Миарт постарался скомпоновать информационный регистр так, что Шлейсер, не утруждая себя поисками, сразу нашел искомый сервер. Чтобы освежить память, а заодно настроиться на осмысление парадоксальных истин, он решил начать с вводной части.

Инструктивный раздел тезауруса вряд ли мог представлять интерес, потому как многочисленные рекомендации, установки, памятки, в свое время сочиненные экспертами ГУРСа для каскаденианских мигрантов, давно утратили актуальность. Причина очевидна — ни одна из них не объясняла, чего здесь следует опасаться, от кого защищаться и какие меры принимать в случае поражения “s-фактором”. Из всего навороченного на веру принималось лишь одно: жизнь, подобная земной, возможна только в северном полушарии, причем чем ближе к полюсу, тем больше шансов уцелеть. Поэтому космотрассы, из опасения подцепить заразу, смыкались на нулевой широте геостационарной надполярной орбиты, причем рассчитывались так, чтобы корабли могли приблизиться к планете только с севера и прикрыться ею как щитом от смертоносного инфлюзива.

Из всех мало-мальски значимых трудов, описывающих в наиболее близкой к достоверности форме паллиатив развития каскаденианской жизни, пожалуй, только компендиум можно было считать заслуживающим доверия путеводителем по закоулкам эволюционного лабиринта из пространственных, временных и термодинамических переплетений.

Да, когда-то здесь был Маккрей, тогда еще неизвестный биолог, не успевший зарасти коростой консерватизма и не задавленный авторитарностью светил. Его появление как раз совпало со смертью Керприта — первой в последовавшем затем обвале. Маккрей четырежды облетел планету на микролете: вдоль экватора, по меридиану и два раза по диагоналям. Там, где обстановка представляла интерес, он останавливался, проводил анализы, отбирал пробы. Потом объявили тревогу. Его эвакуировали в числе первых. Потому наверное, и уцелел. Впоследствии он возглавил ТИВЖ ^[21] и до конца жизни бился над разгадкой каскаденианского феномена. С его подачи были произведены десятки тысяч опытов, составлены сотни программ вероятностного биомоделирования, синтезированы десятки уникальных допороговых поливариантных органосистем. Его концепция, пусть даже не отличающаяся строгой упорядоченностью выводов и не содержащая ответов на основополагающие вопросы биологии, все же считалась наиболее содержательной, даже несмотря на то, что ряд заключений о причинности прогрессирующего усложнения мезоуровня (в отличие от микро— и мегауровней) был никому не понятен, а некоторые формулировки относительно вопроса о “философском камне” жизни и вообще отвергались как пантеические. Как ни странно, биология по-прежнему продолжала оставаться единственной наукой, которая, по большому счету, не имела представления о предмете своего изучения.

Маккрей как только мог пытался сгладить обострившиеся со временем противоречия между консерваторами и неопанспермистами. И это ему почти удалось. Но затянувшийся кризис в экзобиологии, в конце концов уготовивший ей роль вспомогательного и чисто описательного придатка в объединенном своде естественных наук, а также отсутствие оригинальных идей в теории генезиса жизнеобразующих начал, в конечном счете подорвали его здоровье. Возможно, сказалось и пребывание на Каскадене, особенно в ее южной части. Маккрей умер в возрасте семидесяти трех лет, оставив после себя фундаментальный труд, в котором приводились наиболее полное видовое описание каскаденианской флоры, фауны и некроценоза. В кристаллотеках космолетов исследование Маккрея значилось как одно из главных руководств. Но Шлейсер никогда не относился к работам корифея серьезно, полагая, что если даже специалисты не в силах разобраться в том, откуда все берется, то какой смысл ему влезать в теоретические дебри, если это не способствует исполнению его непосредственных задач. Только раз, обследуя в паре с Астьером поверхность вечно извергающего игнибриты и лаву Оснакптана и чуть не влепив посадочный модуль в пик двадцатикилометровой высоты, когда вдруг ни с того, ни с сего включились биоумножители, он пожалел, что относился к нормативам ксенобиологии с недостаточным вниманием. Сигнал, правда и в тот раз оказался ложным. Но для них, годами пребывающих в условиях абсолютного отсутствия признаков существования полиреакционных саморедуцирующихся систем, даже он оказался полнейшей неожиданностью, а значит любое неосторожное действие, будь то чрезмерная активация защитного поля или несоблюдение правил полета на малой высоте, могли привести к гибели притаившихся в замаскированном под необитаемость окружении экзоморфов…

Итак, Маккрей. Программа предусматривала два варианта подачи материала: академический и удобопонятный. Шлейсер выбрал второй вариант. Вздохнул и с тоской подумал: «Моих бы удальцов сюда. С их энциклопедическими знаниями…» Потом надел шлем, поудобней устроился на ложе-гибернаторе, расположил анаглиматор так, чтобы сподручней было следить за демонстрационной графикой, и, настраиваясь на прием пусть не новой и в чем-то даже архаичной, но сейчас совершенно по-новому воспринимаемой информации, погрузился в медитацию…

8

ИЗ КОМПЕНДИУМА МАККРЕЯ

…Материалом для данного исследования послужило всестороннее обобщение суждений, участники которых в свое время пытались воссоздать картину феномена возникновения жизни либо осветить отдельные его аспекты. Ввиду гипотетичности, умозрительности приводимых ниже доводов, нет оснований оценивать их как единственно возможную трактовку разворачивающихся во времени событий. Основная цель наших поисков — реконструкция пути, по которому мог бы идти абиогенез молекулярной стереоизомерии, готовивший в течение миллиардов лет условия для возникновения биологически активных, диссиметрически-киральных структур Земли, Каскадены, а также антидиссимметрических, в биологическом смысле мертвых, но в физическом отношении “живых” некроструктур Эстерии.

Как известно, положения любой теории, объясняющей какое-либо явление и описывающей процессы физической природы, являются следствием осознанного отражения существующих закономерностей в логически обоснованной картине мира. Если экспериментальная база дисперсна или недостаточно аргументирована, теория подменяется гипотезой, предположением, догадкой. Казалось бы, нет в природе таких категорий, суть которых с той или иной степенью достоверности нельзя было бы попытаться объяснить, пусть даже с помощью самых невероятных допущений. В любом случае создаваемая логическая цепь, неважно верна она или нет, должна быть осмысленна и замкнута, иначе целостный, упорядоченный в нашем сознании мир обратится в хаос; рухнет преграда, отделяющая возможное от запредельного; лишится опоры идея эволюционного развития природообразующих начал — от простых структур к более сложным; исчезнет жизнеутверждающая вера в оправданность бытия. И все же следует признать — пример Каскадены является единственным в истории космоцива случаем, когда логический ум просто отказывается отождествлять наблюдаемое с действительно существующим. Да, это так. И в то же время такого не может быть никогда.

Мы долго не могли объяснить причину ускоренного старения на Суггесте. Мы оказались не силах воспроизвести условия Дактофора, где впервые в естественных условиях наблюдался процесс образования и роста магнитных ксенополей. Не удалось понять и суть необъяснимых выбросов квазистентного вещества из недр астероида Эпсигур. Наши познания в области вакуумных флуктуаций ничтожны. Тем не менее они позволили построить теоретическую модель внепространственных перемещений, а затем, даже не понимая в полной мере сути явления, воспроизвести ее в реальности. В итоге, все более усложняющиеся сущности стали проявляться из глубин Мироздания. И многие из них пока не находят объяснения. Но как бы ни был многообразен паноптикум явных и абстрактных парадоксов, какие бы причудливые формы ни принимала отслеживаемая цикл за циклом действительность, абсолютно все установленные факты имеют какое-то, пусть даже чисто фантастическое объяснение. Все… Кроме одного…