– Поспи еще, – Лукас провел кончиками пальцев по обнаженной спине мужа и накинул на него одеяло.

– У-у, – Неделег потянулся, мышцы отозвались ноющей болью – ночные игрища даром не прошли.

– Спи, – Лукас тихонько прикрыл за собой дверь.

Немного поразмышляв, а не последовать ли доброму совету, Неделег все же откинул одеяло и привычно соскочил с кровати. Внутренности тут же прошило острой болью, и на глазах выступили слезы: резких движений делать все же не стоило. Девственное тело давало понять, что первый раз с ним нужно было обращаться нежней, деликатней, а не пускаться во все тяжкие. В угаре страсти они забыли, кажется, обо всем, и какой-то там дискомфорт совсем не отложился в памяти. Теперь тело мстило за пренебрежение элементарными предосторожностями.

Он потрогал саднящую задницу. Припухшее отверстие отозвалось новой волной боли и характерной пульсацией.

– Перестарались, – сказал он сам себе и почти решился провести день в постели.

– Ваше младшее сиятельство, господин граф велел за вами поухаживать, – в руках Антуана был маленький глиняный горшочек, – не извольте беспокоиться: целебное масло, первейшее средство при любых ранах!

Только давняя привычка всегда держать лицо не позволила Неделегу расхохотаться от той высокопарной торжественности, с которой слуга произнес свою речь. Кивком поблагодарив и отослав Антуана готовить завтрак, он задумчиво опустил палец в темную густую жидкость. Запах был странным и неприятным. Решив, что лекарство безнадежно испорчено, Неделег поплелся в библиотеку в надежде отыскать среди рецептов что-то простенькое, с чем может справиться даже полный профан в лекарском деле.

Поиск нужного справочника отнял слишком много времени. Когда обеспокоенный Антуан пришел уже в третий раз, пришлось встать и идти. И только на лестнице, шагая по крутым каменным ступеням вниз, Неделег понял, что у него практически ничего не болит. Он сидел за столом, меланхолично жуя приготовленную кухаркой и успевшую уже остыть кашу, и думал: как так может быть? Заживление ран у магов по скорости ничем не отличалось от простых смертных. Никаких специальных средств во время соития они не применяли, а телесные жидкости не могут считаться лекарственными бальзамами. Оставалось списать все на магию ритуала и сильное желание выздороветь и сделать зарубку в памяти поискать потом любые упоминания о подобных случаях.

– Скажи, милейший, а кроме того чудодейственного бальзама в доме есть другие лекарства?

Антуан перестал делать вид, что он чем-то очень занят по хозяйственной части, и подошел ближе.

– Только то, что осталось от его шестой светлости графа де Вер. Все сохраняется в сухом темном подвале. Все горшочки подписаны, не извольте беспокоиться. Целебного масла мало осталось, дурная служанка извела, мазала сосцы своей козы. Желаете проверить запасы?

Неделег не желал. Что там проверять? Выбросить, и вся недолга. По самым скромным прикидкам, если учесть, что нынешний граф де Вер двенадцатый, выходило как раз лет триста. Чудо, что там вообще еще что-то сохранилось. И козу жалко.

Приказывать Антуану выбросить лекарства он не стал. Перепрячет, Лукасу нажалуется, и тогда придется защищаться, отстаивать свое мнение с заведомо невыгодной позиции. Этого Неделег не любил. Идти сейчас наводить порядок времени нет, и, решив, что чистка замковых кладовых от испорченных снадобий подождет, он с легким сердцем отправился в деревню. Пропускать еще один день без уважительной причины не хотелось.

После вчерашнего дождя было парко, но солнце уже высушило почти все лужи. Вода осталась разве что в самых глубоких колдобинах и, быть может, еще в обильно заросших сорной травой канавах. Зелень, напитанная и омытая влагой, тянулась вверх и казалась по-весеннему яркой.

Знакомый дом встретил тишиной. Не носилась по двору Изет, развлекаясь с озорным котенком. Входная дверь была плотно закрыта. Неделег нахмурился, неясная тревога заставила забеспокоиться, хотя поводов пока вроде бы не было: мало ли куда могла отойти Мари. К соседке, на огород, отправиться полоскать белье на речку – мало ли причин выйти из дома. Вариант, что Мари настолько не горит желанием признаваться графу чья на самом деле дочь Изет, и воспользовалась случаем, чтобы сбежать, он даже не рассматривал. Сугубо деревенская практичность не дала бы ей этого сделать. Оказаться женщине одной с ребёнком в чужих краях – врагу не пожелаешь.

Он взошел на крыльцо и толкнул дверь, которая против ожидания открылась, глухо стукнув о косяк.

– Уходи! – метнулась к нему из глубины дома Мари. – Уходи, лихорадка у нас!

Неделег поднял руку и коснулся совершенно не горячего лба Мари.

– Не у меня! Изет вчера слегла, и кошка чертова…

– Не может быть, – он отпихнул ее с дороги и прошел дальше.

В полутемной комнате найти кровать, на которой лежала девочка, оказалось непросто. Маленькое окошко, затянутое бычьим пузырем, давало слишком мало света.

– Изет, малышка, что с тобой? – Неделег склонился над кроватью. В нос ударил тяжелый запах, и он не сразу определил его источник – в ногах девочки лежала обгадившаяся кошка.

– Я умру, – еле слышно сказала Изет. – Сначала Софи, потом я. Скоро. Я знаю…

– Что за ерунда?! – возмутился Неделег, и его голос прозвучал неуместно громко. – И кошку надо отсюда убрать, белье сменить…

– Нет! – воспротивилась Изет.

– Не дает, – всхлипнула Мари, – вбила себе в голову невесть что!

– Не без твоей помощи, – прошипел Неделег, разозлившись. Ведь наверняка сама молола языком пёс знает что, вот ребенок и поверил, – ты же не заболела.

– Я раз уже хворала, теперь не прилипнет, а она-то нет. И кошка…

– Да что кошка? Мало ли чего она сожрала на улице. Изет вчера под дождь не попадала?

– Мы от кузнеца как раз шли…

– Простыла она просто. Вот смотри, за ушами шишек нет, дышит спокойно. Если на свету еще в горло заглянуть, уверен: будет только краснота…

Кошка, до сего момента лежавшая неподвижно, задергалась и замерла, вытянувшись.

– Я умру вместе с Софи.

Неделег схватился за голову. Переубедить маленькую магичку, если что вбила в голову, не получится! Он сейчас почти ненавидел недалекую Мари – зачем нужно было пичкать ребенка такими россказнями? Причитала еще, наверное, в голос! Дура!

– Ничего ни с тобой, ни с твоей Софи не сделается, – почти грубо сказал он. – Она еще маленькая и по глупости съела что-нибудь неподходящее, поболит животик, и поправится. Нужно только помыть, а то пахнет дурно.

Он подхватил еще теплое тельце на руки и от порога напомнил Мари:

– Белье изгаженное замени.

Хорошо, вода была рядом. Целая река. Прополоскав с удобных мостков трупик котенка, он задумался над сложностями создания зомби в полевых условиях. Вариантов особых не было, при отсутствии специальных некромантических атрибутов единственным вариантом оставалась кровь самого создателя. Неделег с тоской вспомнил свой походный несессер со всем необходимым и решительно прокусил кожу на указательном пальце. Когда через четверть часа он вернулся в дом, рядом с ним резво бежал свежеподнятый зомби-котенок.

– А ты говоришь Софи умрет, – бодро произнес он, присаживаясь рядом с Изет и наблюдая, как его творение ловко карабкается на постель и устраивается совсем с краю, чтобы не слишком намочить одеяло, – а она и не думала.

Девочка вроде бы немного успокоилась и повернулась на бочок, забавно подсунув ладошку под щеку. Теперь Неделег был уверен, что с ней все будет в порядке, а через некоторое время он незаметно упокоит Софи, когда внимания к кошечке будет поменьше. В замке еще оставались котята, правда, полосатых среди них вроде бы больше не было, но детская память коротка и избирательна. Он не сомневался, что Изет найдет себе нового любимца.

Посидев еще немного и кинув на всякий случай дополнительную нить привязки с зомби на девочку, Неделег засобирался обратно.

– Не смей больше при ней всякую чушь языком молоть, – пригрозил он Мари. – Теплого питья давай побольше и овсяный отвар сделай, да меду не жалей.