— Не надо мне ваших денег, ребята. Если рыбки подохнут, мне за них дядя Вася заплатит. За что ж вас наказывать? За то, что занимаетесь вы совсем не тем, чем следовало бы? Так ведь все равно, пока зоомагазин не откроют, будут на рынке рыбок продавать. Не вы, так другие. Вы хоть люди честные, нашли, предупредили. Подрастете — поумнеете. А вот дядя Вася... В следующее воскресенье я с этим «дядей» сам побеседую. Только мне ваша помощь нужна. Придете на рынок?

— Придем.

— Не струсите?

— Не струсим.

Отвечал один Юрка, но Кузьма Кузьмич не обратил на это внимания: у друзей часто один говорит за всех.

— Не связывались бы вы с ним,— вдруг сказал Сашка и отвел в сторону глаза.— Тут у нас один любитель есть, Кожар, Сергей Ермолаевич, так он клуб аквариумистов придумал. Комнаты даже для этого клуба во Дворце культуры строителей, говорил, выделили. Тогда дяде Васе сам собой конец придет.

Когда Сашка назвал фамилию Сергея Ермолаевича, Зыков вздрогнул.

— Кожар, говоришь? — радостно воскликнул он.— Сергей Ермолаевич?! Господи, братцы вы мои дорогие, сейчас же ведите меня к нему. Это ж друг мой фронтовой, в одной роте от Волги чуть не до Берлина доте-пали.

Он сорвал с вешалки пальто и торопливо начал одеваться. Сашка потоптался на месте, облизнул пересохшие губы и пробормотал:

— В больнице он сейчас. У него сердечный приступ был.— И, заметив, как побледнел Кузьма Кузьмич, торопливо добавил: — Да вы не бойтесь, я вчера Юзефу Петровну встретил, она говорит, что Сергею Ермолаевичу полегчало уже. Скоро выпишется.

Зыков повесил на вешалку пальто.

— Ну-ка, дайте мне его адрес. И расскажите подробнее, что он там затеял. Я ж его семнадцать лет не видел, с сорок пятого... Постарел, наверно?

— Старый,— кивнул Юрка.—Усатый. С палочкой ходит.

— Мина немецкая рядом с ним разорвалась. Это ж чудо, что он выжил. Нам ведь кто-то передал — скончался в госпитале Кожар от ран. А он, оказывается, выкарабкался. Ну ладно, завтра же утречком сбегаю к Юзефе Петровне, а потом — в больницу.

Кузьма Кузьмич внимательно выслушал Сашкин рассказ про клуб, улыбнулся.

— Вот уж не думал, что Кожар рыбками займется. Он вам про черных телескопов рассказывал? — Сашка кивнул.— Он же аквариум разбить хотел, еле я его утихомирил. Вот чудак!

Мальчики распрощались с Кузьмой Кузьмичом, и теперь уже не Сашка, а Юрка исподтишка показал девчонке, которая чуть не сбила их с толку, кулак, а она показала ему язык.

На дворе Сашка поднял воротник пальто и угрюмо бросил:

— Я в воскресенье на рынок не пойду. Обойдетесь без меня.

— Почему? — удивился Юрка.— Ты ведь такой смелый, Сашка, почему ты так боишься этого живодера?

— Потому что это я отравил рыбок Сергея Ермолаевича, через меня он в больницу попал... А дядя Вася знает про это... Не могу я против него пойти, каюк мне тогда...

Глава пятая

ОДНОПОЛЧАНЕ

Юрка понимал, что теперь уже он должен выручать Сашку, как совсем недавно Сашка выручил его самого.

После школы он тут же отправился во вторую клиническую. В справочном бюро ему назвали отделение и палату, в которой лежал Сергей Ермолаевич, День, к счастью, был приемный, нянечка выдала Юрке халат, и он пошел по длинному гулкому коридору.

Вчера, возвращаясь от Кузьмы Кузьмича, Юрка долго уговаривал Сашку сходить в больницу к Сергею Ермолаевичу вместе, честно рассказать ему обо всем. В крайнем случае предложить взамен новых рыб, из Сашкиных аквариумов.

— Рыбок мне не жалко, ты не подумай,— горько ответил Сашка, и вздрогнул прозрачный шрам у него над губой.— Я бы ему теперь всех отдал. А пойти не могу, далее не уговаривай... Не могу я ему в глаза посмотреть, понимаешь?.. Я ж чуть не убил его... Хочешь — сам иди, а меня не неволь...

«Это не ты, это дядя Вася чуть не убил его»,— думал Юрка, разыскивая глазами на снежно-белых дверях палат табличку с номером 11. Наконец увидел, тихонько постучал, потянул дверь на себя.

В палате вдоль стен стояли четыре железные койки,— по две слева и справа, между ними — белые тумбочки. Слева у окна Юрка увидел Сергея Ермолаевича. Он сидел, подоткнув за спину подушки, а рядом, на стуле в белом чехле, сидел какой-то мужчина. Он, наверно, рассказывал что-то смешное, потому что Сергей Ермолаевич улыбался.

Юрка глянул на мужчину и тоже невольно улыбнулся. Им явно следовало бы поменяться халатами: у того халат трещал на спине, рукава чуть закрывали локти,— не халат, а кургузый пиджачок.

Все в палате были так увлечены рассказом гостя Сергея Ермолаевича, что на Юрку даже не обратили внимания. Он потоптался на пороге и негромко кашлянул в кулак. Мужчина повернулся — это был Кузьма Кузьмич.

— Тесен мир, как говорили древние! — шутливо протянул он.— Что это мы с тобой каждый день встречаемся?

Юрка смутился.

— Проходи, проходи,— обрадованно закивал ему Сергей Ермолаевич.— Не смущайся. Кузьма Кузьмич, брат, такой шутник — кого хочешь разыграет.

Юрка прошел, осторожно сел на краешек табуретки. И дальше поплыл прерванный его появлением разговор.

— А помнишь, Сергей, немецкий дом, где мы ночевали перед тем, как тебя ранило? Как раз в тот вечер Ленька Карамзин погиб, запевала наш... А аквариум тот не забыл? Я ведь до войны разводил рыбок, жалко мне их стало. Как глянул на телескопов — ну такие красивые, нового бушлата не пожалел, закутал, чтоб не замерзли. Пусть, думаю, живут, может, еще порадуют кого...

— Кого они тогда порадовать могли? — вздохнул Сергей Ермолаевич.— Подохли, наверно, с голода.

— Не подохли,— улыбнулся Кузьма Кузьмич.— Я ведь после войны в Германии служил. Как-то вспомнил про черных телескопов, завернул туда, благо по дороге было. Оказалось, хозяева как удрали тогда, перед нашим наступлением, так и не вернулись. А стали жить в уцелевшей части дома батраки, которые на них прежде работали, две семьи. Вот их детишки и выходили телескопов. Они мне десяток мальков дали, таких же черных да пучеглазых, и снова потянуло меня к аквариумам. С той поры все время держу рыбок. Правда, переезжать приходилось часто, так, поверишь, все оставлял, а черных телескопов возил с собой. Они ведь живучие, черти, те, что мне мальчишки мальками подарили, больше десяти лет прожили.

— И теперь они у тебя есть?

— Есть,— с гордостью ответил Кузьма Кузьмич.— У меня целый аквариум холодноводных: вуалехвосты, золотые рыбки, кометы, шибункины, десяток молодых телескопов... Прекрасные рыбки, особенно ситцевые. Расцветка сказочная, глянешь — будто разноцветная клумба... Недооценивает холодноводных наш брат любитель. Вообще-то, оно и понятно — аквариумы для них нужны большие, уход серьезный...

— Вот и будешь в нашем клубе заведовать отделом холодноводных рыб,— улыбнулся Сергей Ермолаевич.— Может, с твоей легкой руки их «дооценят».

— Договорились,— тряхнул головой Кузьма Кузьмич,— Кстати, мне вчера Юра и Саша рассказывали об этой твоей придумке с клубом. Только я, как узнал утром у Юзефы Петровны, из-за чего ты в больницу попал, подумал грешным делом, что махнешь ты на все это рукой. Ты ж любитель недавний, можно сказать, молодой еще, а молодые часто после первых неудач лапки вверх поднимают.

— Аквариумист я молодой, правда твоя,— согласился Сергей Ермолаевич,— зато солдат старый.

Сергей Ермолаевич потянулся за трубкой и огорченно крякнул: реквизировали трубку врачи.

— Знаешь, кто ко мне в больницу после жены первый пришел? Комсомольский секретарь, Лешей его зовут, да та женщина из Дворца культуры строителей, где нам помещение выделили. Сидят как на поминках. «Может,— говорит Леша,— вы нам кого присоветуете вместо себя в руководители этого клуба? Очень нам хочется, чтоб он все-таки начал работу».— «Как это,— отвечаю,— вместо себя? Ремонт у вас еще не закончился?» — «Заканчивается».— «Ну так кончайте поскорей, не вековать же мне в больнице...»