- Динамика положительная: Олег  быстро восстанавливает утраченную память, амнезия отступает. Будем надеяться, что скоро он придет в себя окончательно. Правда, есть еще кое-что, что меня беспокоит...

- И что же?

- Хмф..пока трудно сказать наверняка...

Парочка замолкла, и Вероника сконцентрировалась на консолях мониторинга.  В этот момент солнце окончательно опустилось за горизонт.

Глава девятая.  Время собирать урожай.

7.15, 16 апреля, 2047 г. - вторые сутки после дня "Ч".  Центры Рощи Забавы

Мой отец всегда любил говорить, что современные дети потеряли свое детство, просиживая его перед своими терминалами, забываясь в играх и сетях тогдашнего интернета. И, исходя из своих убеждений, воспитание мне давал соответствующее. Мне, в сравнении с моими сверстниками, очень поздно дали доступ в интернет, к тому же папаня каждое лето таскал своего сына в какую-нибудь глушь.  В то лето я жил в глухой, богом и чертом забытой деревне Европейского Севера Русского сектора. Нашей семье достался бревенчатый крепкий деревенский дом в деревушке, где даже электричества не было. По словам отца, этот дом строил еще мой прадед и в нем же вырос мой дед. Когда моему отцу исполнилось двадцать пять лет, они вместе с его братом - моим дядей, перебрали этот дом по бревнышкам, обновили окладное, перекрыли крышу, и с той поры обе наши  семьи приезжали сюда на летний отдых. Тогда еще нетронутая и хрупкая природа давала возможность прекрасно отдохнуть от суеты и задымленности больших городов. Это уже потом, когда массовые государственные и коммерческие пуски орбитальных ракет перенесли с Байконура на Плесецкий космодром, природа в архангельской земле стала планомерно отмирать. А еще бы не стала, ведь ее с изрядным постоянством поливали продуктами горения гептила  - жутко токсичного ракетного топлива, а на область из стратосферы с завидной частотой падали отработанные ракетные ступени. Вояки до последнего твердили, что угрозы нет и все в порядке. А в области уровень онкологии подскочил до небес, процент новорожденных с уродствами и отклонениями просто ужасал. Коренные еловые леса стали сохнуть на корню, сосняки отмирали еще быстрее. Летом по рекам стала всплывать снулая рыба - иногда целыми днями вниз по течению плыли целые хороводы из мертвых рыбьих тел.  Народ понял, что дело пахнет керосином и стал уезжать из региона. И так не особо густонаселенные районы, практически вымерли - целые селения стояли пустыми. А потом, в довершение, тот случай на северодвинской "Звездочке", когда шарахнул реактор  на К-147 - АПЛ проекта 671 "Ёрш", стоявшей на плановом ремонте, Русский Север стал местом очень неуютным, Архангельск и Северодвинск  срочно эвакуировали, прилегающие территории объявили запретной зоной.  Журналисты тогда обозвали этот случай "вторым Чернобылем".  Но все это было потом. А сейчас мне снился  сон об одном из самых счастливых вечеров моей жизни.

Мне снилось мое детство. Что мне снова семь лет. Тихий летний вечер, мы едем с отцом на дальнее речное плёсо, поудить пескарей и ершей. Не то что бы этого нельзя было сделать поближе к дому. Можно, но любим мы именно ЭТО место. Оно особенное для нас. Очень уединенное - там никого не бывает.  На реке тихо, слышно как в  прибрежных зарослях кричит чибис. Клюет хорошо и уже через полчаса у нас в небольшом пластиковом ведерке плавает множество  некрупных рыбешек. Отец приносит дров, и мы раскладываем небольшой костерок на прибрежных камнях, еще теплых после жаркого летнего  дня. Небольшой котелок булькает кипящей ухой, распространяя чудесный аромат вокруг. Мы молчим, да и не нужно ничего говорить. Отец заменил крючок с червем на тройничок с перьями - мушку на хариуса, и ловит этих вертких и необычайно вкусных сиговых рыбок. Обычно они очень привередливы и клюют далеко не на всякую приманку. Но в такие зори, как эта, когда над рекой тучами летят поденки - однодневки и падают в воду, хариусы жадно бросаются на все, что им подвернется. На кукане у него уже болтается с пяток рыбин величиной со столовую ложку или чуть больше. Еще немного и он будет печь их в глине, завернув предварительно в речные лопухи. А я ворошу прутиком угли, подготавливая костер к этому действу и смотрю, как мимо нас в лучах заходящего солнца безмятежно и неторопливо проплывает речной поток. В лучах заходящего светила он кажется бордово-красным, то тут, то там расходятся круги на воде от жирующей на зорьке рыбы. На сердце спокойно и хорошо. Потом мы едим наваристую вкусную уху, заедая ее горбушкой черного домашнего хлеба и хрустко закусывая луковицей, а на второе уплетаем нежных, печеных хариусов. Неповторимый вкус, я почувствовал его словно наяву. Вечереет, солнце уже село за горизонт, и мы собираемся домой. Хотя, на Крайнем Севере летом нет такого понятия, как "ночь". Просто на некоторое время землю укрывают довольно светлые сумерки. А через пару часов "белая ночь" кончается и снова наступает рассвет.

Я лежу в носу лодки, завернувшись в отцовский брезентовый плащ. Лодка, поднимаясь против течения,  режет форштевнем воду. Я слышу плеск под днищем, а висящий сзади на транце ископаемый монстр из советского прошлого - лодочный моторчик с гордой надписью на колпаке "Ветерок 8М", негромко и ритмично  бормочет, загребая воду винтом. Эти звуки баюкают, и я засыпаю. Сквозь сон  я слышу, как мы пристаем к причалу около дома, отец выкидывает якорь. Потом останавливается напротив меня. Я не вижу его лица, но прекрасно знаю, что сейчас он улыбается. Мое сонное состояние не прерывается даже после того, как он подхватывает меня на руки и несет в дом. Меня укладывают на широкую, деревенскую кровать и мама стаскивает с меня одежду.  Я обнимаю подушку и сворачиваюсь клубком. Над головой тихо тикают настенные ходики, а за стеной мои родители о чем-то негромко разговаривают.  Я окончательно засыпаю.

Открыв глаза, я понял, что спал с улыбкой на лице.  Я лежал под дубом на походном одеяле и смотрел на небо, просвечивающее розово-голубым сквозь листву. Между ветвями и листьями дуба на нашу стоянку падали косые лучи восходящего солнца. Рядом со мной, завернувшись в свое одеяло, тихонько сопела носом Забава.

На сердце теплым  и пушистым котенком ворохнулись воспоминания моего детства. Мой сон, словно красочная и яркая кинолента четким оттиском запечатлелся в памяти.  То счастливое  лето, когда меня увезли в далекую лесную деревню к моим бабушке и дедушке.  Странно,  мне давным-давно не снилось ничего подобного.

Я возвращался  в острог из Рощи Забавы, словно рожденный заново. Это волшебное место, загадочным образом вытянуло из меня все горести и печали последних дней. Лесная Дева права, это место особенное, оно помогает вернуть духовные и физические силы, очищая душу и тело. Я шел по дороге, насвистывая какой-то бравурный  марш. На сердце было легко и спокойно. Я не стал будить Эхо, просто спрятал ее в ожерелье - надеюсь, это ее не разбудило. В любом случае стоило попробовать. Надо будет у нее поинтересоваться, что она видит и чувствует, когда находится внутри ожерелья.

Я довольно быстро добрался до острога, на воротах меня встретили уже знакомый мне хмурый Ждан и молодой стражник, которого мне еще не доводилось видеть. Жертва моего рукоприкладства, опознав в приближающейся фигуре меня, без слов уступила мне дорогу, лишь нехотя пожелав доброго утра. Наверное, винит во всех своих бедах меня. Пусть так, мне, если откровенно, все равно. Я кивнул в ответ и сразу направился к кузнице, чтобы первым делом, навестить Булата и сдать ему  задание "Дела кузнечные". Посмотрим, что он там мне скует за труды мои тяжкие. Несмотря на раннее время, кузнец был на месте, и стучал молотом в своей кузне. Сама кузница находилась чуть поодаль от посада, у самой крепостной стены, прикрытая рощицей, росшей на берегу острожского пруда. Эта роща экранировала звуки, и стук кузни не особенно досаждал посадникам.