Единственное, что огорчало Лиама – невозможность помыться. Он так и ходил в той одежде, в которой не раз падал в лужи. Попытался, конечно, отчистить по возможности грязь, но не слишком преуспел в этом. В мутном зеркале в их с Колином закутке отражалась такая рожа, что становилось страшно, а уж волосы – и говорить не приходилось. Обычно светлые, они сейчас были невразумительно серыми и свисали унылыми сосульками вдоль лица, не добавляя ему привлекательности.

Лиам заикнулся было насчет мытья, но Колин предложил вылить на себя пару ведер забортной воды.

– Брось, никто на тебя пресную воду тратить не будет. А то, может, тебе ее и погреть еще?

Лиам чуть было не сказал, что желательно бы, но сдержался и в конце концов плюнул – все равно ничего изменить было нельзя.

– Эй, что это у тебя с рукой? – капитан схватил Лиама за руку.

– Нарыв, пройдет скоро.

– Смотри у меня!

На что смотреть, Лиам не понял, но на всякий случай спрятал руку с замотанным большим пальцем за спину.

– Если работать не сможешь, ссажу на берег!

– Никак нет, работе это не мешает, – заверил Лиам, у которого заметно прибавилось обязанностей.

– Иди, – отпустил капитан и снова посмотрел тем самым неприятным взглядом.

Лиам выскочил из капитанской каюты и вздохнул с облегчением – пронесло! Под заскорузлой тряпицей скрывалось родовое кольцо, единственное, что удалось сохранить в память от родителей. Прятать реликвию в вещах он не рискнул…

 Лиаму не нравилось на корабле. Качка выматывала постоянной тошнотой и заставляла расставаться с и без того скудным пайком. Причем Лиам предполагал, что главную роль в его состоянии играет как раз еда. Солонина, лежалые сухари и застоявшаяся тепловатая вода – тот еще рацион. Теперь он понимал Колина, который предпочитал ром, раз уж капитан и помощник щедро делились с ним своими запасами.

На себе Лиам ловил задумчивые взгляды: жалость напополам с брезгливостью и чем-то еще, что отдаленно можно было принять за интерес. Какое-то время он принимал это внимание за простое любопытство, желание присмотреться к новенькому и ждал, что со дня на день к нему привыкнут и перестанут замечать, но все оставалось по-прежнему. Врожденная подозрительность заставляла держаться настороже. Прислушиваться, приглядываться… Но на корабле это было сложно. Тесный мирок, ограниченное пространство не позволяли узнать много. Разве что Лиам стал догадываться о роли в команде Колина, приползавшего порой под утро и ворчавшего под нос что-то нелицеприятное про капитана и его помощника. Те, кажется, не брезговали мальчиками.

Лиам возблагодарил бога за то, что так и не сумел помыться. Вызываемое отвращение было гораздо лучше того интереса, из-за которого Колин вынужден был садиться с болезненной гримасой на лице.

– Эй, новенький, ты здесь?

Лиам вздрогнул и затаил дыхание. Пьяный голос мистера Томпсона внушал ужас, но единственный выход перегораживала туша первого помощника, не сбежать. И спрятаться негде, рундук Колина слишком мал и заперт, а другой мебели нет.

– Да сэр, – справившись с собой, ответил Лиам и встал посередине крохотного помещения.

– Иди-ка сюда, – в лицо ударил нестерпимый запах перегара, на затылок легла тяжелая рука, притягивая ближе.

Лиама замутило с новой силой, тошнота подкатила к горлу, и остававшаяся в желудке еда самопроизвольно изверглась на ботинки помощника. Лиам едва успел немного отстраниться, чтобы не стошниться на сомнительной свежести рубашку под распахнутым камзолом.

– Тварь!

Он едва успел увернуться от удара ногой в лицо, получив всего лишь по ребрам и вскользь. Но и этого оказалось достаточно, чтобы задохнуться от боли и отлететь в угол между стеной и рундуком.

– Я с тобой еще разберусь, – пригрозил помощник.

Лиам сидел в углу, не делая попыток подняться. Накатила такая слепящая ярость, что дышать стало больно, и он, не мигая, смотрел на разозленного помощника. Тот, то ли почувствовал что-то, то ли просто от отвращения к мерзкой луже на полу, выругался последний раз и, врезав кулаком по переборке, вышел вон.

– Ты-то мне и нужен, – донесся снаружи его голос и в ответ какое-то невнятное бормотанье: наверное, встретил Колина.

Лиам вздохнул и поднялся. Нужно прибраться и потом думать, что делать. Внутри все переворачивалось от мыслей о том, что придется лечь под этого борова. Стоило ли бежать из дома ради сомнительной свободы, если платить за нее все равно придется телом?

Он лежал в своем гамаке, замотавшись в грубое шерстяное одеяло, и пытался решить, как быть дальше. Уже вернулся Колин, затихло его пьяное бормотание со всхлипами, а Лиам все не мог ничего придумать. Спрятаться на корабле негде, бежать в открытом море некуда. Только под утро он забылся беспокойным сном и проснулся от стонов из соседнего гамака. В тусклом свете раннего утра было видно, как метался по своему неудобному ложу Колин. Лиам встал и подошел ближе. В нос ударил смрад перегара, смешанный еще с чем-то; он не сразу понял, что так пахнет кровь, лужица которой натекла на пол.

– Колин! – в панике позвал Лиам и потряс того за плечо.

Колин застонал, но глаз не открыл.

– Что же с тобой сделали? – Лиам дотронулся до щеки, кожа под рукой была сухой и горячей.

Потом кто-то из команды позвал капитана, прибежал помощник. Лиама оттерли от гамака, и он затаился в углу, боясь обратить на себя внимание. Бестолковая суета ни к чему не привела. Да и чем могли помочь бедолаге моряки, среди которых не было никого, кто бы хоть немного разбирался в медицине? К вечеру третьего дня Колин скончался.

На закате его тело, завернутое в простыню, сбросили по морскому обычаю за борт. В последний путь юнгу собралась проводить вся команда. Непривычно трезвый и тихий помощник стоял с непокрытой головой и смотрел в одну точку. Капитан сказал краткую речь, и последней точкой в короткой жизни Колина О`Рейли был громкий всплеск за бортом, когда его тело ударилось о поверхность воды.

Все разошлись по своим местам. Лиам вернулся в свою коморку, где стало ужасно пусто, и сел на рундук, просто потому что больше было некуда. Бежать с «Проворного» следовало как можно скорее, но вокруг, куда ни кинь взгляд, только море. Очень не хотелось закончить жизнь как Колин, изуродованный, а считай, и убитый, вечно пьяным помощником капитана. Нелепая жизнь, ужасная смерть. Нет, такого для себя Лиам не хотел.

После смерти Колина мистер Томпсон как будто притих. Команда смотрела с осуждением, ей явно не нравился новый юнга, уж очень сильно он отличался от простого, понятного и своего в доску О`Рейли. Слишком себе на уме, слишком далек от простых радостей жизни.

Лиам же был постоянно настороже. Прислушивался. Приглядывался. Обязанностей стало больше, но они же и позволяли видеть и слышать гораздо больше, чем раньше, и почти не привлекать внимание.

«Проворный» шел в Дюнкарм. Что нужно было этому старому корыту в приграничном городе, Лиам так и не понял, но склонялся к мысли, что стоило бы сбежать там. Плевать, что город имел дурную славу прибежища мятежников и разного рода сброда, которых привечал владетель тех земель. Зато скрыться, затеряться среди разношерстной толпы было бы в разы проще. Лиам решил быть готовым к побегу в любой момент.

Он лежал в своем гамаке, тоскливо размышляя, что все мечты пошли прахом. «Проворный» встал на рейд не в порту, а поодаль, за милю, а то и две от пристани. Команда добиралась до города на шлюпках, оставляя вахтенных присматривать за порядком. Капитан, конечно, предлагал место в своей шлюпке, улыбался доброжелательно, обещал показать приличную таверну, но Лиам хоть и не сомневался в правдивости его слов, был уверен, что тихо исчезнуть не получится. Глаз однозначно не спустят… Пришлось отговариваться больным животом и делать скорбное лицо, чтобы поверили и отстали. И теперь Лиам лежал в гамаке, пытался придумать план побега. Только все равно ничего не получалось.