Вне всякого сомнения, неспособность генерального штаба во всем следовать принципам Мольтке, хотя, как утверждает Гудериан, он пытался это делать, привела к тому, что этот мозг армии утратил видение технической перспективы и не смог оценить потенциальные возможности танков. События 20 ноября 1917 года, когда Гудериан работал в штабе группы армий «С» и находился далеко от Камбре, где массированное применение танков привело к первой победе этого оружия, обнажили недальновидность генерального штаба. Гудериан в дальнейшем отметил важность момента, когда «…армии Антанты с помощью танковых сил нанесли мощный, энергичный удар и за одно утро прорвали считавшуюся неприступной линию Зигфрида Гинденбурга у Камбре». Камбре было детищем Фуллера, и не его вина, что плоды этой победы буквально через несколько дней оказались сведены на нет таким же сокрушительным немецким контрнаступлением, в котором также использовались новые методы. По мере того как 1917 год подходил к концу, первостепенное значение для войн будущего имело открытие обеими сторонами методов, которые при комплексном использовании в последующее десятилетие приведут к возрождению маневренности, ключу к быстрому завершению кампании.
В конце концов, немцы осознали, что танки – смертельная угроза, которой в тот момент нечего было противопоставить по причине запущенности технологий. В то же время имелись некоторые основания полагать, что новые тактические методы, которые немцы развивали с тех пор, как генерал-полковник Август фон Макензен и его начальник штаба, полковник Ганс фон Сект нанесли русским поражение под Горлицей в 1917 году, дадут шансы на победу еще до появления на фронте у союзников достаточно большого количества танков и прибытия в Европу миллионов американских солдат, делавших поражение Германии неотвратимым. В 1915 году Макензену и Секту за счет лучшего управления войсками удалось достичь глубокого проникновения в русскую оборону. Они ввели резервы в брешь, пробитую на узком участке фронта, и далее не снижали темпа наступления. Русская оборона рухнула, но следует признать, что до этого она была очень ослаблена серьезными недостатками в командовании войсками и нехваткой снаряжения. А в конце 1915 года тот же немецкий командный тандем разбил ослабленную сербскую армию и практически исключил Сербию из войны. К радости Секта, пехота своими действиями обеспечила успешное применение кавалерии, и это показало – у этого рода войск еще есть будущее на поле боя; ошибочный вывод, однако имеющий большое значение для истории Германии, ведь Сект тоже был человеком будущего.
В 1917 году эксперименты немцев по возрождению маневренной войны продолжались, в то время как тактика эшелонированной обороны, как выражение стратегии Германии, оставалась незыблемой. В сентябре того же года еще одна обескровленная русская армия получила парализующий удар – немецкая армия под командованием генерал-полковника Оскара фон Гутьера захватила Ригу. На этот раз техника проникновения пехоты шагнула на более высокую ступень. Вслед за внезапной бомбардировкой, непродолжительной, но мощной, и ни в коем случае не похожей на сутками не утихавший огонь артиллерии под Верденом и бушевавший теперь на Ипрском выступе, в атаку на узком участке фронта были брошены отборные штурмовые подразделения специально обученных солдат. Они взломали русскую оборону, обходя те узлы сопротивления, которые нельзя было уничтожить сразу, и рвались все дальше в незащищенный тыл противника, создавая хаос и панику уже одним фактом своего появления. Изолированные укрепленные точки противника, еще державшиеся, позже уничтожались новыми подразделениями другого типа – командами, состоявшими из пехотинцев, пулеметчиков и легкой артиллерии и созданными накануне наступления. Их формировал командир фронтовой части из отдельных подразделений, имевшихся на его участке. Родилась новая, гибкая идея командной функции: локальный контроль передавался человеку на фронте, тому, кто лучше других разбирался в ситуации. Перед ним ставились задачи лишь в самых общих чертах. Гибкость метода в немалой степени зависела от работы значительно усовершенствованных систем связи, гораздо более лучших, чем те, которые подвели в кампанию 1914 года. Немцы весьма предприимчиво воспользовались всеми возможными техническими новинками. Теперь офицеры связи тесно взаимодействовали на всех уровнях командования и могли оказывать серьезное влияние на ход операций. Немецкие коммуникационные методы еще до этого получили признание как система оружия, однако в техническом отношении эта система оставалась несовершенной. Как указывал Альберт Праун, один из самых способных инженеров-практиков: «Технические проблемы систем адекватной постоянной связи для стратегических и тактических целей во время передислокации частей, телефонных соединений на дальних расстояниях, использования многоканальных телефонных кабелей и беспроволочной связи без помех оставались все еще неразрешимыми».
Даже в таких условиях вновь удалось воспользоваться методами Мольтке-старшего, что сразу же дало великолепные результаты. Под Ригой русские были разгромлены наголову. Месяц спустя то же ждало итальянцев под Капоретто. Италию можно было принудить к выходу из войны, если бы удалось поддержать темп наступления, но это оставалось самым слабым звеном. Плохая работа служб тыла, усталость передовых частей и неспособность контролировать обстановку на поле боя и вводить свежие резервы в нужный момент – все эти факторы привели к тому, что наступление, как уже было на Марне, выдохлось. Методы проникновения штурмовых подразделений и боевых групп, которые применялись у Камбре в качестве ответа на применение англичанами танков, вполне оправдали себя и здесь, однако там не ставилось задачи глубокой инфильтрации, и служба тыла не подвергалась серьезному испытанию. Эти методы в широком масштабе не использовались вплоть до 21 марта, когда немецкие войска под командованием Гинденбурга и генерал-полковника Людендорфа перешли в наступление, которое должно было стать на Западном фронте последним и сокрушительным. Его целью было нанести англичанам и французам окончательное поражение теперь, когда Россия вышла из войны и погрузилась в пучину большевистской стадии революции.
В наступлении Людендорфа использовались именно те методы, которые Гудериан и его современники зимой 1918 года изучали в Седане. Они годились для решения любой задачи, стоявшей перед атакующими соединениями. Что же до танков, то немцы располагали менее чем двумя десятками машин собственного производства, плюс несколько трофейных, и поэтому разработка методов их использования едва ли заслуживала внимания.
Гудериан оказался в таком положении, когда вопросы тактики на какое-то время перестали входить в круг его первоочередных обязанностей и интересов, потому что в мае его назначили квартирмейстером XXXVIII резервного корпуса, он погрузился в мир иных забот, связанных с организацией работы тыла. Это был ценный опыт для того, кому в будущем предстояло потребовать от своих тыловиков работы на пределе их возможностей. Гудериан отвечал за снабжение своего корпуса, обеспечивающего прикрытие фланга во вспомогательном наступлении через реку Эна. Оно началось 27 мая атакой, совершенно неожиданной для противника, в оборону которого немцам удалось вклиниться на 14 миль – самый глубокий прорыв со времен перехода обеих сторон к окопнопозиционной войне в 1914 году. Задача Гудериана была ограниченной, однако в следующий раз ему пришлось потрудиться как следует. Под командованием грозного генерала Гутьера 38-му резервному корпусу приказали атаковать на левом фланге так называемого наступления «Матца», начавшегося 9 июня и имевшего своей целью усилить давление слева, до этого явно недостаточное, и, воспользовавшись плодами предыдущего наступления, разбить французов и создать угрозу для Парижа. К несчастью для немцев, этому наступлению не хватало фактора внезапности, который во многом способствовал успеху первого наступления. Французы находились в полной готовности и предприняли мощную контратаку, заставив немцев повернуть назад. Успех зиждился не только на стойкости французов в обороне. На этот раз они применили тактику массированного использования танков, что явилось крупным отличием от всех предыдущих оборонительных сражений, которые союзники вели в 1918 году.