На входе, лучась профессиональным радушием, нас поприветствовал пожилой метрдотель одетый как всегда в парадную форму. Хотя это и не входило в его обязанности, как старым знакомым, помог снять верхнюю одежду и провел к празднично сервированному столу вглубь зала. Приятно, что тут ничего не меняется.

Нас уже ждали. В тот вечер в банкете принимало участие человек двадцать, никак не меньше. Я давно так не веселилась! Поводом для вечеринки стала встреча старых друзей, многих из которых я не видела уже очень давно.

Мы пили шампанское, ели нежнейший сырный суп с креветками и хрустящими булочками, рататуй (помните, такой готовил мышонок в одноименном голливудском мультике?) и невероятное фирменное блюдо - утку в апельсиновом соусе. Я не обжора, но от такой вкуснотищи отказаться просто невозможно. А еще - мы вспоминали шумные, задиристые школьные и студенческие годы, рассказывали друг другу о своей жизни за последний год. Игристое вино приятно вскружило голову, водоворот танцев же только усиливал этот эффект. Я радовалась тому, что общаюсь с давними приятелями и хорошо провожу время.

И тут кое-что изменилось. У вас бывало, что доселе дремавшая интуиция вдруг начинает просто-таки вопить, пытаясь предупредить о чем-то? У меня да. Эх, и почему я тогда не послушала? Не став задавать себе никаких риторических вопросов оглянулась, потому что казалось, что мой затылок настойчиво сверлит чей-то взгляд.

Не ошиблась. В один миг я попала в плен внимательных черных глаз, прожигавших мою душу насквозь. Казалось, что им ведомы все мои тайны. Мы, не смея разорвать установившийся контакт, смотрели друг на друга не отрываясь не меньше минуты. Он был таким же высоким и подтянутым, каким я его запомнила. Даже в простом темном брючном костюме и ослепительно-белой рубашке этот мужчина был самым красивым и эффектным в зале. Такая харизма и мощь однозначно обращали на себя внимание. Да и не были ли они, эти другие мужчины? Я отвела взгляд первой и заметила, что как завороженная на него смотрю не только я, но и добрая половина женщин в зале. Почувствовала боль в области грудной клетки и поняла, что все это время не дышала. Просто наблюдала, просто впитывала каждую частицу некогда дорогого облика. Впрочем, кого я обманываю? Ненавижу себя за это, злюсь, жутко расстраиваюсь, но знаю, что кто бы ни появился в моей жизни, я любила, люблю и буду любить его. Олега. Того, кто предал меня когда-то. Человека, который вовсе не заслуживает такого отношения.

"Продолжу веселиться", - упрямо подумала я. – "А его просто не буду замечать. И что он тут забыл после стольких лет, меня не касается и не интересует".

Глубоко вздохнув и незаметно утерев внезапно набежавшие слезы я повернулась к Аллочке, которую последний раз видела на институтском выпускном. Стала бодро расспрашивать ее о грядущих карьерных высотах, планах, которые подруга так упорно строила, любоваться упитанным розовощеким карапузом, изображение которого стояло у нее вместо заставки на экране мобильного телефона.

Давление в затылке не уменьшилось. Я просто перестала обращать на него внимание. За беседой совершенно пропустила момент, когда Далида запела грустную песню о любви. Ее протяжный грудной глубокий голос волнующе грассировал, и старая французская мелодия навеивала печально-романтическое настроение. Между тем Олег подошел вплотную и протянул руку, приглашая на танец. Наш первый танец за много лет. Отказаться я не могла.

Дальнейшее казалось сном. Чудесным, восхитительным и нереальным. Мы молча кружились под мелодию, и я повторяла про себя, глядя в глаза своей первой любви: "Я больна тобой". Рука Олега уверенно лежала на моей талии, а мои руки обвивали его сильные, но ненадежные плечи. Он пристально вглядывался мне в глаза, однако так ничего и не объяснял. Не находила что сказать и я. На душе было тепло от близости человека, самого родного и дорогого мне в прошлом, и все же внутренний голос раз за разом иступлено повторял хлесткое: "Предатель!".

Он же украдкой вдыхал присущий ей аромат. Наслаждался им. Окутывал себя им. В нем ощущалась интенсивная сладость гардении, легкая истома малины и маленькая порция цитрусовой кислинки. Такой же сложной, дерзкой и жизнерадостной была и эта молодая женщина. За эту сложность он ее и полюбил. "Кстати, Крис ведь всегда предпочитала композицию "Addict Shine" от "Dior" любым другим", - вспомнил мужчина, уверенно сжимая хрупкую красавицу в своих объятьях. - "И он несказанно ей шел".

Но вот стихли последние звуки моей любимой песни, и самый мужественный мужчина, подарив мимолетный, но весьма чувственный поцелуй, тихо сказал:

- Пойдем, девонька. Нам надо поговорить.

В голове вихрем закружились десятки вопросов, и вместо того, чтобы послать его к лешему я малодушно ответила:

- Да, конечно, пойдем.

Возвратившись к своему столику, я в спешке попрощалась с компанией, подхватила сумочку и, забрав в гардеробе плащ, вышла на улицу. После душного ресторанного дурмана прохладный ветерок приятно холодил разгоряченную кожу. Он стоял в стороне, небрежно поигрывая брелоком с ключами, привалившись к черному спортивному автомобилю. Кажется это был Ламборгини. "Вот показушник. Даже обычное средство передвижения сделал атрибутом роскоши и достатка. Впрочем, оно ему идеально подходит – хищное, стильное, опасное, как сам Олег".

- Садись. Поехали, - отрывисто приказали мне. Будучи отнюдь не покладистой дамой, я, тем не менее, безропотно уселась на идеально гладкое кожаное сидение.

Едва успела захлопнуть дверь, как Олег сорвался с места. Ехали мы очень быстро, следуя в каком-то непонятном направлении. Я сосредоточено смотрела в окно.

А там проплывали красивые городские пейзажи. Обычные высотки сменяли небоскребы. Было достаточно светло. Почти как днем. Повсюду светили высокие стальные фонари, в парках горели небольшие уютные кованые фонарики, освещающие лавочки с сидящими там припозднившимися гуляками. Мелькали на зданиях светодиоды. Проносились машины. По асфальту прогуливались влюбленные парочки. Яркие рекламные билборды зазывно соблазняли купить самые острые, но нежные бритвы, участки в Подмосковье по доступной цене и новую модель пылесоса. В общем-то я взирала на огромный город, который этим поздним вечером беззаботно тусил и вовсю веселился.

- И где же ты намерен продолжить нашу беседу?, - спустя достаточно продолжительное время с начала нашей поездки, насмешливо поинтересовалась у него. - У тебя? У меня? В гостинице?

- Хм, гостиница. Звучит заманчиво. Тем более что в данное время это место и есть мой дом. Понимаешь, я приехал сюда на неопределенное время. Нужно решить кое-какие деловые вопросы.

- А потом?

- Потом – пока, адьёс, - и непринужденно рассмеялся.

- А со мной зачем хотел поговорить? Зачем пригласил на этот танец? Да еще под на…

- Под нашу песню, ты хотела сказать? Вопрос интересный и требует детального рассмотрения. Может мне просто захотелось?

- Ты предполагаешь или утверждаешь? Ладно, не важно. Чем быстрее мы поговорим, тем скорее я попаду домой.

На этих словах мы плавно подъехали к одной из самых роскошных гостиниц нашего города. Ее фасад сплошь состоял из металла и стекла, имевшего серо-серебристый оттенок. Этажи уходили далеко вверх. Казалось, что еще немного и они коснуться неба. Вход и все здание по периметру, а также каждый этаж освещала люминесцентная подсветка сдержанного белого цвета.

"Впечатляет - грандиозное строение", - подумалось мне. - "Наверняка его частенько предпочитают при посещении Москвы "звезды".

- Оно тебе надо?, - Олег вышел первым, и галантно открыл передо мной дверцу.

Я взяла предложенную руку, и небрежно сжав ее, выбралась из авто, придерживая второй рукой полу плаща.

- Надо. Поверь, - после долгой паузы ответила ему.

Мы вошли внутрь и не останавливаясь в холле, проследовали к лифту. Жаль, поглядеть было на что! Глянцевые белые полы, огромные колонны того же цвета, оформленные в непонятном мне, но узнаваемом стиле кубизма, вопили о том, что создававшие такую красоту люди, знают толк в роскоши. Подчеркивали впечатление точечные серебристые лампочки-огоньки, маленькие декоративные черные столики и такие же крошечные изогнутые кресла, как будто подвешенная в воздух стойка рецепции. А еще для меня символом успеха почему-то стали гигантские хрустально-пластиковые, воздушные люстры - шедевр дизайнерской мысли двадцать первого века.