Ник Картер отклонил всякую помощь со стороны своих секундантов. Морис же взял у того человека, который куда-то отлучался, маленькую бутылку и вылил содержимое его себе на руки. Распространился какой-то странный запах, точно в мастерской маляра. Но прежде чем Ник успел дать себе отчет в том, чтобы это мог быть за запах, снова раздалась команда Гоннигала: — Пора!

На этот раз Морис Каррутер первый начал наступление.

Ник не понял даже, чего хотел его противник. Он начал бить не кулаком, а прямо рукой, плашмя, причем сыщику показалось, что рука противника мокрая.

Он опять почувствовал тот странный запах и узнал его: это был запах скипидара.

Злое предчувствие закралось в душу сыщика, но ему некогда было предаваться каким-либо размышлениям.

Морис Каррутер нападал, толкал, ударял и вообще действовал с какой-то невероятной подвижностью.

Но сыщик все-таки превосходил его ловкостью.

Все удары Мориса Картер парировал с необыкновенной ловкостью, наконец и Ник занес левый кулак, быстро переменил ногу и хотел двинуть врага в живот, но Морис Каррутер отразил удар с не меньшей ловкостью.

Опять посыпались удары, опять Морис отпарировал ловкий маневр Ника Картера. Но торжествующая улыбка его была преждевременна, она помешала ему вовремя заметить хитрость своего противника, который употребил двойной ложный удар: он ударил сначала правой, потом левой и наконец опять правой рукой и так врезал Морису в левую скулу, что тот крутнулся как волчок два раза вокруг своей оси и прежде чем успел опомниться, получил новый страшный удар, который окончательно свалил его с ног.

Гоннигал начал считать:

— Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять…

Но вот в этот последний момент сраженный противник, весь обливаясь кровью, встал.

Крик бешеной злобы сорвался с его дрожащих губ, на этот раз это был его настоящий голос, голос, который Ник Картер узнал бы среди тысячи других. Как подстреленный дикий кабан бросился Каррутер на хладнокровно поджидавшего его противника, но прежней гибкости уже не было, движения стали неловкие, неуверенные, видно было, что только бешеная злоба еще поддерживает его силы. Глухой шепот в толпе зрителей доказывал, что и они тоже считали бой уже решенным. Достаточно было еще одного только удара, чтобы довести его до конца.

Случай к такому удару сейчас же и представился сыщику.

Когда противник, как разъяренный бык, бросился вперед, он пропустил его мимо себя, быстро отскочив в сторону, сделал полуоборот и со всего размаху ударил Мориса Каррутера в подбородок, — удар решил бой и Морис снова упал на пол.

Среди водворившегося мертвого молчания опять начал считать Гоннигал:

— …семь, восемь, девять, десять! Ты выиграл, Тони! — сказал он. — Ну, братцы, помогите Каррутеру, теперь, я думаю, нечего уже скрывать его имя, да он все равно и не слышит, — прибавил он с равнодушным смехом.

Среди поднявшейся теперь всеобщей суматохи Ник мог, не обращая на себя внимания, сесть на стул, на который Морис Каррутер бросил свой сюртук. Большинство гостей, а среди них и те двое, которые служили Каррутеру секундантами, возились около лежавшего в беспамятстве побежденного бойца; другие припоминали подробности боя, критикуя и разбирая отдельные приемы, причем каждый из них, разумеется, думал, что сам на месте бойцов поступил бы иначе и, без сомнения, лучше.

Никто не обращал внимания на сыщика и это ему было как раз кстати: с быстротой молнии запустил он руку в боковой карман висевшего на стуле сюртука, нащупал там портмоне и опустил его в собственный карман.

Убедившись быстрым, осторожным взглядом, что никто из присутствующих не заметил его маневра, Ник Картер встал и пошел в тот угол комнаты, где стоял умывальник. Около него находилась известная только немногим посвященным потайная дверь, находившаяся в стене. Ник скользнул за висевшие там зеленые шторы и открыл дверь.

К великому своему удивлению Ник увидел перед собой темную зияющую яму, а в глубине ее грязные вонючие воды сточного канала. Над головой висела на цепях поднятая железная лестница, которая, по всей вероятности, могла быть спущена посредством нажимания на какую-нибудь особую кнопку. Сыщик сейчас же сообразил все. Сюда, очевидно, заманивали и сталкивали тех, которые должны были исчезнуть навеки. Теперь ему стало ясно, откуда брались те трупы, которые беспрестанно выносило из подземных каналов в море. То были жертвы Гоннигалова притона — предатели, ограбленные, слишком много знавшие, которые все погибали этой ужасной смертью.

Все это за несколько секунд промелькнуло в голове Ника Картера. Он тихо приоткрыл дверь и сквозь щель в шторах заглянул в зал. Никто не заметил его действий: все были чересчур заняты Каррутером и собой.

Ник решил исследовать содержимое портмоне преступника. Ему повезло: первое, что попало ему в руки, было вложенное в незапечатанный конверт письмо, написанное, по-видимому, рукой самого преступника. Письмо было адресовано женщине в один из самых шикарных кварталов Нью-Йорка.

Он быстро вынул письмо из конверта и стал читать.

«Отлично, мой друг Морис, — сказал про себя сыщик, кладя письмо обратно в конверт. Если позволишь, завтра вечером в 11 часов там же буду и я. Тут я не могу тебя арестовать, а там мы с тобой поговорим окончательно».

Он вышел из-за ширмы, чтобы надеть свои лохмотья.

Сыщику удалось незаметно подойти к стулу, на котором висел сюртук преступника и положить портмоне на прежнее месте так, что никто не заметил что-либо подозрительное. Схватив свои лохмотья, Ник как ни в чем не бывало подошел к своему все еще бессознательному противнику.

— Надеюсь, я его не убил? — спросил он.

— Черт возьми, меня этакий удар уложил бы навеки, — проворчал Гоннигал. — Ей-Богу, Тони, у тебя какие-то железные молоты, а не кулаки, сознайся, ты дипломированный боксер?

— Да нет же, уверяю тебя, — смеясь, возразил ему сыщик. — У меня и без того довольно дел, где мне заниматься этакими пустяками.

— В таком случае тебе обязательно следовало бы вступить в клуб… ей-Богу, ты больше заработаешь на этом, чем на своих штуках с несгораемыми шкафами. Ведь ты боксер, какого и не сыскать!

— Ты серьезно говоришь? — осведомился мнимый Тони, видимо польщенный.

В эту минуту его особенно заинтересовало одно обстоятельство: Гоннигал, вытиравший лицо Каррутера, среди общего хохота вынул у него изо рта вставную челюсть.

— Ишь, какой ловкий парень, — пробормотал Гоннигал. Вставные зубы… да еще какие скверные, неспроста, конечно.

— Ну, конечно, — хладнокровно заметил на это Картер, натягивая на себя свою рваную рубаху.

Но в эту же минуту послышался слабый голос:

— Стой, негодяй, ведь я так и знал, что это Ник Картер!

Эти роковые слова произнес Морис Каррутер. Состояние его было более чем жалкое. Напрасно силился он встать. Двое мужчин должны были взять его под руки, чтобы поставить на ноги. Изо рта и носа продолжала струиться кровь.

— Смотрите, — шептал он. — Смотрите на его тело, смотрите на него! Цвет его кожи сразу показался мне подозрительным, поэтому я велел принести скипидару… я вымазал его… смотрите на него!

Ник Картер посмотрел на себя и обомлел.