Глава 13. В которой не было бы счастья, да несчастье помогло

Глава 13. В которой не было бы счастья, да несчастье помогло

… Лес пел. Песня не была красивой или приятной, но вкрадчивый голос завораживал. Нестерпимо хотелось найти источник звука, приблизиться к нему и слушать, слушать…

Я проснулась и с удивлением обнаружила, что стою на коленях у постели. Ах, ну да, зов природы — уж больно острым был вчерашний баат. Сколько же я воды выхлебала? Зевнув, я накинула плащ и вышла из телеги. Утро было настолько туманным, что впередистоящие телеги угадывались только по очертаниям.

Было еще темно, лишь на востоке посветлело над кронами деревьев. Пассажиры отсыпались после вчерашнего празднества. Хорошо хоть, никто не пил ничего крепче чая накануне: во-первых, маги не любят пьяных, могут и выкинуть из телеги или отцепить повозку прямо в пути (считается, что подвыпивший привлекает нечисть и хуже противостоит ее магии), во-вторых, все обозные мечтали поскорее отправится в путь, а не проспать свою очередь.

Обойдя обозы и посетив места общего пользования, я неторопливо пошла к нашей телеге, стараясь не заплутать в кисельном тумане. Всегда тяжело отхожу от сна. Наверное, потому, что всегда глубоко погружаюсь в сновидения. И в детстве была такая. Бабушка будила меня пораньше, чтобы к школе я успела прийти в себя и не путать явь со снами. Побаливала голова — вчерашние потрясения давали о себе знать. Я с Альдом-то ночью разговаривала, или мне приснилось? Нет, не приснилось. С беспокойством оглянулась вокруг, но не увидела своего «телохранителя». Интересно, на какое расстояние я могу удаляться от привороженного эльфа?

Меня что-то беспокоило. Я покрутилась на месте, не спеша залезать обратно в тепло повозки. Спать уже не хотелось. Может, самой нагреть воды в котелке и вымыться в банном домике? А потом отдельно для Лим водички поставить? Нужно только собрать хвороста, лавка с дровами еще закрыта, мастер, должно быть, спит. Туман понемногу рассеивался. Предвкушая удовольствие, я углубилась в чащу, не собираясь, разумеется, выходить за защитный контур. Лес был словно вылизан, весь бурелом ушел на костры. С другой стороны станции мне повезло больше. Собрав полную охапку веток, я вернулась к обозу и занялась котелком, который никто не удосужился вымыть накануне. Спустившись в овражек к ручью, шипя от прикосновения холодной воды, принялась отмывать остатки пищи смесью песка и ила, мурлыча под нос странную мелодию, услышанную во сне. Потом вдруг поняла: вот он, источник беспокойства — песня звучит не только в моей голове, рядом кто-то поет. Мне почему-то казалось, что голос раздается из чащи, хотя лесное эхо могло и искажать звук. Голос тоже был странный: низкий, вкрадчивый, мяукающий, монотонно повторяющий одну и ту же мелодию с точностью до ноты. Я поднялась на склон овражка и застыла с полном котелком в руке, прислушивалась, испытывая странную тревогу. В обозе много разных существ. Я, например, никогда не слышала, как поют гномы. Или файнодэры. Но кому могло понадобится петь в чаще?

Кто-то прошел мимо, задев руку. Я вздрогнула, выронив котелок. К счастью, это был всего лишь Огунд. Мальчик скользил по тропинке, словно не замечая меня.

— Огунд! — радостно воскликнула я. — И тебе не спится? Эй!

С досадой посмотрела вниз, на перевернувшийся котелок и мокрые ноги, и устремилась за ребенком. Что ему понадобилось в чаще? Возможно, мальчику просто захотелось в кустики или наставник велел накопать баата, но зачем отходить так далеко, тем более без мешка и лопаты?

— Огунд! — крикнула я, забегая вперед. — А ты не знаешь, какие мы сегодня в очереди к мастеру?

Заглянула в лицо мальчика и осеклась: Огунд шел с закрытыми глазами. Он спал. Длинные черные ресницы трепетали, веки дергались от бешеного движения глазных яблок — ребенку что-то снилось. Я коснулась его плеча. Огунд остановился и застыл передо мной, покачиваясь.

— Огунд, — тихо позвала я. — Ты меня слышишь?

Мальчик нерешительно двинулся вперед, обходя меня и углубляясь в чащу. Мне стало страшно. Как будят лунатиков? Я и в родном-то мире была мало знакома с этим явлением, а что уж говорить о параллельном. Двинувшись вслед за ребенком, шипя и поскальзываясь в грубых, мокрых туфлях, позаимствованных из шкафа Кессы, я прислушивалась к звукам из леса. Слева между деревьями что-то мелькнуло. Я присмотрелась. Лим? И эта с закрытыми глазами идет так, словно видит все сквозь веки. Лим и Огунд сошлись на одной тропе, пошли затылок в затылок, мальчик впереди, девушка за ним. Что-то плохое происходит.

Пение становилось громче, мое беспокойство — сильнее. Мы вышли к прогалине с купиной остро пахнущего можжевельника, и тут мне стало по-настоящему жутко. Забитые в землю столбики для Защитного Плетения были вывернуты, потемневшая от времени веревка с узлами и крашеными палочками была разодрана и расплетена до пакли.

Огунд и Лим переступили через разорванное Плетение и исчезли в кустах. Я испытала острое желание развернуться, побежать к телеге и позвать на помощь Сонтэна. Но тогда я точно потеряю след. Песня звучала из-за можжевеловых зарослей. Ветер усилился, голос то относило прочь, то кидало мне прямо в уши. И я двинулась вперед, несмотря на тревожно бьющееся сердце.

Подойдя ближе к выдернутым колышкам, я осмотрелась. Земля вокруг остатков Плетения была взрыхлена. Только одно существо может разрывать защитный контур с такой легкостью. Вернее, разрушать поддерживающую его магию движением своих ресниц, а все остальное довершают острые зубы и клыки. Ночью здесь был Ний, Хозяин леса. Вот отсюда он шел, загребая землю своими косолапыми ступнями. А здесь оставили свои птичьи следы маленькие, юркие твари. И другие твари, не такие уж маленькие. Я преодолела желание вернуться и пошла за друзьями. Что-то подсказывало: если я их потеряю, то вряд ли когда-нибудь увижу вновь.

…Существо пело. Самозабвенно и выразительно. У него было темно-коричневое лягушачье тело, крошечные трехпалые ручки, которыми оно двигало в такт песне, и лысая лягушачья голова с большим ртом. Ростом существо было с кошку. Оно сидело на пне, словно дирижер перед оркестром. В двух-трех шагах от него, сжавшись в комочек и положив руки под щеки, лежали в траве Огунд и Лим. Казалось, они крепко спят.

Я осторожно подняла с земли большой корявый сук и начала подкрадываться. Существо меня не замечало. Щеки его раздувались. В его песне я смогла распознать лишь: «не сотворится» и «глубокий сон».

Лягушка-переросток заметила меня в тот момент, когда я уже занесла палку над пнем. Существо совсем по-человечески ойкнуло и нырнуло в траву. Ничего, я и в траве тебя достану. От удара о пень сук раскололся и заострился.

— Госпожа! — взвизгнуло существо, почему-то с другой стороны. — Не бейте Баольбина!

В этот момент я очень досадовала, что у меня нет с собой золотого порошка. Я развернулась, занеся над головой свое импровизированное оружие.

— Госпожа! Вы все не так поняли! — пищал лягушонок.

— Как же, — пробормотала я, наступая и бдительно следя, чтобы нечисть не прошмыгнула мимо.

В голове у меня мелькнула мысль, что все происходящее по меньшей мере странно. Существо не убегало в лес и пыталось что-то объяснить.

— Что ты такое? — спросила я, вглядываясь в траву в блеклых рассветных лучах.

— Я буккан, госпожа.

— Какой такой пуккан?

— Я лесная Бука! Но я хороший!

Я мысленно порылась в памяти. Что-то вспомнила. Однако мои воспоминания несколько разнились с тем, что утверждало это странное существо. Буккан. Разумная нечисть. Чаруют с помощью пения. Любят заключать договоренности с людьми ради домашней пищи и специй. Злопамятны и мстительны. Очень опасны, потому что сообразительны. Букканов лучше не злить. Сами они человечину не жрут, однако из мести могут увести в лес детей и подростков на поживу лесной нечисти. Букканы выплетают звуки из серых искр. Один буккан может пропевать две-три песни одновременно, для разных жертв. И каждый слышит свое. И не может сопротивляться. Были случаи, когда не сойдясь с жителями той или иной деревни в размерах подношения, букканы истребляли их начисто: кого-то заводили песней в лес, кого-то топили в водоемах.