В 1942 году Джулия исполняет главную роль в пьесе «Евстахиева труба» молодого сицилийского драматурга Виталиано Бранкати. Затем вступает в компанию музыкальных комических театров (EIAR), где играет и поет в нескольких спектаклях и опереттах, которые транслируются по радио. Она, наконец, даже зарабатывает немного денег, в частности в роли Паллины в новой серии радиопостановок.

В один прекрасный день осенью 1942 года она находилась в кабинете Чезаре Кавалотти, продюсера этой новой радиопередачи, когда там появился автор «Приключений Чико и Паллины». Кавалотти представил их друг другу.

Высокий молодой мужчина, несколько нескладный, с лукавыми глазами и длинной шевелюрой, симпатичный и доброжелательный, не произвел особого впечатления на Джулию. Сама Джулия, невысокого роста, худенькая, с детским лицом, считала себя довольно непривлекательной. Никакой искры взаимного влечения не проскочило между ними. Но Федерико обратил внимание на ее взгляд, одновременно смешливый и серьезный, ясный, как весеннее утро, и хмурый, как ненастная ночь. Они не увидятся до тех пор, пока Федерико не позвонит ей, чтобы попросить ее фотографию в связи с тем, что он написал сценарий фильма «Все дни — воскресенье» и она могла бы подойти на одну из ролей. Так началась эта история любви: просьбой о фотографии для фильма, который будет снят лишь два года спустя в павильонах Венецианской биеннале, преобразованных в киностудию, — без Джулии, ставшей Джульеттой, и без имени Феллини в титрах.

У молодых людей было очень мало общего. Федерико еще не знал, чем он будет заниматься. Джульетта, напротив, воспитанная в духе буржуазных принципов, смотрела на жизнь прагматически. Благоразумная, решительная, амбициозная, она знала, чего хочет: стать актрисой.

Когда Федерико оказался в доме тети Джулии на улице Лютеция, таком просторном, таком элегантном, позолоченном солнцем, заливающим его с утра, он, живший всегда в меблированных комнатах, в скромных отелях, в маленьких квартирках без удобств, почувствовал себя так, будто причалил к тихой гавани. Ему начали нравиться уверенные рассуждения Джульетты о жизни и счастье. Его богемные друзья поражались, что́ он нашел в этой худышке с мордочкой кошки. Ведь он всегда предпочитал пышнотелых молодых особ. На это Федерико отвечал, что Джульетта с ее видом лукавой шалуньи вызывает у него огромное желание жить и наслаждаться жизнью.

С момента высадки войск союзников на Сицилии и подписания перемирия в сентябре 1943 года Италия была загнана в тупик, разделена надвое, с двумя правительствами. На юге — монархия и премьер-министр Бадольо[30], как фаталист рассматривающий прибытие союзников скорее даже одобрительно. На севере — Итальянская социалистическая республика, возглавляемая Муссолини, укрывшимся в городе Сало на побережье озера Гарда в окружении непримиримых фашистов, верных нацистской Германии. Немцы, преследуемые англо-американскими войсками, ускорили свое продвижение на север Италии. Журнал «Марк Аврелий» был закрыт. Радио, контролируемое командованием союзников, прекратило свои обычные передачи. В Риме царили страх и неопределенность, по улицам еще бродили солдаты вермахта, внушающие ужас несмотря на то, что Рим был наделен статусом открытого города. Фашистские власти оказывали постоянное давление на кинематографистов, призывая их покинуть Рим и перебраться на север под знамена Социалистической республики. Подобная обстановка подтолкнула Федерико и Джульетту поторопиться со свадьбой.

В субботу, 30 октября 1943 года, через девять месяцев после знакомства, состоялось скромное венчание Федерико и Джульетты в присутствии нескольких друзей, но без родственников с обеих сторон. Церемонию венчания проводил монсеньор Луиджи Кормаджиа Медичи, каноник церкви Санта-Мария-Маджоре, в своей частной квартире, находящейся на том же этаже, что и квартира тети Джулии. Свидетелем Джульетты был актер Витторио Каприоли, Федерико — художник Ринальдо Геленг. Как и на свадьбе Ринальдо, Риккардо исполнял «Аве Мария» в ходе церемонии. А Федерико нарисовал карикатуры: Джульетта в белом платье, а он во фраке и цилиндре на коленях в центре сердца, где пересекаются две сельские дороги с их именами. Под сердцем изображены две птички, держащие плакат, на котором написаны их адреса: улица Лютеции, 11 — Джульетты, улица Никотера, 26 — Федерико.

После свадьбы молодожены поживут некоторое время в роскошной квартире тети Джулии на улице Лютеции. Федерико, опасаясь столкнуться с нацистами или полицией, выходит из дома очень редко, тем более что у него по-прежнему нет документов. Как и большинство молодых людей, он боится, что его мобилизуют в армию Муссолини, так как был издан специальный закон Республики Сало от 18 февраля 1944 года, согласно которому в армию призывали с семнадцати до тридцати семи лет. Всех, кто посмеет нарушить этот закон, ожидало суровое наказание. Однажды, когда он решился выйти из дома, то попал в облаву в районе площади Испании. Его тут же заставили сесть в немецкий грузовик. Федерико был в отчаянии. Его спасла только способность к импровизации. Когда грузовик медленно продвигался по улице Бабуино, он заметил офицера вермахта, спокойно идущего по улице. У Федерико мгновенно возникла идея. Изобразив, что узнал его, Федерико начал энергично жестикулировать и кричать: «Фриц! Фриц!» — неожиданно соскочил с грузовика и помчался к немцу, чтобы его обнять. Этот маскарад длился всего несколько мгновений, но их было достаточно, чтобы грузовик проследовал дальше, а Федерико принес свои глубокие извинения офицеру, который, разумеется, так ничего и не понял. На огромной скорости Федерико влетел, задыхаясь и дрожа, в подворотню дома на ближайшей улице Маргутта.

Феллини всегда будет говорить, что его жена умна и образованна и хотя напоминает ему персонаж, сошедший со страниц сказок, является для него самой надежной опорой.

«Ля» Мазина, как говорят итальянцы, будет для него источником вдохновения, преданным и надежным другом, всегда готовой на самопожертвование как в искусстве, так и в жизни.

Народное ликование сразу после перемирия и вздох облегчения, вызванный падением ненавистного фашистского режима, существовавшего двадцать лет, вскоре сменились почти паникой, прелюдией к всеобщей растерянности и тяжелейшему кризису. Правительство оказалось совершенно неспособным предотвратить ни депортацию своих солдат, захваченных в плен немцами, ни репрессии против гражданского населения. 24 марта 1944 года в ответ на акцию Сопротивления, в результате которой погибли тридцать три эсесовца, немецкие «коммандос» жестоко расправились с тремястами тридцатью пятью пленными в катакомбах Сан-Калисто к югу от Рима. Известие об этой трагедии вызвало настоящий шок. Город погрузился в траур и переживал дни необычайной напряженности.

Окончательно освобожденный 4 июня войсками 5-й армии союзников под командованием генерала Марка Кларка, Рим сильно пострадал от ожесточенных бомбардировок. Улицы, изрытые снарядами, дома в руинах, ни газет, ни кино, ни театров, ни магазинов. Римляне пытаются как-то наладить жизнь в развалинах, симпатизируют американцам. В обстановке полного хаоса 12 июня Риккардо Феллини женится на Алессандре, дочери Джулио Морески, его преподавателя пения. Каждый, как может, старается добыть пропитание для семьи. В этой обстановке у Феллини возникла идея открыть для американских солдат небольшую студию забавных рисунков и карикатур: он вспомнил, как в Римини рисовал карикатуры в фойе кинотеатра «Фульгор», чтобы бесплатно смотреть фильмы. С несколькими друзьями из редакции «Марка Аврелия» и продюсером Доменико Форджи Даванцати, поддержавшим их финансово, он снял помещение на улице Националь, главном торговом проспекте Рима, и открыл студию под названием «Забавные лица». За три доллара проходившие мимо солдаты могли через десять минут получить портрет, чтобы отправить его своей семье, приятелям или невесте. Федерико с друзьями собрали в большой альбом сотни рисунков, на которых на месте головы персонажа было свободное место. На рисунках был изображен американский солдат, убивающий льва в Колизее, ловящий сирену в Неаполитанском заливе, ведущий гондолу в Венеции или поддерживающий одной рукой Пизанскую башню. Как только клиент выбирал понравившийся вариант, оставалось только добавить к рисунку его лицо. Кроме того, солдаты могли записать небольшое послание или песню на маленький полутораминутный диск-сувенир, который смастерил один из сотрудников студии, звукооператор. Но этот диск можно было прослушать только один раз, при повторном прослушивании он саморазрушался.