— Это тоже не дело. Надо будет поговорить.

Глубоко засунув руки в карманы, отчего его сухопарая фигура кажется немного сутулой, он идет по длинному коридору широким размашистым шагом.

Гремякин входит в комнату, занимаемую парторганизацией.

— Закрою дверь… Не беспокойся — закрою, — предупредительно говорит он Бате, переступая порог. — Поговорить нужно.

— С удовольствием! Садись.

— У меня создалось такое впечатление, что люди у нас не умеют отдыхать по-настоящему! При таких условиях я не могу быть уверен, что производительность труда будет высокой. Скажи, пожалуйста… как, по-твоему, работает наш клуб?

— Хорошо.

— А почему не бывает, предположим, вечеров поэзии: среди наших сотрудников есть неплохие поэты! Например, Валентин Дмитриевич Катушкин: в журналах печатается. Я только что прочитал его поэму «Дороги вглубь». Ты понимаешь, какое дело! Он затрагивает не только вопросы, связанные с техникой проникновения в глубь земли, но широко ставит и другие вопросы. Надо, мол, глубоко интересоваться общественно-политическими вопросами, не заниматься своей специальностью в отрыве от окружающего…

— Знаю. Поэму его читал. Кое в чем Катушкин в ней ошибается, но в общем произведение самобытное, интересное.

— Ты бы проследил, чтобы вечера поэзии в нашем клубе устраивались почаще.

— Вечера поэзии устраивать будем… А сейчас давай поговорим о встречном плане, выдвигаемом работниками института. Ты ведь знаешь, они предполагают построить подземную лодку и новый шахтный бур в значительно сокращенные сроки! — проговорил Батя, закуривая.

Река протекала среди унылой, выжженной солнцем местности. Вдали виднелась цепь гор. Именно оттуда река начинала свое течение. Но недолго ей приходилось катить свои воды под знойным южным солнцем. Недалеко от того места, где расположилась экспедиция Института геолого-разведывательной техники, она постепенно исчезала, уходила в землю.

Заканчивались последние приготовления.

Огромная, сверкающая сталью, подземно-движущаяся машина была готова к старту.

Среди ящиков, предназначенных для погрузки в машину, стоял Костя Уточкин.

То и дело озираясь по сторонам, он с помощью молотка и отвертки пытался незаметно для окружающих вскрыть стенку одного из ящиков. Рядом, внимательно наблюдая за хозяином, сидел Джульбарс.

— Готовитесь к отбытию? — услышал вдруг Костя голос механика Горшкова.

Юноша вздрогнул и поднял голову, стараясь при этом незаметно спрятать инструменты в карман.

— Да, конечно… — пробормотал он смущенно.

— Волнуетесь, что ли?

— Вообще… немного, — ответил Уточкин, растерянно и виновато глядя на Горшкова.

— Это не дело… В такое опасное путешествие нельзя отправляться, не отрегулировав как следует нервную систему. А что это вы прячете от меня?

— Да так… ничего…

— Собаку с собой берете или тут оставляете?

— Тут оставляю… — со вздохом ответил Костя. — Профессор Толмазов протестует.

— Что же он, все боится ее?

— Возможно… А как же в опасное путешествие отправляться без собаки? Вот я вспоминаю, как на фронте, когда мне пришлось вылезать из горящего танка…

— Знаю, знаю… — перебил Горшков. — Один раз уже слышал.

Мимо прошел конструктор Катушкин.

— Сюда! Сюда, товарищи! — приглашал он.

Позади несколько человек несли тяжелые аккумуляторы.

Шествие замыкал Панферыч.

Увидев вахтера, Костя направился ему навстречу.

— Говорил я начальнику охраны, — начал Панферыч, поравнявшись с Костей: не менее пяти человек вахтеров надо брать в экспедицию! Пока тут шла сборка машины — замучились! Территория большая, разве ее всю огородишь!

— У меня к тебе просьба, Панферыч!

— Какая?

— Хочу поручить тебе собаку. Мы будем под землей недолго, дня три-четыре. Присмотришь за ней?

— А зачем ты сюда ее привез? Разве дома не мог оставить?

— Думал, профессор Толмазов согласится взять ее в путешествие. Одно время он почти дал согласие, а потом снова — ни за что! Зарычала она на него, понимаешь. Он ведь с палкой не расстается, а Джульбарс этого не любит.

— Ну, что с тобой будешь делать! Придется взять, — не сразу согласился Панферыч.

— Так я запру ее в сарай перед самым отправлением машины, а ты присмотри.

— Ладно, — ответил старик. — Пойду погляжу, как идет погрузка снаряжения.

Недалеко от машины медленно прохаживался профессор Толмазов, одетый в синий комбинезон, какой обычно носят танкисты.

— Отбываете, товарищ профессор? — радостно произнес вахтер, почтительно глядя на Толмазова.

— Да, Панферыч. Через несколько часов уже будем под землей.

— Вот у меня к вам какое дело, — заговорил вахтер останавливаясь. — Хочу вам добрый совет дать…

— Очень рад буду выслушать.

— Я насчет того, чтобы вы не сомневались в прочности нашей машины… проговорил он серьезно.

— А я и не сомневаюсь! Откуда вы взяли?

— Это я на всякий случай… В институте я работаю давно. Сколько разных машин перестроили на моей памяти! Одна другой сложнее и замысловатее. Вот эта, подземная лодка, просто пустяк по сравнению с некоторыми. И чтобы в смысле плохого изготовления или какого-нибудь научно-математического просчета — этого у нас не бывает. Ручаюсь вам, все будет в полном порядке! А собаку брать с собой — действительно ни к чему.

Заложив руки назад, с видом человека, задумавшего недоброе дело, Горшков наблюдал за погрузкой снаряжения в подземную машину.

— Костю не видели? — обратилась к нему Наташа.

— Видел… — буркнул Горшков. — Он там, среди ящиков. Трусит ваш Костя…

— Как трусит! Костя трусит? Какое основание вы имеете так говорить!

— Значит, имею… И как только инженер Крымов будет путешествовать под землей с таким компаньоном — представить не могу!

Наташа хотела что-то возразить, но, видно передумав, махнула рукой и отправилась разыскивать Уточкина.

Недалеко от подземной машины стояли Семенова и Крымов.

Зоя Владимировна давно искала случая поговорить с Крымовым. Наконец эта возможность представилась. Изобретатель на минуту остался один.

— Олег Николаевич! Мне хочется знать, довольны ли вы? Подумайте только, ведь через несколько часов осуществится ваша мечта!

— Конечно, доволен, Зоя Владимировна, — ответил Крымов. — Но меня беспокоит одна вещь…

— Что такое?

— Коэффициент полезного действия экскаватора мал. С этим положением мириться нельзя… Надо будет проверить под землей как следует. Не удовлетворяют меня и лопасти на хвостовом оперении…

— Олег Николаевич… — с укором сказала Семенова. — Вечно вы недовольны! Без конца стремитесь все переделывать. Так ведь нельзя! Подземная лодка прошла все испытания и показала себя с самой лучшей стороны. Чего вы от нее хотите? Сейчас предстоит первое практическое использование машины, и думать надо лишь об этом. Как только вы окажетесь под землей, вам нужно будет полностью предоставить себя в распоряжение профессора Толмазова.

— Вот как? — удивился Крымов. — Позвольте с вами не согласиться. Предстоящее путешествие — не только геологическая разведка! Это одновременно проверка машины в практических условиях!

Дальнейшему разговору помешали приблизившиеся к Крымову директор и Батя.

— Олег Николаевич, — проговорил Гремякин. — Мне хочется напомнить вам, что с завтрашнего дня за работой подземной машины станет следить вся страна. Вы будете отстаивать не только честь нашего института, но и честь передовой советской техники в целом…

— Я буду помнить об этом, Константин Григорьевич… — немного волнуясь, ответил Крымов.

— Людей берегите, — предупредил Батя. — Осторожность прежде всего. Не подвергайте риску людей. И о том, что мы готовы в любую минуту прийти вам на помощь, тоже не забывайте…