Они шли сказать ей все это, а стража просто не разобралась, пришлось защищаться от оголтелых солдат, они славные ребята, но новые будут еще славнее.

Она готова броситься к нему и целовать его, но сдерживает свои порывы. Хорошо, хорошо, так она и знала.

В награду за его преданность она хочет послать его на север, к границам Италии, в войска. На границе не очень спокойно, нужен волевой энергичный человек. Кому, как не ему, ехать.

Если он согласен, можно приступить к делу. Согласен, тогда извольте: место, дислокация подчиненных частей, командиры, маршрут пути один из возможных трех - предлагается выбрать, приблизительное время явки, если есть бог, как утверждают христиане, пусть он вас благословит. Там он окажется полезен Родине, два-три комплимента, советы беречь себя: злопыхателей, завистников много, будет очень жаль, если с ним что-то случится: совет выбрать себе охрану понадежней, никуда не отлучаться, соблюдать осторожность при всех передвижениях, она со своей стороны готова оберегать его драгоценную жизнь. Аудиенция закончена.

Не к чему сражаться с сошками, когда есть костяк. Сошек сколько ни репрессируй, всегда они будут вырастать, как поганки после всякого дождя, во всякую сколько-нибудь сырую или даже влажную погоду. Она приняла правильное решение, правильное бескровное решение, на время обеспечивающее надежность ее власти не только тут, в Риме, но и там, в Равенне.

По одному вызывает она остальных двух. Природа дала ей мужскую прямоту и женский извилистый ум. По лицам видит: сговаривались, столковывались. Конечно, ничего другого она и не предполагала себе, просто еще раз интересно проследить работу дровосеков на выставке прикладного искусства.

Каждому говорит комплименты, спрашивает его желание, несколько патетических фраз о Родине, ее границах, называет объект, имена командиров, маршрут, предупреждает об опасности.

Они кряхтят, но соглашаются, на отказ есть ликторы, которым отрубить правую руку легче, чем вытащить из носу козявку. Но дело не в них и не в законе. Теперь они располагают реальной армией, если назначение не мнимо, но неужели девчонка настолько глупа? Нужно попытаться понять ее мыслишки. Их на периферию, оппозиция обезглавлена, кое-кого из заводил уберет совсем, нарушит связи остальных, навтыкает своих и усядется в Равенне. И ничего больше? Абсолютно ничего. И никакого удара в спину? Она сама предупредила об охране, заботилась, как мать. Ну ладно. Тем хуже для нее.

На коротком совещании трех решено поддерживать сношения с Равенной, оставшимися там, и вдоль границы друг с другом через доверенных лиц, установлены пароли - золотые монеты особой чеканки и с распилом напротив высочайшего лба - на первое время, их изготовлено три, только три, на последующее время будут отлиты специальные жетоны - над связью стоит подумать особо. Доверенные лица не должны быть в военной форме, лучше всего подойдут торговцы на мулах, на ослах с сумами, в сумах на дне пергаменты с посланиями, особо секретную информацию передавать только устно в зашифрованном виде, например: «Урожай будет плохим» или «точильщик точит хорошо» и т. д.

Тактическая задача номер один - завладеть армией, теперь успехом будут править не кучки хитрых хилых лиц, а мускулистые толпы солдат» Прием, опробованный прошлыми временами, старый добрый военный прием солдатской пирамиды. Они начнут переговоры с франками, в случае чего обнажат границы.

Формула, прошедшая века: авторитет - сила - власть. Солдаты должны любить их, должны орать и бить мечами о щиты в экстазе. Франкам можно посулить северную территорию, раз им она так нужна, пусть забирают, лучше они, чем Византия, лучше франки под боком, чем про-римская, про-византийская красавица (Амалазунта) в сердце. Девку выкуривать любой ценой, как хомяка из норы, как крысу из щели; объединиться, устроить травлю, несколько провокаций - будто по ее приказу конфисковано имущество пяти-шести знатных римских семей,- поднимется сенат; настроить против папу, подумать, как лучше можно через Аталариха, - подло, грязно,- следуют возражения - не трогать королевича, тогда думать еще, через веру, через секты христиан, оголтелых еврейских фанатиков - иметь в виду; несколько злодейств - поджог языческого храма, например, какое-нибудь чудо, предсказатель, мистификатор, кудесник, плут на площади, а?!

Не выдержит, высунет мордочку, высунет лапки, вылезет, мокренькая, сама. У них горят головы, горят глаза, от вариантов душа трепещет, тянет ниточки, отрывается, обрывается в неземной, в космический, в авантюрный полет. Они чувствуют себя в другом измерении, в измерении задуманного, желаемого, словно в измерении свершенного. Недооценивать эту женщину нельзя, переоценивать тоже вредно. Первый вариант, равнодушное представление ей полномочий, уступки без борьбы привели, скатили как по маслу к нынешнему положению дел, второй - отнимал веру в реванш. Найдена золотая середина, та эмоциональная, та духовная основа, единственная, обеспечивающая успех. Они запрограммировали себя, остается совсем мало - выполнить программу, история выдаст результат,

Они берут слуг, лошадей, сторонников из тех, кто посильней запачкался, денег, кое-какую утварь: посуду, меха, оружие - и едут. В пути обсуждают еще раз подробности, детали на первое время. Все ясно, пока три головы, но стоит каждому остаться наедине, как могут закрасться сомнения и неуверенность.

Особенность: каждый верит в другого больше, чем в себя, и готов поддерживать, но сам быть поддержанным не готов. Среди них нет ярко выраженного лидера - вот серьезное препятствие, которое нелегко будет преодолеть и которого они пока не понимают. Равенство интеллектов хорошо на совещаниях, но не в действиях, как и равенство авторитетов, как и равенство вообще. Пусть лучше один останется прежним, а двое других хоть на полголовы да пониже, чем три лоб в лоб дылды.

Почти до самой границы следуют они единым кортежем, чувствуя плечо друг друга, нарушая предписанный им кратчайший маршрут, у границы прощаются, хлопают друг друга латной десницей по груди, расстаются и едут каждый своей дорогой и в свою сторону.

Их игра только начинается. До сих пор была прелюдия, полнейшая несерьезность, шуточки, разминка - теперь начнется главная часть. До сих пор они спорили, уступали, соглашались, бесконечно дискутировали, пытались обыграть девчонку там, где она сидит крепче всего - в словесном споре, в демагогии на предмет власти, дошли до хрипоты, сорвали горло, на первом этапе они прибрали Аталариха, но это не столько их заслуга, сколько ее не-заслуга, как матери, ее человеческая ущербность, ущемленность. Теперь они приобретут Аталариху трон и сделают так, что мальчик получит его, когда захочет, и в подлинно готском, а не в ободранно-римском виде, с которого свесила свои длинные юбки его мать.

Борьба за армию - дело времени, солдат не поведешь ни в ту сторону, ни в другую, совершенно инертная и еще менее управляемая масса, чем даже свободное гражданское население. Толпа тунеядцев, мародеров, расхитителей народного достояния, желающих пограбить своих. Они пьянствуют, дерутся, имеют девушек, целым взводом одну - им так нравится, пререкаются с командованием, командиры давно отказались от возможности ими повелевать, и давно уже живут в страхе за свою жизнь, и готовы защищать ее каждую минуту.

Основательно берутся старейшины за армейское строительство, они далеки от плебейской мысли разваливать машину лишь по той причине, что во главе машины за самыми главными ее рычагами сидит неугодное им лицо. Они достаточно патриотичны, любят свое государство, его мощь, состояние армии серьезно тревожит их, и они стараются его поправить, делая все с толком, не для правительницы - для себя.

Принцип: служить, работать, созидать, кто бы ни правил, кто бы ни издавал крикливые и глупые приказы, санкции, буллы, кто бы ни присваивал себе успехов общего дела. В них говорит кровь старых, старой закваски, преданных отечеству людей. Какое бы дерьмо ни восседало мослами вверху, какой бы оборванец ни халдействовал внизу, в середине всегда найдется честный трудяга, который не даст отечеству, пропасть, будет спасать его, запасшись терпением, при любой его (отечества) вере, при любых мощах и при любых хулителях этих мощей, которые готовы и уже дорываются до того, чтобы, прикрываясь святой критикой мощей, растоптать и похоронить весь народ и самих себя. Это для государства, для морали, для, своей честности, для слезы, а для задуманного - сильная централизованная армия, преданная им - хорошая опора в государственном перевороте.