставил поморщиться. Девушка, навскидку старше объекта моего внимания лет на пять, требовательно пихнула ногой лодыжку молодого человека. - Идем купаться!

Он неохотно встал, потягиваясь со сна как кот, выгибаясь и вызывая дикое желание наброситься на него прямо там же, невзирая на окружение и совершенно неподходящее место. Проклятые шорты сползли еще ниже, а так как он стоял вполоборота, закинув руки за голову, то стали отчётливо видны выступающие тазовые косточки и островок курчавой поросли, которая, как правило, скрыта у уважающих себя мужчин бельем. И округлые ягодицы с восхитительной ложбинкой между ними, частью выставленной напоказ.

Картина отозвалась внизу живота тягучей болью. Возбуждение, не спадавшее уже длительное время, требовало разрядки. Марко как-то вымученно улыбнулся своей девушке, подтянул шорты, и шагнул в сторону моря. Мегера отправилась следом.

Я перевел дух и облизал пересохшие губы. Откинулся на спинку шезлонга и вместо того, чтобы переключиться хотя бы на прогноз погоды в газете, предался бесплодным мечтам. Увы, долгое отсутствие партнера сказывалось, но и удовлетворять себя в кабинке туалета общественного пляжа заштатного итальянского городка, тоже желания не было. Наоборот, хотелось дождаться возвращения парнишки… Зачем? Вот этого я и не мог себе объяснить. Понятно же, что светить мне здесь ничего не светит, но надежда, супротив доводам разума, умирать не спешила, а я утешал себя тем, что мечтать, в общем-то, не вредно. Вредно не мечтать.

Я смотрел на облачка, спешащие по пронзительно синему Тосканскому небу, на невысокие, но, тем не менее, солидные горы, в которых добывался известный на весь мир мрамор, наслаждался лёгким ветерком, дующим с моря, и понимал, что впервые за пять последних лет чувствую себя живым. Нет, в моей жизни не было какой-то страшной трагедии, я не лишался близких, не погружался в пучины безответной любви, просто дела семьи отнимали так много времени и сил, что на остальное их уже не хватало. Даже на поиски разовых приключений.

Единственной константой в моей серой жизни была Паола. Она служила прикрытием моей ориентации и выступала в качестве спутницы в нужные моменты. Девушка была уверена, что я когда-нибудь все же решу на ней жениться, несмотря на мое откровенное нежелание иметь дело с женским полом, думая, что уж наследниками я озабочен. Даже намекала, что согласна на искусственное оплодотворение. До поры до времени я не разочаровывал Паолу, пусть верит во что хочет.

Я вздрогнул от холодных капель, упавших на разогорячённую кожу.

- Простите, - извинился Марко, уже успевший искупаться. – Омерзительно грязное море, пойду ополоснусь, - сообщил он подруге, подошедшей следом.

Смотреть, на дрожащие капельки воды на смуглой коже, на то, как они сверкают под солнечными лучами настоящими бриллиантами, было сущей пыткой! Увядшая было эрекция возникла вновь.

Молодой человек обул на ноги пляжные тапочки и не спеша направился в сторону кабинок. Представив, что он вернется через несколько минут и снова растянется на полотенце у моих ног, я испугался за свою выдержку. Закусив губу, встал, сначала ненавязчиво прикрываясь газетой, а затем повесил перед собой на сгиб локтя полотенце – как будто так и надо, и тоже пошел к выходу с пляжа.

Марко задержался, смывая песок, с ног, неспешно водя руками по щиколоткам, и к душевой кабинке мы подошли одновременно. В голове у меня что-то перемкнуло: вид обтянутых мокрой тканью чуть подрагивающих при ходьбе ягодиц завораживал, вызывал усиленное сердцебиение, и воровато оглядевшись, я втолкнул опешившего от такого финта парня внутрь, захлопывая за собой хлипкую дверцу, и прижал все еще пребывающего в прострации молодого человека к противоположной стене. Сильное, гибкое тело было податливым – он не отошел от шока. Где-то в глубине сознания я его понимал: средь бела дня, в людном месте подвергнуться нападению - или как это еще можно назвать? Распахнутые в изумлении карие глаза и приоткрытый в желании что-то сказать или закричать рот подстегнули решительность, и я резко протолкнул колено между его ног и приник в жадном поцелуе к зовущим губам.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я почувствовал отклик. Счастье от того, что это был не удар коленом в пах – позиция у нас была для этого очень располагающая – а ответное движение губ, затопило и придало смелости. Пристроив куда-то мешающее полотенце, дал волю рукам, потирая и оглаживая отзывчивое тело, шепча на ухо какой-то успокаивающий ласковый бред.

- Тише, тише, радость моя, - выдохнул я ему в ухо, когда услышал негромкий стон. Не хватало еще оповестить всех отдыхающих о том, чем мы тут занимаемся.

Марко прерывисто вздохнул и, закусив нижнюю губу, откинулся назад, открывая доступ к шее. Эрекция стала еще сильнее, хотя еще пять минут назад я был уверен, что это физически невозможно. Сделай он хоть одно движение бедрами мне навстречу, и я бы взорвался, как переполненный гелием воздушный шарик, но Марко стоял неподвижно. Лишь частое и неглубокое дыхание выдавало его состояние, да закушенная чуть не до крови губа. Мои руки жили как будто собственной жизнью, приспускали холодные мокрые шорты, ласкали промежность и нежно мяли яйца. Член у парня оказался отзывчив на ласку и вскоре стоял не хуже, чем мой, истекая смазкой, которую было восхитительно приятно размазывать по чувствительной головке.

Сердце билось в груди как сумасшедшее, сбивая дыхание. Я старался как мог контролировать себя, чтобы не наставить засосов на открытой моим поцелуям беззащитной шее, но получалось не так чтобы очень. Сознание временами уплывало, и я приходил в себя, то лаская коричневые ареолы сосков, то облизывая солоноватую головку.

Уткнувшись в курчавую поросль в паху, вдыхая острый запах возбуждения, смешанный с терпким йодистым запахом моря, я попытался намоченным слюной пальцем проникнуть между упругих полупопий.

Ягодицы резко поджались, а сам Марко странно дернулся, когда я коснулся его сжатого ануса. Сомнений не было – молодой человек был девственником. По крайней мере с той стороны.

Поцеловав его в бедро, я легко поднялся, и увидел его испуганные глаза. Успокаивающе погладив по щеке, я снова приник к нему в поцелуе, лихорадочно освобождая от плена плавок свой давно болезненно ноющий член. Получить удовольствие можно и другим способом. Может быть, оно и к лучшему, как знать?

Марко едва слышно застонал мне в губы, когда я обхватил оба наших члена ладонью. Ритмичные движения заставляли его изгибаться и прижиматься ко мне сильнее в поиске наиболее острого наслаждения. Много нам не потребовалось, и вскоре на ладонь выплеснулись горячие струи, орошая заодно кожу на животе. Кончить мы умудрились одновременно.

Сердце медленно вспоминало привычный ритм, приходило в норму дыхание. Мы уже не дышали как загнанные лошади, но еще чувствовали сладкую истому, охватившую все тело от пяток до макушек. Ноги не держали бы совсем, если бы я почти не лежал на Марко, опиравшемся лопатками в белый кафель душевой.