— Не спеши.

Я опускаю ладони на его напряженную грудь, наслаждаясь ощущением мышц, играющих под моими ладонями, затем провожу по широким плечам, обхватываю его за шею и притягиваю к себе для поцелуя.

Его неистовый взгляд впивается в меня, не выпуская ни на секунду, он жадно целует меня в ответ, язык в страстном танце закручивается с моим, проникая все глубже... вкушая меня, и мое тело полностью напрягается, блаженно откликаясь.

У меня невольно вырывается стон, и я снова приподнимаю бедра ему навстречу. Я провожу ногтями вниз по его спине в восторге оттого, что он наконец позволил мне прикоснуться к нему. Каждый его мускул, выгибается от его движений. Создается ощущение, будто его тело вылеплено, его красота заставляет мой рот наполняться слюной.

На этот раз он продвигается еще глубже, и я издаю низкий, довольный стон, получая удовольствие от острой боли, ведь мое тело сопротивляется его длине. Медленно, очень медленно, мои мышцы становятся словно раздавленными.

Он дышит урывками, его бедра двигаются вперед, продвигаясь все глубже.

— Святое дерьмо! Ты чертовски тугая.

Он удерживает себя на твердых как камень, руках. Зависнув надо мной, напряженно выгибает спину, готовый к освобождению, и мне совершенно не нравится, что он сдерживает себя. Я делаю рывок вперед, приподнимая бедра к нему, заставляя его взять меня, в конце концов.

Я замираю от резкой, жгучей боли, проглотив свой крик. Мне чертовски больно, но я не могу себе ничем помочь или унять эту жгучую боль.

Он застывает, оставаясь совершенно неподвижным, и чертыхается себе под нос.

— Зачем ты... Ты в порядке?

Он не двигается, оставаясь глубоко внутри меня, и его яйца слегка дотрагиваются до моих складочек, я сжимаю внутренние мышцы влагалища, притягивая его глубже в себя.

— Я не стеклянная, Себастьян, и хочу, чтобы ты дал себе волю и был со мной самим собой. Я хочу, чтобы ты трахнул меня.

Он выдыхает с шипением, и красивые черты его лица напрягаются, он на грани. Наклонившись вниз ко мне, проводит носом по моей щеке и хрипло шепчет мне в ухо:

— Ты будешь чувствовать меня завтра. Когда начнешь писать, то все будет гореть, сядешь — будешь извиваться от боли, когда ты скрестишь ноги — будет пульсировать. Любое твое движение станет для тебя некомфортным, и ты будешь вспоминать меня, потому что я был там. — Видно, чтобы заострить внимание на том, что он только что сказал, он входит еще глубже, забирая мое дыхание. — Ты так хочешь? — его голос звучит как-то удивленно, многообещающее и интригующе — все одновременно.

Я обхватываю его шею и медленно киваю.

— Если я не смогу сидеть, по крайней мере, три дня, то ты хорошо постарался. — Его дыхание становится прерывистым, когда я запускаю пальцы в его густые волосы и удерживаю его взгляд. — Я всегда ставлю на черное. Теперь сделай же это незабываемым.

— Думаешь, ты сможешь состязаться со мной? — он бросает вызов, затем отодвигается и медленно возвращается внутрь меня, задавая неторопливый темп.

Я двигаю бедрами вместе с ним, удовольствие нарастает во всем моем теле. Он противится моим движениям, подсовывая руку мне под задницу. Блэк крепко сжимает меня, громкое рычание вырывается из глубины его груди, перед тем как он резко и жестко входит одним мощным толчком.

Я кричу от оргазма, который из моего лона проносится по всему телу. Крепко стискивая кулаки и опуская свое тело, прижатое плотно к нему, я желаю, чтобы его спермы оказалась внутри, но он не кончил. Ни капельки.

Его дыхание вырывается грубыми толчками, необузданными порывами, он скользит рукой по моему бедру, поднимает мою ногу и кладет себе на бедро, создавая лучший доступ.

В этот раз, когда он делает очередной рывок, я клянусь, что вижу звезды, испытывая такое потрясение от удовольствия, которое, по-моему, ударяет мне в голову. Я впиваюсь ногтями в его спину, одной ногой упираюсь в его напряженную задницу, другую вдавливаю в мягкую кровать и встречаю каждый из его толчков в ответ своими.

— Рэд, — скрежещет он. — Черт побери, с тобой так хорошо. Ты словно мой собственный гребаный прекрасный эротический сон.

Я знаю, что некоторое время у меня все будет болеть, и, наверное, останутся синяки. От его хватки на моей заднице и бедре точно останутся кровоподтеки. Он офигительно большой, с невероятно сильным телом, словно сталь, на которую натянули кожу. Но сейчас меня это не волнует. Мне нравится его натиск. Пройдясь ногтями вниз по его спине, я стимулирую его движения.

— Это два дня, а не три, — поддразниваю я его, задыхаясь.

Он рычит, хватает мою другую ногу, закидывает себе на бедро и начинает толкаться жестче, вбиваясь в меня.

На этот раз в моем крике слышится смесь удовольствия и боли. Новое положение позволяет ему входить намного глубже, и я знаю, что он прав, и мне точно какое-то время тяжело будет сидеть.

Пот капает с его лица мне на грудь, но единственное, что я чувствую — жар и желание. Великолепное предвкушение нарастает, от которого закручиваются пальцы на ногах, поднимается вибрация снизу моего живота и конечностей.

В следующую секунду приходит второй мой оргазм, и из его горла вырывается хрип.

— Возьми меня, возьми всего. — И он вколачивается в меня все глубже и глубже. Он не останавливается, продолжая двигаться так, что у меня вибрирует каждая клеточка тела, я никогда такого не испытывала. И я соглашаюсь взять все, что у него есть, все, что он может дать, и с шоковым состоянием понимаю, что мое желание заново начинает закручиваться во мне. Он не останавливается, пока я не кончила еще раз, выкрикивая его имя и выгибаясь навстречу ему. Только после этого он издает какой-то грудной глубокий рык удовлетворения и падает на меня всей своей грудой мышц.

Я лежу слегка заторможенная, он поворачивает мою голову к себе и прижимается лбом, смотря в глаза. Когда наше дыхание постепенно приходит в норму, он проводит носом по моей щеке, оставляя нежные поцелуи на всем пути.

— Моя, — шепчет он на ухо, затем наклоняется к прикроватной тумбочке за салфетками.

Прежде чем я в состоянии пошевелиться, он поворачивается и притягивает меня к своему большому телу, как бы подбирая под себя, укутывая в колыбель своих мускулов, и, обернув руку вокруг моей талии, крепко удерживает меня на месте.

Так мы вместе лежим, слушая дождь. Циферблат часов на тумбочке светится и мигает — 1: 11. Всего лишь пару секунд это мигание как-то беспокоит меня, затем он тянется вперед, и свет от часов на мгновение освещает мое лицо.

Он нажимает на кнопку, и в комнате становится темно. Тихо, со спокойствием выдохнув, я спрашиваю:

— Это твоя комната?

Он ложится обратно позади меня, проведя пальцами по бедру.

— Я останавливаюсь здесь, да.

Комната Мины оформлена совсем по-другому (как любая комната молодой женщины): яркими подушками на кровати и подобранными к ним по цвету шторами; плакаты, висящие на ее стенах, а призы и фотографии с танцев, стоят на столе. В ее комнате присутствуют воспоминания всей ее жизни, и за счет этого она выглядит живой. В отличие от его. Эта комната похожа на гостиничный номер с голыми стенами, только часы, телефон и туалетные принадлежности на тумбочке.

— Но ты никогда не жил здесь. — И это не вопрос.

Его пальцы останавливаются.

— Я прихожу только, когда Изабель нет здесь. Она и мой отец уехали на выходные, поэтому здесь устроили вечеринку, чтобы Мина вновь влилась в реальный мир. Маски придумали, чтобы всё прошло легче.

— Если ты не живешь здесь, где же ты жил в детстве? — спрашиваю я, прежде чем задумываюсь над тем, что спросила.

Я чувствую, как он напрягается позади меня, его рука скользит мне под грудь, он прижимается в нежном поцелуе к моему плечу.

— Если ты не передумала ответить на мои вопросы, то я тоже больше ничего не расскажу.

Я закрываю глаза, желая сказать ему свое настоящее имя (Господи, я бы все отдала, чтобы услышать, что он скажет), пока мы делим такую страсть, но что хорошего это бы дало? Не похоже, что я увижу его снова. Как же это несправедливо, что единственную ночь, которая связывает нас вместе, я никогда не смогу обсудить с ним. Я не хочу ворошить прошлое, но оно никуда не делось и по-прежнему существует. И, похоже, он из тех, кто хотел бы знать. Нет, Блэку нужно узнать. Он не забудет об этом.