Он так увлекся, что не слышал, как вошел мужчина высокого роста, в белой шляпе и светлом плаще, накинутом на плечи поверх серого костюма. Осторожно закрыв дверь, вошедший оглянулся, прислушался и выжидательно привалился к стене. В такой позе он постоял еще минуту, рассматривая багровый затылок Шкуреина, и затем громко кашлянул.

Шкуреин стремительно обернулся. От толчка наполненная до краев чернильница опрокинулась на пол.

— Вы… Вы… — разглядев незнакомца, пролепетал наконец Шкуреин едва слышным, чужим голосом, и перо выпало из его задрожавшей руки.

Гость шагнул к Шкуреину, продолжая смотреть на него.

— Вы, вы, — со свистом прошептал Шкуреин и попятился, растаптывая чернильную лужу.

Насмешливо посмотрев на фиолетовые следы, бросив на стол шляпу, мужчина властно сказал:

— Садитесь!

Шкуреин опустился на скамейку, широко расставив ноги, но никак не мог успокоить подпрыгивающие колени.

— Не дрожите! Смотреть противно.

Шкуреин поджал ноги. Ему еще был памятен гнев этого человека, вспыхивавший по малейшему поводу. Но сейчас гость был спокоен. Глянув на свои золотые часы-браслет, он только сказал:

— Итак, Сластена, мы встретились. Думали навечно спрятаться в этой дыре? Не вышло! Мы давно знали, куда вы перебрались…

Длинная рука с цепкими пальцами опустилась на плечо Шкуреина. Он побледнел еще больше. Из всех, под руководством которых Шкуреину приходилось быть, этот долговязый был самым неумолимым. Но как-то надо было выкручиваться, и Шкуреин пробормотал чуть слышно:

— Вы сами не пришли в назначенный срок. А оставаться там было уже опасно.

— Не придумывайте, — снимая с плеча Шкуреина руку, спокойно ответил гость. — Никто вас не гнал, положение было надежным и прочным.

— Что мне оставалось делать, если вы порвали концы, — упорно продолжал изворачиваться Шкуреин.

Гость снова глянул на часы и сказал:

— Не будем спорить. Я постарался составить о вас для шефа хорошее мнение. Цените это! Но, чтобы впредь вам не приходила в голову мысль валять дурака, я вас проучу особо. Сейчас заправляйте машину и через тридцать минут будьте на шоссе у Черного обрыва. Повезете меня и одну женщину.

Шкуреин понял: старое вернулось. Он попытался было отказаться, пролепетал:

— Сегодня не могу. Дела…

Гость удивленно посмотрел на Шкуреина, в глазах его блеснули злые огоньки.

— Не может быть иных дел, кроме наших. Иначе вам не поздоровится. Найдите предлог и освободитесь от работы здесь недели на две, а двадцать третьего, в десять вечера, будьте у билетных касс на вокзале в областном центре. Там вас встретит дама, с которой вы вчера вели разговор о заказе для детского дома. Помните?

Шкуреин вытаращил глаза. Вчера действительно в мастерской была женщина, назвавшаяся директором детского дома из соседнего района. Она договаривалась о покраске одежды воспитанников, интересовалась организацией работы мастерской и ее устройством. Как женщина, она произвела на Шкуреина сильное впечатление. Чтобы познакомиться с ней поближе, он решил лично поехать в детский дом за получением заказа.

— Она не директор детского дома? — с некоторым недоверием спросил Шкуреин.

Гость усмехнулся, прошелся по конторе и ответил:

— Не будьте наивным!

— Понимаю, — насильно улыбнулся Шкуреин. — Возможно, и проверочные телефонные звонки вы подавали?

— Вы догадливы, а поэтому заслуживаете лакомство, — с этими словами гость опустил руку в карман плаща и подал Шкуреину небольшой сверток в бумаге. — Недаром же вам дали в школе разведки кличку «Сластена».

Распрощавшись с Ниной Ивановной, Бахтиаров на автобусе уехал из санатория. Из Н-ска он по телефону доложил обо всем Ивичеву. Тот, выслушав соображения Бахтиарова, разрешил ему задержаться в Н-ске.

В заключении судебно-медицинской экспертизы о смерти Касимовой говорилось, что «смерть последовала от кровоизлияния в мозг». Осмотр вещей умершей тоже не дал каких-либо улик. Заслуживало внимания только одно обстоятельство: исчезла фотокарточка Жаворонковой, которая хранилась в чемодане. Очевидно, фотокарточку взял неизвестный, так как Жаворонкова в палату Касимовой не ходила да и сама Касимова от гостьи не отлучалась ни на минуту. Но для чего неизвестному потребовалась фотокарточка Жаворонковой?

Следующие три дня были для Бахтиарова полны кропотливой работы. Поиски Жаворонковой в Н-ске дали очень мало. Он только узнал, что в камеру хранения багажа при вокзале она сдавала на несколько часов свой чемодан и саквояж. Отыскался шофер такси, возивший Жаворонкову в санаторий. По словам шофера, после возвращения в город пассажирка вышла из машины у цирка. Вещей, кроме дамской сумочки, при ней не было. И это — все.

Более существенным были результаты поисков мужчины в сером костюме и белой шляпе. С помощью сотрудников автоинспекции установили, что шофер колхоза «Завет» Корцевского района в день смерти Касимовой, около шестнадцати часов, у деревни Горенки, что расположена в трех километрах от санатория, посадил в кузов своей машины мужчину в сером костюме, белых полуботинках и белой шляпе. Не доезжая одного километра до Н-ска, пассажир оставил машину, сказав, что живет в пригороде.

Через сотрудников железнодорожной милиции было выяснено, что в тот же вечер, около девятнадцати часов, мужчина высокого роста с внешностью, описанной колхозным шофером и санитаркой Катей, в кассе вокзала города Н-ска купил два билета на скорый поезд. Перед приходом поезда мужчина появился на вокзале в сопровождении модно одетой полной дамы с небольшим чемоданом в руке. Оба они сели в мягкий вагон.

Проводница спального вагона сообщила, что мужчина и женщина сошли с поезда на станции Соколики. Мужчина, уходя из вагона, сказал, что в связи с внезапной болезнью его жены поездку продолжать они не могут и несколько дней проведут в Кулинске у своих родственников.

В тот день, когда Бахтиаров собирался возвращаться домой, из санатория позвонила по телефону Нина Ивановна. Она попросила его обязательно приехать. Под вечер, закончив дела, Бахтиаров на такси отправился в санаторий.

Дорогой разговорился с шофером. Тот оказался родом из деревни, расположенной рядом с санаторием, многих служащих знал, в том числе и Нину Ивановну. Шофер рассказал, что в прошлом году летом муж Нины Ивановны, работавший техником в лесхозе, вместе с четырехлетним сыном в выходной день отправился покатиться на велосипеде. В двух километрах от санатория велосипед сбила автомашина. Оба погибли.

— Она твердая женщина. Не пала духом, — говорил шофер. — Авторитетом большим пользуется. Она в санатории партийный секретарь…

— Как вы осунулись, Вадим Николаевич! — невольна вырвалось у Нины Ивановны, когда Бахтиаров переступил порог ее комнаты.

— Здравствуйте, Нина Ивановна, — бодро сказал Бахтиаров. — Что случилось?

Нина Ивановна молча подала ему продолговатую металлическую коробку. На крышке ее была изображена белая птица с большой конфетой в длинном клюве. Под рисунком стояла подпись по-английски: «Аист».

— Не понимаю, — проговорил Бахтиаров, открывая крышку коробки, до краев наполненной конфетами в обертках с картинкой, изображенной на крышке. — Где вы нашли эту коробку?

— Я ее нашла в траве около тропинки, по которой шли Касимова и тот мужчина, — робко пояснила Нина Ивановна. — Сразу же после вашего отъезда я прошла там еще раз.

Нина Ивановна покраснела, смутившись.

— Извините, Вадим Николаевич, но я проверила… В нашем магазине таких конфет не продавалось. Да что в нашем. В санатории отдыхает директор центрального гастрономического магазина из области, и у него спрашивала… Таких не было в продаже. Подумала, возможно, кто-нибудь из отдыхающих привез конфеты с Московского фестиваля, но в санатории нет ни одного, побывавшего на фестивале. Иностранцы к нам не приезжали. Правда, в мае месяце проездом была группа туристов из Румынии, но коробку давно бы нашли… Мне кажется, ее потерял тот, который был в палате Касимовой…