Мария вошла в лавку как раз в тот момент, когда в будке возле входной двери зазвонил телефон.

– Не беспокойтесь, мистер Рэннис, я подойду. Это звонят мне.

Она сняла трубку, прикрыла ее ладонью:

– Алло.

Голос Росса спросил:

– Мария, это ты?

– Да.

Голос потеплел.

– Привет! Чем занимаешься?

– Ничем.

– Я собираюсь махнуть в Риверсайд Драйв. Там прохладно. Хочешь прокатиться?

– Хочу.

– Тогда я заеду за тобой прямо сейчас.

– Нет...

Мария задумалась:

– Мне надо переодеться. И вообще, давай встретимся где-нибудь в другом месте. Подальше от моего дома.

– Если хочешь, приходи в гараж на восемьдесят третьей улице между Парк-авеню и Лексингтон-авеню.

– Хорошо. Я постараюсь там быть через полчаса. Привет.

– Пока.

В трубке послышался щелчок, потом короткие гудки. Мария вышла из будки. Подозрительно сощурив глаза, возле двери торчал мистер Рэннис.

– Кто звонил?

– Так, один приятель.

Он взял девушку за руку:

– Мария, хочешь шоколадку?

– Нет, спасибо.

Она хотела высвободиться, но старик еще крепче сжал пальцы:

– Про деньги я тебе сегодня не напоминаю.

Мария улыбнулась:

– И правильно делаете – у меня сегодня ни цента. И вообще, мне пора. Мать ждет.

Девушка вырвалась из цепкой клешни мистера Рэнниса и в два прыжка оказалась на пороге. Он едва успел крикнуть вдогонку:

– Мария, если захочешь чего-нибудь вкусного, сразу скажи. Все будет твое.

С улицы донесся веселый голосок:

– Спасибо, мистер Рэннис. Я запомню ваши слова.

Возле подъезда девушка столкнулась с выходившей из дома матерью, и Кэтти невольно засмотрелась на сверкающие под солнцем золотые волосы Марии.

– Здравствуй, дочка.

– Здравствуй, мама.

– Как дела в школе?

– Нормально.

– Что у тебя нового?

– А чего ты ждешь?

– Да нет, я просто спросила...

Кэтти хотела сказать, что сожалеет о случившемся, что за завтраком произошло ужасное недоразумение, но язык почему-то не слушался.

Мария, как ни в чем ни бывало, перевела разговор на другое:

– Куда ты идешь?

– Хочу пройтись по магазинам.

Кэтти солгала. Она собиралась идти к врачу, но говорить об этом дочери боялась, и на то были свои причины.

– Мария, а какие у тебя планы?

– Переоденусь и пойду к подруге. Заниматься.

– Постарайся не шуметь – малыш только что заснул.

– Хорошо.

Мария резко повернулась и, не сказав больше ни слова, вошла в подъезд. Поднявшись на свой этаж, она осторожно открыла дверь. В квартире стояла сонная тишина. Девушка на цыпочках подошла к гостиной – отчим, как всегда, дремал у раскрытого окна. Голова с разинутым ртом свесилась набок, возле ног валялась раскрытая газета.

Мария тихонько прошла в свою комнату. Раскинув пухлые лапки, уютно сопел в кроватке малыш. Она быстро сбросила с себя влажную от пота блузку и пошла на кухню. Там сняла лифчик, аккуратно повесила его на спинку стула, потом приоткрыла водопроводный кран. С тихим звоном в раковину ударила тоненькая струйка холодной воды. Через две минуты Мария смыла с себя мыло, наощупь нашла на гвозде полотенце. На растирание груди и плеч ушла еще минута. Не оборачиваясь, девушка потянулась за лифчиком – на спинке стула его не было. Голос отчима заставил ее вздрогнуть:

– Он упал, и мне пришлось его поднять. Возьми, Мария. Вот...

Поежившись под пристальным взглядом, девушка прикрыла грудь руками.

– Ну, спасибо. Выручил. Видно, он упал с таким грохотом, что ты, бедный, проснулся.

Питер улыбнулся, словно не заметил ее язвительного тона:

– Когда мы были совсем молодыми и жили у себя на родине, твоя мать была точно такой, как ты сейчас.

Мария ехидно прищурилась:

– А ты-то откуда знаешь, какой была моя мать? Она о тебе тогда и слыхом не слыхала.

Девушка решительно направилась в комнату, однако, отчим преградил ей дорогу:

– Мария, почему ты меня не любишь?

Она посмотрела в его оплывшее лицо прямым холодным взглядом:

– Я не могу видеть тебя... дома.

Питер неправильно понял эти слова:

– А если я пойду работать? Тогда ты полюбишь меня?

Мария пожала плечами:

– Не знаю. Все может быть.

– И мы станем друзьями?

Он притянул ее к себе и попытался поцеловать, но девушка вырвалась из липких рук и убежала.

Дверь за ней захлопнулась. Питер вытер потное лицо. В висках билась кровь. Ишь, сучонка! «Может быть»... Когда-нибудь у него лопнет терпение, и он покажет этой мерзавке!

Тяжело отдуваясь, Питер дотащился до холодильника и вынул очередную банку пива.

Кэтти сидела на длинной скамье возле кабинета врача, терпеливо ожидая своей очереди. Молодая сестра за деревянной стойкой сосредоточенно перебирала медицинские карты и время от времени вызывала пациенток. Легкость, с какой она выкрикивала любые, даже самые невероятные фамилии, не оставляла сомнений в ее опытности. Наконец Кэтти услышала:

– Миссис Мартине, кабинет номер четыре. Миссис Ритчик, кабинет номер пять.

Кэтти и ее соседка по лавке одновременно поднялись и, словно подбадривая друг друга, обменялись быстрыми улыбками. Женщина первой подошла к стойке, взяла свою карту. Через минуту она скрылась в кабинете номер четыре.

Кэтти обратилась к сестре:

– Я – миссис Ритчик.

Девушка скользнула по ней равнодушным взглядом:

– Первый визит?

Кэтти покачала головой:

– Нет, я уже была здесь... Когда родился Питер.

Сестра нетерпеливо тряхнула головой: господи, до чего люди бестолковы!

– Я спрашиваю, вы уже сдавали анализы?

– Нет.

Сестра сунула руку под стойку, вынула пузырек с широким горлом:

– Соберите мочу и отдайте доктору. Вот ваша карта.

Кэтти взяла бумажки, пузырек и вошла в кабинет номер пять. Там никого не было. Она разделась, аккуратно сложила одежду, присела на краешек табуретки. Ждать пришлось долго. Кэтти потеряла счет времени, когда с блокнотом в руках вошла ученица медсестры. Совсем молоденькая, почти девочка. Она задала миссис Ритчик множество вопросов, старательно записала ответы и, вырвав листок, ободряюще улыбнулась:

– Сейчас с вами побеседует доктор.

Примерно через полчаса в сопровождении двух ассистентов появился врач. Он пробежал глазами написанное в листке:

– Миссис Ритчик?

– Да, доктор.

– Меня зовут доктор Блек. Вы знаете срок своей беременности?

– Примерно... Месяц или два.

Безалаберные больные всегда вызывали в докторе непреодолимую досаду, однако он подавил раздражение.

– Ложитесь. Я осмотрю вас.

Она безропотно влезла на никелированное акушерское кресло. Лежать на нем было страшно неудобно, к тому же лампочка под потолком светила прямо в глаза, однако Кэтти воспринимала все это как нечто совершенно естественное.

Осмотр закончился быстро. Врач принялся объяснять своим помощникам:

– Кесарево сечение в анамнезе. Несколько месяцев назад... Фаллопиевы трубы... Сужение... Придется снова.

Потом он обратился к Кэтти:

– Как случилось, что вы снова беременны, миссис Ритчик? Ведь мы предупреждали вас о недопустимости подобной ситуации, поскольку беременность ставит под угрозу вашу жизнь.

Она молча пожала плечами. Как случилось? Да так, очень просто. Ведь мужчины ничего не хотят понимать.

Доктор отвернулся к умывальнику и заученно проговорил:

– В вашем положении полезен свежий воздух, солнечные ванны и активный отдых. В пищу необходимо включить высококалорийные продукты, молоко, фруктовые соки. Воздержитесь от половых сношений хотя бы в течение ближайших двух месяцев.

Доктор заранее знал тщетность своих рекомендаций. Он вытер руки, написал что-то на листке бумаги.

– Возьмите рецепт. Будете принимать в течение месяца, а потом придете ко мне.

Кэтти подняла на него затравленный взгляд: