Робинзоны

И опять потянулись бездельные дни. Ребята искали работу и не находили. Пробовали встречать пассажиров у поездов. И только один раз Максиму, как самому расторопному, удалось поднести какой-то барыне тяжеленный чемодан, за это она дала ему серебряный гривенник, но разве это заработок!

Тут Максим вспомнил об острове, у него родился увлекательный план. Скорый на исполнение своих задумок, Максим собрал друзей и предложил:

— Давайте станем робинзонами. Будем жить на острове, ловить рыбу, плести корзины. Рыбу будем менять на хлеб, на картошку, корзины продавать. Знаете, как заживем.

— А чего, на острове хорошо, — поддержал Газис.

И Володьку идея жить робинзонами сразу увлекла.

Осталось уговорить родителей.

Максим напридумывал кучу доводов, чтобы уговорить мать: во-первых, на острове они будут сыты, во-вторых, будут домой приносить рыбу, в-третьих, его хлебный паек останется Васе и Коле, в-четвертых… Но мать, к его удивлению, согласилась сразу. Только сказала, чтобы осторожнее были на воде.

А у Володьки получилось так. Когда он сказал Екатерине Ивановне о своем намерении, она грустно улыбнулась, прижала Володьку к себе и сказала:

— Непутевая у тебя мать, сынуля, не может за тобой ни присмотреть толком, ни хорошо накормить.

— Я ведь все, мама, понимаю, ты обо мне не беспокойся, — ответил Володька.

— Ну что ж, поезжай, только береги, пожалуйста, себя.

Теперь осталось выпросить у дедушки Кожина лодку. Их намерение прожить все лето на острове дедушка одобрил, но лодку дать категорически отказался, сказал, что позарез нужна.

— Вон Газиска, — сказал он, — знает брод. Так что на остров доберетесь. А рыбу будете ловить с берега, оно и спокойнее, лодка, чего доброго, перевернется. Дам вам крючки, перетяги. Там за шалашом есть у меня тайничок. В нем возьмете, бредень, топор, два ведра. Устраивайтесь основательнее. Шалаш почините. Заранее заготовьте дров. В березнячке много сухостоя. Повалите с десяток сухих березок, вот вам и дрова. А я вскорости навещу, может, рыбкой угостите.

— Ой, дедушка, так накормим! — горячо воскликнул Максим.

— Смотри не так, как Соболева, — рассмеялся дедушка.

— Что ты, да мы тебе самого жирного сазана поймаем.

И вот тройка отважных робинзонов отправилась в поход на необитаемый остров. За спиной по мешку, а в мешке пальтишко, кружка, ложка, соль, рыболовные снасти. В голове мечты о жизни, полной приключений.

Подошли к Сакмаре.

— Смотрите, — сказал Газис, — вот здесь брод. Видите, перекат. По нему мы и пойдем. По пояс будет. Дойдем вон до той коряги, от нее сворачиваем на остров.

Газис взял за руку Володьку. Замыкающим шел Максим. Отошли шагов двадцать, и Сакмара остервенело начала их сбивать. Плотными потоками она била ребят по ногам, пытаясь столкнуть с переката на глубину. Стоит оторвать ногу от дна, как ее заносит влево.

Но вот и коряга, от нее, если присмотреться, можно разглядеть подводный гребень, выходящий на песчаную отмель острова. Теперь по течению идти было легче.

Как только ребята сошли с отмели, их окружили густые заросли черемухи, вишарника, терновника. Чтобы не сбиться с дороги, Газис старался вести отряд по берегу. Но это не всегда удавалось. Вот у обрыва лежит огромный осокорь. Растопырил свои высохшие лапы и не пускает. Ну как тут не вкрасться мысли, что какие-то неведомые силы не хотят пускать в здешние места. Качнутся на суку занесенные вешней водой старые водоросли, а чудится не знай что.

Наконец и цель похода: поляна, а на ней такой родной дедушки Кожина шалаш.

Как и в прошлом году, начали с подготовки жилья. Нарезали травы и расстелили сушить. Поправили шалаш, натаскали валежника. Под корнями большого вяза, за шалашом, нашли дедушкин тайник, достали бредень. Рыбалка оказалась удачной. Хоть и мелочь попалась, но уха получилась отличная. Жаль, хлеба мало. Его захватили только Володька и Газис. Съели Володькин хлеб, а Газисов оставили на завтрак.

Потом разыграли, кому когда дежурить. Обязанности дежурного они знали еще с прошлого года, дедушка Кожин установил: готовить пищу, мыть посуду, поддерживать круглые сутки костер, так как спички надо беречь. Первым досталось дежурить Володьке. Он собрал в ведро ложки и понес к воде мыть. Газис с Максимом пошли копать червей, ловить животку.

Так незаметно в хлопотах прошел весь день. Едва успели расставить крючки и перетяг, как стемнело. Володька вскипятил чай, заварил его смородиновым листом, но без сахара и без хлеба он был безвкусным, и после первых же глотков страшно захотелось есть.

— Давайте съедим и мой хлеб, — предложил Газис.

— А завтра что будем делать? — возразил Максим.

— Завтра я вам покажу, что можно есть взамен хлеба. Даже вкуснее.

— Ну да, а что? — спросил Володька.

— Вот увидите.

— Тогда давай.

Газис достал кусок хлеба, разломил его на три части, и через минуту от хлеба не осталось даже крошек.

Утром Максим проснулся первым. Еще когда торговал газетами, приучил себя с вечера «заказывать», когда вставать, и просыпался точно в назначенное время. Огляделся. Из шалаша был виден залив и Сакмара.

— Эй, народ, вставай, клев проспали.

Пошли проверять снасти. На первом же крючке оказался крупный, фунтов на пять, соменок. Но на других четырех не было ничего. На перетяг попалась всего пара окуней. Ребята были разочарованы.

Ну хорошо, из соменка получилась бы отличная уха. Так за него можно получить целую буханку хлеба. А из двух окуней уха не выйдет. Если бы к ним еще десятка полтора таких, то можно было еще и картошки с ведерко добыть. Взялись за удочки.

Володька закинул туда, где он вчера мыл посуду, и вскоре вытащил хорошего окуня, потом ерша. У Газиса тоже дело пошло, он поймал подряд три голавля. А у Максима, он сидел у самого выхода в залив, ничего не получалось. Вроде бы и выбрал самую выгодную позицию: рыба должна сейчас входить в залив и выходить из него. А она проходит мимо Максимова крючка и берется у Газиса и Володьки. Максиму надоело попусту держать удилище в руках, и он положил его на землю.

«Надо насадку сменить», — решил Максим и хотел вытащить крючок. Вдруг поплавок чуть дрогнул, потом еще раз и замер.

«Сигушка, подлая, обгрызает червяка», — подумал Максим и взялся за удилище. И тут он увидел, как поплавок стремительно пошел под воду, а рука ощутила сильное напряжение. Черемуховое удилище изогнулось, леска стала чертить воду из стороны в сторону. Эх, только бы выдержала леска, ведь это же сазан! Не так просто его вытащить.

— Володь, тащи скорее подсачник! — крикнул Максим.

— На песок, на песок его выволакивай, — громким шепотом командовал Газис.

Максим начал пятиться. Взбунтовалась вода, и в вихре брызг обозначилась темная спина большущей рыбы. Вот уже она идет по мелкому месту, и видны большие круглые глаза ее, со злым удивлением смотрящие на ребят. Володька моментально, откуда и прыть взялась, подскочил к Максиму, схватился за леску и потянул.

— Не трожь! — только успел крикнуть Максим, и в этот момент сазан подпрыгнул, шлепнулся о песок, потом об воду, забил хвостом на мели и ушел на глубину.

— Раззява, что ты наделал! — чуть не плача закричал Максим на Володьку. — Разве можно хвататься за леску?

— А что?

— «Что, что». Я тебе сказал: подсачник давай, а ты… как вот дам.

— Ну дай, Максим, тебе легче будет, я ведь не знал.

Ох, этот Володька!

С досады Максим закинул удочку в текучую воду, уже ни на что не надеясь. Перед самым входом в залив поплавок начал легонько вздрагивать. Что это — от ряби или клюет? На всякий случай подсек. Леска сразу натянулась, и Максим почувствовал, что попалась опять большая рыба. Теперь он решил никого не звать и начал потихоньку выводить. Рыба шла спокойно, и вдруг у поверхности сверкнул широкий бок. «Лещ!» Теперь он, голубчик, никуда не уйдет.

Посадив рыбу на кукан, Максим снова закинул удочку в то место. Но поплавок проходил на вытянутую леску, рыба не бралась. Перешел на старое место, поймал двух крупных ершей, и на этом, видать, клев кончился.

— Кончай, — крикнул Газис, — смотри, как солнышко греет, больше клева не будет. Сейчас позавтракаем и понесем рыбу в Покровку.

Отобрали рыбу покрупнее для обмена, мелочь — в уху. Поставили варить.