– Анто-он! – я бежал, насколько это было возможно в толпе, которая заполняла сегодня торговый центр. Уворачивался от людей, держа в руках жутко мешающую детскую курточку, которую не так давно снял с племянника, чтобы тот не вспотел в помещении, а теперь этот засранец удрал!

      Люди от меня шарахались, но лавировать все равно приходилось как слаломисту на спуске, а спину дорогого племянничка я уже давно потерял из виду. Вот попадись он мне только, выдеру как сидорову козу! Сестрица моя ненаглядная избаловала его донельзя, такого понятия, как слушаться взрослых, у него даже в отдаленных уголках мозга нет.

– Антон! – снова заорал я, не особенно надеясь на успех, поэтому в общем шуме толпы и льющейся из всех динамиков какой-то в зубах навязшей новогодней песенки расслышать меня могли только те, кто был в радиусе метра.

Зато несколько человек прямо по курсу торопливо отскочили в сторону, и я, наконец, увидел мелкого, несущегося прямо к выходу, прямо к вращающимся стеклянным дверям.

– Антон, стой! – никакой реакции на меня, но вроде бы затормозил и метнулся в сторону, где Санта-Клаус в ярком красном костюме раздавал рекламные листовки.

Пока я ликвидировал отставание, племянник успел уже забраться на руки к ошарашенному человеку. От растерянности тот выронил пестрые листочки, и они ровным слоем покрыли пол, пропитываясь грязной жижей, в которую превратился снег, принесенный с улицы ногами сотен людей.

– Антон! – я подбежал и протянул руки, намереваясь забрать маленького паршивца.

– Дедушка Мороз! – взвыл он. – Пожалуйста, сделай так, чтобы мама вернулась!

– Антон, они вернутся, пойдем домой, – за час в торговом центре, куда я сдуру привел себя и ребенка в предпраздничный день, племянник успел вымотать меня до предела. С одной стороны, конечно, подарки нужно было купить, а оставить его не с кем.

– Не-ет, – Антон обвил руками и ногами несчастного ряженого, – хочу, чтобы мама была дома!

От действий мелкого ужасная фальшивая борода рекламного деда сбилась на бок, и я с удивлением и долей неприязни увидел под ней знакомое лицо моего однокурсника Равиля Гаевского.

– Твой? – только и смог придушенно спросить он.

Я согласился, что да, мол, мой. Не открестишься.

– Антош, ну давай, слезай. Надо одеться, – от двери изрядно дуло, и никакие тепловые завесы не справлялись с морозцем, стремящимся пробраться в помещение, – и домой пора. Темнеет уже.

– Не пойду! К маме хочу! – взвыл племянник и еще крепче вцепился в шею Равиля и, кажется, собрался разреветься.

– Давай-ка оденемся, – Равиль сумел-таки оторвать одну руку от своего воротника, и я быстро натянул рукав куртки, затем то же самое мы проделали со второй рукой. Но все попытки оторвать маленькую обезьянку от волшебного деда закончились провалом: Антошка вцеплялся сильнее и рыдал на весь центр.

– Давай я уж до дома вас провожу, – сдался Равиль, хотя в голосе мне послышалась затаенная радость.

      Добираться до нашей квартиры, расположенной вроде бы и не так далеко, но очень уж неудобно, пришлось с пересадками. Пока подождали автобус, потом пока пересели на другой, в салоне которого не работала печка... В общем, дома совесть мне не позволила попрощаться с добрым Равилем на пороге – из теплой одежды на нем была разве что борода.

Уставшего Антона удалось уложить спать довольно быстро. Утомлённый пацан, измученный длинным днем, дорогой и истерикой, выпил чашку какао и через десять минут довольно сопел в две дырочки. Оставалось укрыть его одеялом, подложить под руку любимую игрушку и зажечь ночник на всякий случай, и до утра можно быть уверенным, что ребенок не проснется.

      Равиль обнаружился на кухне. Придвинув стул поплотнее к батарее, он пил чай, который сам себе и организовал.

– Откуда ребенок? – насмешливо спросил Равиль, приподнимая кружку в шутливом тосте.

– От сестрицы, вестимо, – ответил я, тоже наливая себе чай.

Равиль вопросительно посмотрел мне в лицо.

– А сама она где?

– Отдыхает с мужем в теплых странах. Антоха заболел перед поездкой, и его не взяли, оставили с бабушкой, а бабушка попала в больницу позавчера, соответственно ребенок оказался на моем попечении, – пока я говорил, Равиль мелкими глотками пил из кружки. В какой-то момент наступила тишина, и именно его выбрал желудок гостя, чтобы заявить о себе громким урчанием. Ну вот, теперь его еще и кормить, совесть же не позволит выставить человека голодным. – Яичницу будешь? – обреченно предложил я, понимая, что утром придется завтракать манной кашей вместе с племянником.

– А можно омлет? – наглость второе счастье, но я быстро сориентировался, вручив гостю миску, молоко и яйца:

– Делай тогда сам, я не умею!

Смотреть за действиями Равиля было даже где-то приятно. Обычная моя к нему неприязнь немного отступила и дала возможность любоваться широкой спиной, обтянутой белой рубашкой, и тем, что пониже спины, четко обрисованным «красными революционными шароварами». Все-таки он красавчик. Недаром все наши девчонки с потока прохода ему не дают: высокий кареглазый шатен с правильными чертами лица заставляет их сердечки биться быстрее.

– Будешь? – поинтересовался Равиль, ставя шкворчащую сковороду на подставку для горячего.

      Я подумал и не стал отказываться.

      За окном стало совсем темно. В свете фонарей было видно, как по пустынной улице гуляет ветер, перенося с места на место кучи снега: метель разошлась не на шутку. Остро стоял вопрос, что делать с гостем: в своей символической курточке до дома он не доберется, да и где тот дом, кто бы знал. Значит, нужно или такси вызвать, или предложить переночевать, или покопаться и найти что-то из старых вещей, хотя при разнице в наших габаритах он на себя мою куртку не натянет. Пока я думал, Равиль еще раз вскипятил чайник и, довольно жмурясь, пил чай.

– Слушай, – вдруг сказал он, – можно я у тебя до завтра останусь? А то денег на такси нет, а завтра с утра кто-нибудь из общаги привезет мою дубленку. – Вот тебе и раз: Равиль-то у нас в общежитии обретается, кто бы мог подумать! Правда я и не думал интересоваться, конечно.

– Так можно? – нетерпеливо повторил он, не дождавшись ответа.

Я кивнул, с некоторым опозданием подумав, что кому-то из нас придется спать на полу. Равиль оживился, темные глаза блеснули радостью и плохо скрытым торжеством. Я сделал вид, что ничего не заметил.

– Ванная там, полотенце возьмешь салатовое, оно чистое, – сказал я и отправился в комнату готовить спальные места.

Не знаю, что он там так долго делал, но выполз оттуда он почти через час. Распаренный и чем-то очень довольный. А вот два спальных места кое-кого не обрадовали.

– Артем, – в десятый раз сказал взъерошенный после душа Равиль, – не вижу никакого смысла тебе спать на полу. Кровать достаточно широкая…

– Давай не будем больше говорить на эту тему, – устало ответил я. – Спи.

– Артем…

– Равиль, не делай вид, что не знаешь о моей ориентации, – как можно суше сказал я, стараясь не рассмеяться, – вот и представь, каково это – оказаться в одной постели с парнем моей мечты, – посмотрел на «мечту» сквозь полуопущенные ресницы – на его лице появилась откровенная радость, и поспешил добавить: – которого хочется трахнуть до звёздочек перед глазами…

      Так, теперь опустить голову, закусить губу, являя собой памятник всем скорбящим о несбыточном. Жаль, нельзя посмотреть на выражение лица Равиля, а то он сразу поймет, что я тут комедию ломаю и просто-напросто знаю о споре, о том, что он должен меня соблазнить и трахнуть до Нового Года. По идее, после таких моих слов любой уважающий себя натурал должен заткнуться, замотаться в одеяло и прижать самое дорогое к стенке, а в идеале вообще бежать как можно дальше, сверкая пятками, но на кровати тишина, слышно только чуть сбившееся дыхание.

– Может быть, мы могли бы попробовать, – неуверенно и с большими паузами между словами произнес Равиль, – я иногда думал, как оно может быть… Только я буду сверху!