Никки перевернула страницу и взглянула на другую фотографию почти сорокалетней давности. Ее мать и Николь были сняты на Фестивале французской культуры в Концертном зале имени Эдварда Хэтча под открытым небом, на эспланаде у реки Чарльз. Фото было сделано во время концерта, и девушки как раз переглядывались. Подпись гласила: «Троуп и Бернарден убивают время», но для Никки этот взгляд значил гораздо больше. Если бы снимок был сделан сегодня, его подписали бы «Закадычные подруги».

Рук спросил:

— Ты думаешь, что у них произошла какая-то крупная ссора?

— Откуда мне знать? До сегодняшнего дня я понятия не имела о ее существовании.

— Слушай, у меня есть теория.

— Я вся внимание. Ты уверен, что не хочешь надеть свою шапочку из фольги?[40]

— Николь Бернарден убила твою мать.

Никки пристально смотрела на него.

— И?

— Погоди, я сейчас сформулирую мысль… Вот откуда у нее ваш чемодан.

— А потом, когда через десять лет ее тоже убили таким же образом, убийца совершенно случайно положил тело в тот самый чемодан?

— Ой, — пробормотал он, поерзав на сиденье. — А что, если… что если убийца — муж Николь? Он и засунул тело в чемодан.

— Ты знаешь, это, по крайней мере, более или менее вероятно.

— Правда?

— Да. Так что заканчивай, пока ты не наговорил новых глупостей.

Хит закрыла папку и уставилась в окно, на проплывавшие мимо болота и леса, но мысли ее витали далеко. Не прошло и минуты, как Рук мысленно нажал на свою кнопку «сброс» и снова открыл рот.

— Должна же быть какая-то причина для того, чтобы твоя мать никогда не упоминала о своей лучшей подруге.

— Рук! — воскликнула она. — Помолчи, а то мне придется тебя пристрелить.

— Помолчать?

— Спасибо.

Он тоже принялся разглядывать пейзаж; вдали в последний раз мелькнули одинокие каменные островки, затем поезд въехал в тоннель, и Руку оставалось любоваться только бетонными стенами.

Несмотря на то что пришлось объезжать Дикман-стрит, где из-за землетрясения произошла утечка газа, они за рекордно короткое время добрались в северную часть Манхэттена, к дому Николь Бернарден. На сайтах агентств недвижимости такие дома называют «очаровательными особняками в стиле Тюдоров». Фасад изящного двухэтажного здания выходил на расположенный через дорогу Инвуд Хилл Парк. Район выглядел мирным и чистеньким — это была одна из тех тихих улиц, где жители накрывают машины холщовыми чехлами, а дома со свежевыкрашенными верандами огорожены низенькими заборами. Однако, войдя внутрь, Хит и Рук обнаружили совершенно иную картину.

Во всех комнатах, начиная с первого этажа, царил ужасный беспорядок. Шкафы и комоды были открыты. Картины и фотографии сорваны с гвоздей, небрежно прислонены к обшитым деревом стенам и дверным косякам. Антикварный буфет в столовой лежал на боку; дверцы распахнуты, пол усеян осколками, похожими на льдинки. Повсюду на полу валялись безделушки с полок и шкафов, словно дом основательно тряхнуло.

— Только не говори мне, что это последствия землетрясения, — заявил Рук.

Детектив Хит натянула голубые резиновые перчатки. Таррелл протянул журналисту другую пару и сказал:

— Это землетрясение расхаживало по дому в рабочих ботинках одиннадцатого размера, круша все на своем пути.

Пока Никки обходила разоренный особняк, ее в очередной раз охватило жуткое чувство дежавю. Ее собственная квартира — тогда место преступления — также была разгромлена, хотя и не настолько жестоко. Детектив Деймон сказал, что преступник искал что-то, но ему помешали. На этот раз убийца явно продолжал обыск до тех пор, пока не обнаружил нужную вещь или не убедился в том, что ничего не найдет.

Каньеро встретил ее в дверях спальни на втором этаже. Обойдя техника, снимавшего отпечатки пальцев с граненой стеклянной ручки, Хит спросила детектива:

— Следов крови нет?

Он покачал головой:

— Явных признаков борьбы — тоже. Хотя в таком беспорядке трудно сказать.

— Могу это утверждать на девяносто девять и девять десятых процента, если это вам поможет, — откликнулся, поднимаясь с пола, руководитель группы техников Бенигно де Хесус.

Он как раз осматривал коврик у кровати. Увидев его, Никки немного успокоилась. Место преступления находилось в надежных руках.

— Детектив де Хесус, — приветствовала она его. — Чему мы обязаны удовольствию видеть вас в воскресенье?

Он снял маску и улыбнулся.

— Сам не знаю. У меня не было на сегодня никаких планов, а детектив Каньеро позвонил и сообщил мне об этом деле, которое… — Он смолк и с присущей ему склонностью к преуменьшению закончил: — Представляет некоторый интерес. И вот я здесь.

Хит быстро взглянула на Каньеро, размышляя о том, каким образом удалось Мигелю уговорить лучшего криминалиста в Департаменте приехать сюда в выходной, но не смогла ничего прочесть на бесстрастном лице детектива.

Де Хесус провел ее и Рука по дому; по его мнению, беспорядок являлся свидетельством тщательного обыска, но убийство было совершено не здесь. Он указал на вторую спальню, которую Николь Бернарден переоборудовала в кабинет. Тут искали усерднее всего. Он посветил фонариком на четыре крошечные круглые отметины — следы от резиновых ножек украденного ноутбука. Кабель и шнур USB остались на месте, но внешний жесткий диск исчез. Ящики письменного стола и полки шкафа практически пустовали — там лежали лишь немногочисленные канцелярские принадлежности.

— Судя по тому, как тщательно здесь поработали, можно сказать, что основной целью преступника являлся именно кабинет, — заметил де Хесус.

Когда они вернулись в спальню, детектив заявил, что хозяйка дома жила без мужчины. Судя по туалетным принадлежностям, одежде, продуктам в холодильнике и другим признакам, женщина ни с кем не делила кров, хотя и держала в ящике ночного столика пачку презервативов, а в ванной — одноразовые бритвы. Услышав это, Никки и Рук переглянулись, вспомнив возникшую в поезде идею насчет связи между убийствами Синтии Троуп Хит и Николь Эме Бернарден. На флаконах с лекарствами в аптечке стояло имя Николь, и на нескольких фотографиях в рамках с разбитыми стеклами, лежавших на полу, они увидели убитую, снятую в разное время в Европе с родителями и родственниками. Никки присела, поискала на снимках свою мать, но ее не было. Поднявшись, она заметила, что Рук занимался тем же самым в соседней комнате.

Тараканы уже сообщили детективу де Хесусу насчет остатков растворителя и железнодорожной пыли на теле жертвы, и он пообещал иметь это в виду, а также связаться с Лорен Пэрри в офисе судмедэкспертизы по поводу следов химических веществ, найденных в организме Николь Бернарден. Хит спокойно оставила особняк убитой в руках опытного детектива, но все-таки решила еще раз в одиночку обойти дом, прежде чем возвращаться в Двадцатый участок. И в итоге обнаружила одну вещь, которая сказала ей многое. В кладовке на первом этаже она нашла набор багажа, включающий чемодан, совпадавший размерами с чемоданом ее матери. Все кофры оказались пусты, и в чулане не было места для того чемодана, в котором нашли тело жертвы. Это еще не являлось убедительным доказательством, но снижало вероятность того, что «American Tourister» десять лет находился у Николь Бернарден. Ее можно было убрать с первого места в списке подозреваемых в убийстве матери Хит. Мысль была горькой, потому что и теперь, десять лет спустя, этот список по-прежнему оставался пустым.

Пока детектив Хит обновляла информацию на Досках Убийств, в помещении стояла такая тишина, что слышен был скрип красного маркера. Она написала на белой доске крупными печатными буквами:

1. ПОЧЕМУ БЫЛА УБИТА НИКОЛЬ БЕРНАРДЕН?

2. ПОЧЕМУ НИКОЛЬ БЕРНАРДЕН БЫЛА УБИТА ИМЕННО СЕЙЧАС?

— Поскольку обнаружились новые связи между давним и нынешним убийствами, — заговорила она, — мы должны подумать не только о причинах, но и о том, почему между этими преступлениями прошло десять лет.