— Ваше мнение, Вера Анатольевна? — спросил Гончаров.

— Вообще-то всякие испытания и эксперименты с вещественными доказательствами должен делать только эксперт. Их надо протоколировать, но дело у нас срочное, время не ждет, давайте. Потом составим соответствующий акт. Отвечать вместе будем.

Принесли блюдечко с водой. В торжественной тишине полос был опущен в воду и свернулся в колечко.

— У нее перманент! воскликнул я.

— Правильно. Видите, сколько мы узнали о нашей незнакомке по одному только волосу! Теперь нам ясно, что Савушкин возил и машине женщину. Мало того, мы можем сказать, что возил он ее не далее чем вчера, судя по свежести окурка н помады. Конечно, не исключена возможность, что жена профессора Кадомцева курит и красит губы яркой помадой и что именно она была в машине.

— По-моему, это исключено, — вмешался Дроздов. — Если бы Савушкин возил вчера жену профессора, он сам сказал бы нам об этом. Зачем ему скрывать?

— Логично, — одобрил майор.

На пороге комнаты появилась Зайцева и доложила, что приехал профессор Кадомцев. Это было очень кстати. Все мы перешли и кабинет Дроздова, куда секретарь пригласила профессора. Мы увидели невысокого роста, средних лет мужчину в очках, одетого в модный, заграничного покроя костюм, чисто выбритого и надушенного.

— Мне нужен товарищ Коваленко, — отчетливым, хорошо поставленным голосом произнес он. — Я Кадомцев.

После того как Коваленко познакомила профессора со всеми нами, она сказала:

— Очень жаль, товарищ Кадомцев, что мы отнимаем у вас драгоценное время, но чрезвычайные обстоятельства, так сказать ЧП, вынуждают это сделать.

— Чем могу быть полезем? — сдержанно отозвался профессор. У него были быстрые поблескивающие глаза.

— Нами задержан ваш шофер Савушкин по обвинению в совершении убийства с целью ограбления.

Профессор был поражен. Он вынул очки, надел их, тут же снял и положил в кармам.

— Это невероятно! Он, что же задавил кого-нибудь?

— Нет, — ответила Коваленко и, в свою очередь, задала вопрос: — Вы никогда не видели у Савушкина оружия?

— Что вы! Откуда оно у него? Оружие, убийство… Я бы поверил еще, что он использовал машину не по назначению, но оружие? А впрочем, не знаю, не знаю. Но тогда позвольте спросить, почему он не ограбил меня? — Профессор пытливо оглядел всех нас. — У меня бывают с собой изрядные суммы.

Профессор снова достал очки, подышал на них, протер платком и надел.

— Скажите, кто, кроме вас, пользуется машиной? — вступил в разговор майор Гончаров.

— Никто не пользуется, — растягивая слова, ответил Кадомцев.

— Это персональная машина и закреплена лично за мной. А что, разве задержан еще кто-то?

— Нет, нет. Пока один Савушкин. Однако нами точно установлено, что не далее, как вчера вашей машиной пользовалась какая-то женщина.

— Женщина? Странно! Моя жена больше месяца как уехала и Крым и вернется не раньше, чем через две недели. Впрочем, пни редко ездит со мной. У нее свои дела.

— Может быть, кто-нибудь еще пользуется? — добивался Гончаров.

Кадомцев, не раздумывая, твердо ответил:

— Нет, никто не пользуется В этом нет необходимости. Для сотрудников института имеется разгонная. Может быть, жена Савушкина?

Мы переглянулись. Действительно, странно, что никто до сих пор не вспомнил о жене. А ведь проще всего предположить ее соучастие. Кстати, об этом говорил комиссар. Если она была в машине, тогда сразу становится понятным поведение Савушкина, упорно не желающего говорить правду.

Гончаров пожал плечами и ответил:

— Возможно. Проверим. У меня к профессору вопросов больше нет. Как у вас, товарищи?

Вопросов не оказалось ни у Коваленко, ни у Дроздова.

— Невероятная история! — проговорил Кадомцев, вставая. — Невероятнейшая! Прошу вас, если понадоблюсь, вызывайте. Рад буду оказать помощь милиции.

— Большое спасибо, — поблагодарил Гончаров, провожая его до двери. — Кстати, еще один вопрос. Ваша жена курит?

Кадомцев с удивлением посмотрел на майора и ответил коротко и резко:

— Не курит, не курила и никогда не будет курить. Терпеть не могу курящих женщин! — Он сдержанно поклонился и вышел из кабинета.

— Серьезный товарищ! — шутливо заметил Дроздов.

Гончаров ничего не ответил. У него был озабоченный вид.

— Как видите, вопрос о неизвестной блондинке, разъезжающей в машине Кадомцева в день убийства, стал еще острее, — сказал он. — На который час, товарищ капитан, вы вызвали жену Савушкина?

Дроздов посмотрел на часы.

— Она должна быть уже здесь. Вера Анатольевна просила, чтобы вызов свидетелей проходил бесперебойно.

И, словно в подтверждение его слов, вошедшая Зайцева доложила:

— Пришла гражданка Савушкина.

Гончаров обернулся к двери и застыл в ожидании.

— Она или не она? — тихо проговорила Коваленко.

В кабинет нерешительно вошла высокая, смуглая, цыганского типа женщина лет двадцати семи, в яркой пестрой блузке. Женщина шла боязливо, держа перед собой в руке паспорт и повестку. И сразу, словно по команде, на лицах присутствующих появилось выражение разочарования. Не она!

Только я был спокоен. Для меня все было ясно с момента знакомства с самим Савушкиным.

— Садитесь, Мария Николаевна, приветливо обратился Гончаров к посетительнице, заглянув в ее паспорт. — Вы работаете?

— Работаю… На ламповом заводе, Вам справку принести?

Она нервно откинула со лба локон иссиня-черных волос.

— Нет, не надо. Вы сегодня выходная?

— В вечерней смене и с сегодняшнего дня. Была в ночной. А в следующую неделю с утра работать буду. Товарищ начальник, скажите, что с мужем? Ведь его с утра как вызвали, до сих пор нет. Неужели арестовали? За что?

— Видите ли, — ответил Гончаров мягким, чуть глуховатым голосом, — вашего мужа задержали, чтобы выяснить некоторые обстоятельства. Против него есть серьезное подозрение. Но вы не волнуйтесь. В жизни всякое бывает. Разобраться надо.

Савушкина доверчиво посмотрела на майора и тяжело вздохнула.

— Конечно. Разобраться следует. Только тихий он у меня, не буян, и жизнь его мне хорошо известна, вроде как па ладони вся. Ничего такого я за ним не замечала. Правда, к выпивке тяготение имеет.

— Что делал ваш муж вчера вечером? — прервала ее Коваленко.

— Не знаю. А что случилось-то?

— Где он был?

— На работе, должно быть.

— Куда он ездил вчера, вы знаете?

— Нет. А он сам-то что говорит?

Неожиданное происшествие, видимо, сильно напугало Савушкину.

Она держалась напряженно, отвечала кратко, точно боялась необдуманным ответом повредить мужу. Казалось, ни Коваленко, ни Гончаров не замечали состояния посетительницы. Они продолжали не спеша задавать вопросы. Их доброжелательный тон постепенно внушил Савушкиной доверие. Женщина успокоилась и стала разговорчивее.

— Да, муж действительно собирался к своей тетке, может, и был у нее, не знаю. Вчера ввалился домой часов в десять вечера без кепки, где-то посеял. Усталый, больной, все стонал: «Маша, голова трещит, есть ничего не буду — тошнит». Дала я ему тройчатку, он завалился спать. Когда ушла на работу, он спал.

— Муж был пьян?

— Я бы не сказала. Не особенно. Вообще-то он любит выпить. Может, пока домой шел, протрезвился. Он знает, что я смерть не люблю, когда он пьяным приходит.

Гончаров достал портсигар и протянул Савушкиной.

— Курите?

Она покачала головой.

— Не занимаюсь.

Гончаров тоже не стал курить и отложил папиросы.

— А что за деньги мы обнаружили в сапоге у вашего мужа? — спросил он.

Савушкина раздраженно повела плечами.

— Черт его знает, откуда он взял их! Мне дворничиха сказывала. Ее позвали, когда обыск был. Ума не приложу!

— Значит, вы не все знаете о вашем муже. Вот и об этих тридцати рублях тоже. А сумма не маленькая…

— Тридцать рублей, смущенно повторила Савушкина. — Да откуда же он взял их?