Исправник. Странная у вас компания.

Авросимов. Чем же сударь?

Исправник. Этот прекрасный подпоручик очень удручен, как будто решается его судьба. J'ai vu ses larmes[9].

Авросимов. Это от холода, сударь.

Исправник. Bien sur[10]. Он что, причастен?

Слепцов. Ну, что там у вас?

Авросимов. Вы потише, сударь.

Исправник. Я так и знал. Quelle monstruosite![11]

Слепцов. И опять ничего. Вот черт!

Заикин. Может, они плохо роют? Mais je me souviens, je me souviens[12].

Авросимов. Вы не можете осуждать.

Исправник. Нет уж, могу! И даже смею!

Слепцов. Ну что еще? О чем вы?

Исправник. Господин ротмистр, мы напрасно теряем время.

Слепцов. Это еще почему?

Исправник. Ежели недавно зарыт предмет, ежели тут недавно зарывали, как же могла трава сохраниться? C'est impossible, impensable[13].

Слепцов. Черт! Trahison![14] Что же вы молчали?

Исправник. Я было пытался, но вы, etant de mauvaise humeur,[15] всякий раз обрывали меня…

Слепцов. Вы всякий раз говорили о чем угодно, только не об этом… Мы теряем время и деньги!.. Николай Федорович, голубчик, что же это, а?

Заикин. J'ai rien a vous dire[16].

Слепцов. Ладно, до рассвета есть время. Сделаем передышку и попробуем еще раз. А вы, сударь, подумайте хорошенько, черт возьми! Мы не можем partir bredoille[17].

Авросимов. Сударь, вспомните о том, кто несчастнее вас…

Заикин. Оставьте меня!.. Неужели вам радостна будет моя гибель?

Авросимов. Это не гибель, а жертва…

Заикин. Я уже жертвовал… Ничего из сего не вышло…

Авросимов. Да вы не сожалейте об том.

Заикин. Оставьте меня!.. Кабы вы знали про все, вы бы меня не мучили.

Слепцов. Да, действительно, глубже копать уже некуда. Вы ведь утверждали, что не глубоко, да?

Заикин. Говорил… Сударь, Николай Сергеевич…

Исправник. Люди готовы, можно начинать.

Слепцов. Мы начинаем, господин Заикин. Мы пробуем еще раз. На вашей совести…

Заикин. Хорошо, давайте еще раз… Помнится мне, что действительно ближе к лесу. Да, да, теперь вспоминаю. На той же линии, только ближе…

Слепцов. Здесь, черт возьми?

Заикин. Да, пожалуй…

Слепцов. Или здесь?

Заикин. Нет, нет, хотя, впрочем, возможно и здесь…

Слепцов. Ну?

Заикин. Да, скорее всего, здесь… Да, я помню… Конечно… Николай Сергеевич, выслушайте меня…

Слепцов. А, черт… Господин исправник, приступайте…

И снова глухо ударили лопаты, и тяжелое дыхание копающих перемешалось с шорохом мерзлой земли. Что-то там бубнил ротмистр Слепцов, перебегая от одного мужика к другому, взмахивая руками в отчаянии или во гневе. Подпоручик черной тенью неподвижно застыл в стороне, и в его позе тоже сквозило отчаяние. Из лесу крикнула птица, кто-то позвал, пронзительно и тоскливо.

Мысль о том, что в сей тайной работе нет резона, все больше и больше терзала Авросимова. Действительно, уж коли страшен был заговор, так не бумажками этими, ради которых столько мук, и слез, и унижений. Или это опять игра? Уж не заигрались ли в нее, чтобы видимость была истинного служения? Вот и подпоручик так искренне, так чистосердечно восклицал, что, мол, все неправда, напраслина, что этого, мол, быть не могло, то есть не было склонности к цареубийству. Да мало ли, чего я понапишу! Нет уж, сударь, вы меня в действии уличите, а опосля и казните, а так я пред вами чист.

"А ежели он прав? — вдруг подумал наш герой с ужасом — Хотя кто же нынче посмеет это подтвердить? Противники-то разве подтвердят? А друзья ведь отрекутся…"

"Дуняша, как же ты от выкупа отказалась?"

А может, это ротмистр розовощекий ее принудил? Чего же она так печально глядела? Хотя чего же она так легко туда шла, словно в церковь, в своей домотканой рубахе? По этому скрипящему коридору?.. Ах, это не Пестелю по своему коридору идти… Жалеет ли он о своем поступке? Вестимо, жалеет, ежели бросился за кружкой перед ним, перед Авросимовым, который даже и не граф… Ах, вздор все, пустое. Вон он как перед графом сидит с дерзостью… Да где вы взяли дерзость-то? Как где? Или я не вижу? Да что вы, сударь, один страх и есть… Полноте, не страх вовсе, а скорбь… Да как он посмел, ротмистр несчастный, Дуняшу к себе силком заполучить?.. Как он мог правом своим воспользоваться, лицемер, говорящий, что они, мол, тоже люди!.. Ах, да оставьте вы, ей-богу, она как на праздник к нему шла… Вот как?

И надо было, покуда пистолет в ладони не охладел, ринуться к ротмистру в опочивальню, где он готовился к наслаждению, чтобы поднять его с ложа, его, считающего себя в полной безнаказанности. Ах, как вскочил бы он! "Перестаньте дрожать, сударь, я не разбойник. Надеюсь, вы не откажетесь от честного поединка… Где и когда?"

Исправник. Командир Вятского полка Пестель неподалеку здесь жил.

Авросимов. Ну и что?

Исправник. Хмурый был человек. Злодейство на его лице было написано. Как это он один, однако, против всех решился?

Авросимов. А нынче все против него…

Исправник. И поделом… Видите, как это ужасно, нарушать общий ход жизни!

Слепцов. Ну вот. Опять трава. Нас водят за нос, как детей! Предчувствие меня не обмануло. Я как знал, что вылазка будет неудачна. Николай Федорович, ваши шансы теперь — пыль. Vous comprenez a quel point votre situation est compliquee?[18]

Заикин. Боже мой, я сам во всем виноват! Какой невероятный позор. Je me sens menteur[19].

Слепцов. Vos regrets, vuos pouvez les garder[20]. Они не помогают. Ладно, хватит. Que les juges decident[21]. Господин исправник, отправляйте мужиков.

Заикин. Господин ротмистр, Николай Сергеевич. Je veux faire un aveu important[22]. Теперь уже все равно.

Слепцов. Что еще?

Авросимов. А может, рытье до завтра отложить? Обдумать все…

Заикин. Ах, оставьте с вашими советами, Бога ради! Николай Сергеевич…

Слепцов. Да говорите, черт возьми! Soyez donc un homme![23]

Заикин. Теперь уж все равно. Vous avez ete bon envers moi, et moi j'ai abuse de votre bonte[24]. Я лжец. Мне нет прошения. Вы были мне как брат, как отец, а я j'ai tout detruis[25].

Слепцов. Подпоручик, перестаньте жаловаться, в самом деле. Je ne veux pas en entendre parler[26]. Садитесь, господа, в кибитку.

Вот снова лошади рванули и понесли одуревших от усталости и разочарований людей к месту их ночлега.

В светелке, после того как расстались с неугомонным исправником, случилось маленькое происшествие, которое послужило началом дальнейших новых испытаний нашего героя.

Всему на свете есть предел, а нынче, то есть в эту злополучную ночь, душа Авросимова взбунтовалась. Истерзанный общим ходом дела, он, словно разъяренный зверь, затаившийся в кустах и выжидавший удобного момента, подкарауливал свою жертву, в которую велением души превратился ротмистр Слепцов. Все теперь в ротмистре возбуждало в нем гнев: и голос, и улыбка, и то, как он ходит, как ест, как стакан подносит ко рту…