– Неси бутылку, – кричу я, когда он подходит к бару, и Наоми вздрагивает от моего голоса.

Я запоминаю это. Ей не нравится, когда её трогают. Не нравятся громкие звуки. Ей нравится белый. Возможно, мне стоит позвать дворецкого, чтобы поменяли нашу мебель на белую. Посмотрим, как долго нам нужно здесь оставаться, прежде чем сделать это. Я делаю глоток водки.

– Хорошая водка, – поднимаю бокал, салютуя Алексею.

Он в безмолвном вопросе наклоняет голову в сторону Наоми.

– Мы не торопимся, – отвечаю я. – Сегодня ничего не нужно делать.

Следуя моему примеру, Алексей пьёт водку, и наливаю ему ещё. Я кладу одну руку на спинку дивана и слегка поворачиваюсь, чтобы создать ограждение для Наоми. Ей может и не нравится, когда её трогают, но я хочу, чтобы она поняла, здесь она в безопасности.

– Что произошло?

– Мы с Дениэлом Хейзом и сеньором Мендозой навестили Хадсона на его дне рождения. Хейз нашёл в подвале свою девушку и Наоми. Наоми – сестра Хейза.

– А-а-а, – он поднимает брови вверх. – Мистер Хейз позволил тебе забрать его сестру.

Я смеюсь, но понимаю, что Наоми сидит рядом, поэтому говорю часть правды.

– Мистер Хейз и его девушка пошли к Мендозе, а мы пришли сюда.

Он понимающе кивает.

– Тогда всё в порядке.

– Так и есть, – подтверждаю я.

– Я могу позвонить на счёт самолёта.

Я смотрю на Наоми, убрав руки с ушей, и положив их на колени, скрещивает ноги, но она всё ещё не здесь. Я качаю головой.

– Ещё рано. Мы подождём. Но позвони консьержу и достань какую-то одежду. Может, из магазина «Миу-Миу» на углу. Обувь, нижнее бельё. Всё.

Пока я говорю, Алексей пьёт водку, и поднимается.

– Я оставлю тебя. Позвони, если нужна будет помощь.

Наблюдаю, как он уходит. Он со мной, потому что я ему не доверяю. Врагов нужно держать близко. Когда он скрывается в одной из спален, я обращаю своё внимание к Наоми.

Поставив стакан на журнальный столик, наливаю ещё. Она останавливает меня прикосновением к моим губам.

– Могу я попробовать? – спрашивает Наоми.

– Конечно.

Я передаю ей свой стакан, и она поворачивает его, пока не находит на краю стекла место, где мой рот прикасался к нему. Потрясающе, она пробегает языком по краю стакана. Чувствую отголосок этому в своём паху. Дешёвая шерсть моих арендованных брюк натягивается. Нужно отвлечься и расслабить свой член, чтобы унять внезапно охватившую его боль. Она прикрывает и накрывает своими губами стакан там, где я касался его губами. Я заглушаю стон. Девушка поворачивает стакан в противоположную сторону и делает ещё один глоток.

– Мне кажется, слаще там, где ты пил. Попробуешь ещё раз, чтобы я могла проверить это?

Что я могу сделать, кроме того, как согласится.

– Поднеси его к моим губам, – приказываю я.

Она это делает, и я делаю глоток, стараясь как можно шире задеть языком и губами стекло. Наоми снова начинает тест, сначала пьёт с моей стороны, а потом с другой.

– Твоё сердце снова бьётся быстрее.

– Так и есть, – говорю я.

Мой пульс стучит в ушах и члене, но я не совершу ошибку, рассказав ей об этом. Не хочу её отпугнуть. Воистину, не знаю, чего хочу. Никогда не сидел так близко к женщине, как к Наоми. Даже с её странными причудами на неё приятно смотреть и интересно слушать. Не могу ничего поделать с собой и придвигаюсь ближе.

– Моё тоже, – она снова кладёт руку на грудь. – Ты говорил в лифте такие вещи, от которых моё сердце стало биться быстрее, и мне было тепло. Очень тепло.

Я закрываю глаза, чтобы скрыть свой шок. Её возбудили мои слова, а не отвратили. Я проверяю её.

– Хочешь, я снова буду говорить такое?

Наблюдаю, как она обдумывает это. Похоже на то, что я почти вижу, как движутся шестерёнки её блестящего ума, пока она размышляет над моей просьбой.

– Да. Для науки, ты понимаешь, – быстро добавляет она.

– Для науки, – киваю я. – Хочешь начать прямо сейчас? Или в другой раз?

– Мы можем сделать это прямо сейчас?

– Конечно, но сначала нам нужно выбрать спальню.

Мне не хочется, чтобы Алексей внезапно появился в гостиной, потому что я чертовски хочу Наоми и не знаю, как это закончится. Смогу ли я доставить ей удовольствие? Приблизит ли это меня к моим целям?

Она хмурится.

– Зачем нам спальня?

– Как думаешь, что произойдёт после того, как я расскажу тебе обо всём, что хочу сделать с твоим телом, и том, что мне хотелось бы, чтобы ты сделала с моим?

– Но ты же сказал, что не любишь, когда тебя трогают. Я тоже это не люблю. Зачем нам спальня? – повторяет она.

Я таращусь на неё, ведь нужно время, чтобы обработать её заявление. Она абсолютно права. Мне не нравится, когда меня трогают. Я редко занимаюсь сексом, никогда не целую женщин и не облизываю их тела. Обычно я вставляю член в их дыру, и не колеблясь, как животное, кончаю. Обычно сзади. Наоми – исключение. Интересно, что её научный ум скажет об этом.

– Даже, если мы не будем трогать друг друга, думаю, нам захочется быть наедине, когда мы скажем друг другу всё, что хотим. Нам не захочется, чтобы за нами наблюдали.

– Не знаю, хочу ли этого. Не думаю, что хочу, но я ведь никогда не пробовала, – она пожимает плечами. – Мне больше интересно – почему я здесь?

То, как быстро она меняет тему, удивляет меня, и я стараюсь приспособиться.

– Потому что я нуждаюсь в твоих услугах.

– В моих компьютерных навыках?

– Да. Мне нужно, чтобы ты нашла кое-кого для меня. Ты слышала о «Мадонне и Волке»?

– Я знаю много разного о «Мадонне», известной ещё как Марии, матери Иисуса. Ты верующий?

– Нет. Мне не нравится идея о том, что высшая сила управляет моей жизнью. Но другие верят. «Мадонна и волк» – триптих. В некоторых кругах он почитается, хоть и считается богохульным. На первом полотне «Мадонна» родила волка, а не ребёнка Иисуса Христа. На втором они занимаются любовью. А на третьем волк поедает «Мадонну».

– Грубо. Это религиозная живопись? – хмурится она.

– Да, Караваджо. Говорят, картина символизирует либо наказание за супружеские отношения Марии и Иосифа, либо акт ревнивого эдипова сына⁸.

Она зажимает нос, и это удивительно соблазнительно.

– Тогда, значит, её не ел Иосиф?

Я усмехаюсь.

– Считаю, что поедание Марии волком метафорическое, это сексуальная интерпретация.

– О, – мгновение она переваривает это. – Но ты не сказал, почему я здесь? Что ты хочешь, чтобы я сделала?

– «Мадонна» когда-то принадлежала моей организации, но много лет назад была продана. Недавно она всплыла и была перепродана другому человеку. Я хочу, чтобы ты нашла владельца, а лучше саму картину.

– Зачем?

– Не будет ли проще, если ты назовёшь цену за это?

Она качает головой.

– Хочу знать, зачем это.

В течение двух лет Наоми была в неволе, исполняя чужие прихоти. Понимаю, зачем ей нужно знать причину. На мгновение задумываюсь. Я могу солгать ей. Сказать, что хочу получить картину, чтобы передать церкви или для ещё какой-нибудь более высокой цели. Но думаю, ей лучше сказать правду.

– Я хочу «Мадонну», потому что она поможет мне захватить власть. Тогда у меня будет достаточно сил, чтобы защитить людей, о которых я забочусь так же, как ты защищаешь свою семью.

– Ты солдат, как мой брат? – спрашивает она.

– Я был, но теперь у меня есть шанс стать лидером.

– А ты компетентный лидер?

Я изгибаю губы. Компетентный, а не моральный. Хорошее слово. Похоже на собеседование. Но вместо того, чтобы чувствовать себя униженным, я вынужден убедить её в своих достоинствах.

– Я знаю, как заставить людей действовать, поэтому и ищу «Мадонну». Она убедит сомневающихся людей в том, что я преданный своему делу и смогу возглавить организацию. Я обдумываю и принимаю решения без эмоций. Действую в наилучших интересах, даже если эти действия задевают других.

Я не заостряю внимания, что картину мне, возможно, придётся передать другому человеку, чтобы спасти свою сестру. Этот факт должен оставаться тайной. Поскольку даже шёпот о существовании Кати поставит под угрозу её жизнь.

Впервые с тех пор, как я познакомился с Наоми, она смотрит мне в лицо. Но наши взгляды не встречаются. Её взгляд скользит по моим глазам, затем по щеке и останавливается на моём ухе.

– Звучит так, будто ты компетентен.

Её мягкие слова словно комплимент.

– Как долго мне работать на тебя?

– До тех пор, пока не справишься с этим. Пока ты ищешь того человека, я буду обеспечивать тебя. Еда, оборудование, развлечения. Как только всё закончится, я верну тебя домой к семье и выплачу денежное вознаграждение.

Она машет рукой.

– Мне не нужны деньги. У меня их много. У тебя есть рабочая станция?

– Что тебе нужно? Алексей достанет, что пожелаешь.

– О, нет, мне нравится самой покупать вещи. Но, если у тебя есть ноутбук, я могу начать прямо сейчас. В нём должен быть хороший процессор, по крайней мере, четырехъядерный. Не нетбук. Они дерьмовые. А я не знаю, сколько скриптов мне нужно будет запускать.

Она ходит кругами и уже забывает обо мне. Забывает о моём интересе к её телу. Мою историю о «Мадонне и волке». Мою проверку на лидерство. Она останавливается посредине комнаты и задаёт вопрос, которого я жду.

– Где ты слышал, что сделка с «Мадонной» состоялась?

– А почему, ты думаешь, я искал Императора, Наоми? Это было в твоём творении. В «Императорском дворце».