Макарка смотрел, как отходит теплоход, выбрасывая из скошенных назад труб с красными поясками дымок, в отрытое море, в сторону городка, в котором теперь жил его папка. Когда судно исчезло, Макарка поднялся и медленно, словно побитый, побрёл по набережной.

— Дело близится к концу, — сказал папа, вставая из-за письменного стола, — всё, что мог, сделал! Пусть читает начальство. Посмотрим… — Папа заходил по комнате, расправляя затёкшие от долгого сидения ноги.

— Значит, скоро куда-нибудь двинем? — спросил Вася, сидевший на барьере террасы.

— Теперь уже скоро… На Кара-Даг к жерлу вулкана, к Золотым воротам, в Сердоликовую бухту — куда хочешь! Да, Вася, — вдруг попросил папа, — сбегай, пожалуйста, в «Спорттовары», купи мне новую ленту для машинки. Про Коковихина надо отпечатать на новенькой, свежей ленте. Вот тебе деньги. Заодно можешь купить себе пластилин и пострелять в тире.

— Хорошо, — сказал Вася и вздохнул, потому что, говоря по совести, ему совсем не хотелось тащиться в этот зной к центру Кара-Дагского, где был магазин. Не хотелось ему топать туда ещё и потому, что он думал сбегать сейчас к Ире и поговорить про Андрюшку: что с ним? Второй день не приходит. Как бы его разыскать? Они так соскучились без него — ну просто жизнь не в жизнь!

— Не надо посылать Васю, — сказала мама; она сидела в плетёном кресле на террасе, вязала Васе тёмно-синий свитер, и по полу двигался, разматываясь, большой клубок толстых шерстяных ниток.

— Почему? — папа поправил очки и посмотрел на маму.

Лицо у мамы стало грустное, безучастное, хотя спицы не переставали с размеренной ритмичностью сновать в руках.

— Ну хочешь, я схожу, — сказала она.

— Не хочу… По-моему, Васька давно освоил этот участок пути и ему ничего не грозит… Или я ошибаюсь?

— Вася сегодня слишком много бегал и перегрелся, а на улице такая жара… Двадцать восемь в тени.

Папа, не говоря ни слова, сбежал со ступенек террасы и своим обычным быстрым шагом пошёл по дорожке.

Васе стало неловко: трудно ему было сбегать? Совсем не трудно! Да вот мама… Мама всегда и во всём отстаивает его интересы и хочет, чтобы ему, Васе, было лучше — и это очень хорошо, спасибо ей за всё! — но вот всегда ли ему бывает от этого лучше? Вот, например, сейчас?

Мама молча вязала. На террасе было тихо. Оглушительно тихо и напряжённо.

Вася подавил вздох. Как всё неловко получилось! Давал же себе ещё в Москве слово быть твёрдым и уверенным, чтобы уметь постоять за себя, чтобы с ним считались. Давал слово, а толку? Да, папа прав, очень прав: легко давать слово и обещать и трудно делать. И ещё вспомнилась Васе собственная физиономия на холсте…

— Мам, я схожу к Ире, — виноватым голосом сказал Вася.

— Сходи, только шапочку надень, — сухо ответила мама, будто не была довольна ни им, ни собой, и Вася ушёл.

Он шагал узкой тропинкой через парк и думал: что всё-таки случилось с Андрюшкой? Опять отцу хуже? Ещё Вася думал о Макарке: наверно, злится на него. Знал бы Вася, что так получится, — ни слова не сказал бы ему о потере кольца. О том, что Макарка получил в награду, Вася узнал от Иры, а Ира, естественно, от Таи… Как же Вася, а потом его мама с папой возмущались! Папа сгоряча даже сказал, что это просто неслыханно, что надо немедленно пересесть за другой стол; а мама его уговаривала: нельзя быть таким нетерпимым, нужно посмотреть на этот случай более здраво — ну какой бы взрослый, не раздумывая, вручил такому пареньку, как Макарка, сто рублей? Самое лёгкое сразу осудить человека… «Где уж мне это понять!» — обиделся папа, ещё больше разгорячился, но потихоньку остыл. Они не пересели за другой стол, но теперь папа едва-едва здоровался с соседями.

Ира с Таей сидели на террасе, и, когда Вася подходил, уже издали услышал громкий, взвинченный Таин голос:

— Почему она так сделала? Удивляешься? То была без ума от неё, а то… Не спрашивай, ничего больше не скажу… У тебя чудесный дедушка и, наверно, мама с папой…

— Это я, — издали подал голос Вася, чтобы не подумали, что он подслушивает. — Ну, чего вы здесь делаете? Пойдём искупаемся?

— А матрац уже починили? — спросила Тая.

— Нет ещё, но можно и без него поплавать…

— Пошли просто погуляем по набережной, а там и решим, что делать, — сказала Тая.

И они пошли. И увидели возле причала Макарку. Вася с Ирой, не сговариваясь, кинулись к нему и, перебивая друг друга, загалдели:

— Здравствуй, Макарка! Ты чего не приходишь к нам? Какой ты, оказывается, парень! Как только нашёл кольцо? Никто не смог, а ты…

Они галдели, а Тая стояла чуть в сторонке и смотрела на них исподлобья.

Макарка мрачновато отстранился от ребят:

— Захоти шибко — и найдёшь.

— А где живёт Андрюшка, ты не знаешь? — Ира ласково заглянула ему в глаза. — Ну скажи, пожалуйста!

— А зачем вам? — глухо спросил Макарка.

Он какими-то новыми, холодными глазами смотрел сейчас на всех них: кто они ему? Приятели? Вряд ли… В первую очередь они курортники, как Алькина мать, — вот кто! Хорошо хоть, Альки среди них не было, а то ушёл бы, не стал бы даже разговаривать.

— Нужно, Макарочка, очень нужно…

Макарка, раздумывая, молчал. Они не знали всех его чувств — одна Тая могла кое о чём догадываться. Не могли они знать и того, что муж хозяйки дома, тётки Агнии, где жил Андрюшка с отцом, был двоюродным братом мужа тёти Паши, работавшей в тире, и одновременно — двоюродным братом рыбака Семёна. Так что хотя и не очень близкая, но и его, Макаркина, родня; и поэтому нельзя было отвечать ребятам опрометчиво, с бухты-барахты. Про тётку Агнию и про её родного рыжего брата-таксиста поговаривали в посёлке разное — ловкие, увёртливые. Сказать ли сейчас, где тот живёт? Не накликает он этим какую-нибудь беду на дальнюю родственницу?

Быстро рассудив, что ребята сами могут встретить Андрюшку на улице и узнать, где он живёт, Макарка решил, что можно сказать.

— Шагайте на Айвазовского, дом номер… — Макарка назвал номер дома. — Не от меня узнали… А мне с вами некогда. — Он зашагал от них.

Тая, стоявшая в сторонке, вдруг бросилась за Макаркой, догнала, схватив за руку, и быстро, взволнованно заговорила.

Вася с Ирой с интересом наблюдали за ними.

Скоро Тая вернулась повеселевшая:

— Ну и Макарка, я не знала, что он такой… Куда пойдём?

— Ясно, куда… К Андрюшке! — сказала Ира.

По дороге они купили для чайки булочку и плавленый сырок и минут двадцать спустя вошли в обширный, утопающий в зелени двор с большущим домом с длинной террасой и множеством пристроек и сарайчиков, с цветниками и беседкой, увитой вьющимся виноградом… Уютный, райский уголок — ничего не скажешь! На высоком крыльце стояла пожилая женщина в чересчур пёстром и коротком для её возраста платье, с длинными, ослепительно рыжими волосами. Видно, ей очень нравился цвет её волос, потому что она не спрятала их под платочек, не собрала в пучок, а свободно распустила по плечам — огненно-рыжий водопад!

«Хозяйка!» — сразу понял Вася. Она отчитывала тоненькую девушку в лёгкой кофточке, которая топталась внизу, возле крыльца.

— Ну как же так? — удивлялась девушка. — Уж и бельё нельзя постирать и повесить?

— У меня не банно-прачечный комбинат! — отвечала рыжая. — Двора на всех не хватит, ходить негде будет!

— И плиткой пользоваться нельзя, и утюгом?

— А за свет вы плотите? Знаете, во сколько мне обходится электроэнергия?

Вдруг Агния Егоровна (так звали хозяйку) заметила ребят:

— А вам чего здесь надо? Зачем пожаловали?

— Мы к Андрею, — сказала Тая, — он живёт здесь с отцом… Позовите его.

Звать Андрюшку не пришлось — он увидел ребят, сбежал с крыльца и крепко пожал каждому руку.

— Молодцы, что пришли! Сейчас покажу вам своего Ваську… А я не мог: возле папы всё. Напрасно он поехал в такую жарищу на юг. «Скорую помощь» вызывал, и вообще… Постойте минутку, я сейчас… — Он взбежал по ступенькам наверх и через несколько минут вернулся. — Папа отпустил, пошли…