Жизнь в замке текла так, как ей было и положено течь. Размеренно и сонно. Ветра перемен до поры облетали его древние стены стороной, но даже они не могли полностью отгородить обитателей от слухов, сплетен и новостей из столицы. Пока еще ничего не происходило: король упрямо цеплялся за жизнь, отчаянно сражаясь с терзавшей его болезнью, но при дворе уже формировались новые коалиции, затевались новые альянсы и плелись хитрые интриги.

Маклагген разрывался между долгом и… долгом. Один долг призывал его немедленно мчаться в столицу – с Аугустусом их связывали длительные отношения, завязавшиеся еще в далекой молодости, когда четвертый сын герцога Эрстрийского своим мечом прокладывал себе путь к славе и величию. А с другой стороны, нужно было позаботиться о своей семье. Увы, за прошедшие семь лет старший сын так и не нашелся, несмотря на все усилия. Ни деньги, ни взятки, ни специально нанятые люди так и не смогли обнаружить след бывшей супруги. Да что там след, даже ниточки, даже малейшей зацепочки и то отыскать не удалось.

Годрик, объезжая владения, размышлял, что же делать, как поступить. Сердце рвалось на части. Тянуло проститься со старым другом, а то и проводить его в последний путь, но поехать ко двору без сына не представлялось возможным. А там могли подстерегать всякие неожиданности. Аугустус не оставил идею породниться. Пусть принцесса Адлейда не пережила своей седьмой зимы, но у короля были еще дети. На фоне одержимости устроить их как можно лучше, стоило ожидать от Аугустуса совершенно неприемлемых партий. Брака с трёхгодовалым сыном, например. Пусть такие союзы и не поощрялись духовенством, но ослушаться сюзерена? Или, что еще хуже, со старшей дочерью. Принцессе Милтрит перевалило за двадцать пять…

Опять же, поездка ко двору потребовала бы примкнуть к той или иной группе приспешников, которые крутились возле претендентов на трон. Даже если не промахнуться и угадать, все равно придется участвовать в схватке за власть, ибо просто так, без потрясений и переворотов смена властителя на троне не проходила никогда. Годрик полагал, что самым вероятным победителем в борьбе за трон будет Леоф, племянник нынешнего короля. Тот за последние годы сумел собрать вокруг себя многих мелкоземельных лордов, щедро раздавая обещания и посулы. Однако утверждать, что именно он станет следующим королем, с уверенностью не взялся бы и придворный звездочет. Увы, даже звезды обычно молчали, храня секреты смены власти.

Ехать самому и везти в это логово змей сына было по меньшей мере верхом безрассудства и глупости.

Иногда Маклагген забывал, что Роберт на самом деле Роберто. За последнее время лорд сильно сдал. Возраст посеребрил виски и отзывался по утрам ломотой в костях, хотя до старости было еще далеко. Его ровесники в этом возрасте порой женились и плодили совершенно здоровых деток. Годрик решил для себя больше не рисковать, да и объявить наследником – буде родится мальчик – младшего ребенка не представлялось возможным. Разве что старший бы внезапно скончался. Но представить себе ситуацию, в которой вот этого спокойного, уверенного в себе и почтительного мальчика больше не будет, лорд не мог. Годрик уже давно признался себе, что даже и не хотел бы возвращения того, старшего сына. Он был для отца незнакомцем, и даже его лицо из памяти истерлось, оставаясь лишь призраком прошлого.

К шестнадцати годам Роби вытянулся и окреп, хотя все равно не дотягивал ростом до своих сверстников. Теперь никто бы не посмел его назвать тощим или доходягой. Да и добротная одежда подчеркивала привлекательность молодого человека.

Книжные науки давались ему легко, в отличие от владения мечом. Несмотря на многочасовые тренировки, сильным бойцом ему стать так и не удалось. При спарринге Роби приходилось компенсировать недостаток силы ловкостью и быстротой, но выдерживать такой темп долго он все равно не мог. Маклагген гордился сыном и даже хвалил. Тот принимал отцовские слова со сдержанным достоинством, чем подкупал того еще больше.

* * *

Король скончался внезапно. Почему-то казалось, что раз уж он протянул долгую стылую зиму, то весной и летом ему станет лучше, но не сложилось. Кое-кто из соседей, отважившихся на визит в столицу, уверял, что Аугустуса отравили. Якобы в последнее время королю стало лучше и просто было невозможно представить, чтобы он так неожиданно отдал богу душу.

– Я не склонен верить в отравление, – отец Беорон скорбно качал головой, – при его болезни такое часто бывает. Мнимое улучшение перед самой кончиной. Можете почитать труды ученого мужа Агриппы Пиннинского.

– У меня нет оснований не верить вам, отец Беорон, – Годрик вздохнул, – все равно перемены будут, а во благо или нет – время покажет.

– Молитесь, сын мой. Молитесь. Господь милостив.

Годрик был уверен, что молитвами делу не поможешь, но произносить вслух крамолу не рискнул. Не участвуя в политических играх, можно было только смиренно ждать, когда пауки в банке перестанут пожирать друг друга и останется один, самый сильный и самый хитрый.

Три недели спустя нарочный привез запечатанный конверт. Королем стал кардинал Хеамунд, проживавший последние годы вдали от двора и по слухам даже в другом государстве. Светская власть окончательно слилась с церковной.

Слабый ропот лордов быстро прекратился, ибо его новоявленное величество начал крестовый поход за чистоту крови, помыслов и принялся за уничтожение всякого инакомыслия. «Кто не с нами, тот против вековых устоев и возращения к истокам». А что происходило с теми, кто оказывался «против», стало известно довольно быстро: пару «предателей» публично казнили на главной площади. И чтобы окончательно добить лордов и направить их боевой дух в другое русло, Хеамунд объявил крестовый поход против нагов. Ибо не должны богопротивные твари существовать в подлунном мире.

Пока Маклагген переваривал информацию и соображал, что делать, спешно собранное войско уже выступило в поход. Увы, избежать встречи с его командиром не получилось: дорога на Астзее проходила ровно через владения Маклаггенов.

* * *

Роби никогда не видел такого количества людей и немного растерялся. Но выработанная годами привычка гордо поднимать подбородок, несмотря на внутренний мандраж, не позволила ему затаиться и переждать. Понятно же, что долго войско не простоит, переночует и двинется дальше. Так что же труса праздновать? И Роби с достоинством истинного наследника вышел в обеденный зал.

– Какой у тебя красивый сын, – произнес фельдмаршал Сибальд после того, как ему представили Роби. Это было отвратительно невежливо: обращаться в его присутствии к отцу так, как будто наследнику лет пять, но Сибальду на это было наплевать.

– Благодарю, – холодно кивнул Годрик, едва сдерживаясь от подобного хамства.

Роби тайком посмотрел на самодовольную физиономию фельдмаршала. На вид тому был никак не больше двадцати пяти. Интересно, как можно в таком возрасте добиться столь высокого звания? Поговаривали, что Хеамунд назначил своего племянника командующим, дабы быть уверенным в лояльности и абсолютной преданности и не доверять войска абы кому.

Роби опустил глаза к тарелке. Нужно сдержаться, перетерпеть, завтра Сибальда здесь не будет.

– Роберт, сколько тебе лет?

– Восемнадцать, – сквозь зубы ответил он, не в состоянии добавить приличествующее случаю «сир».

– Я думал, меньше, – фельдмаршал перевел глаза с сына на отца.

– Он пошел статью в мать, – холодно сказал Годрик.

– Я так и подумал, – Сибальд улыбнулся, – но он же все равно учился владеть мечом? Или настолько слаб здоровьем, что…

– Разумеется, он владеет мечом и кинжалами на вполне достойном уровне, – отрезал Годрик, не зная как ловчее заткнуть хама и не нажить на свою голову кучу неприятностей.