1866 год ознаменовался необычайными происшествиями, память о которых, вероятно, и по сей день жива у многих. Слухи об этих событиях возбудили любопытство среди населения континентов и взбудоражили жителей портовых городов; но особенно встревожили они моряков. Купцы, судовладельцы, капитаны, шкиперы, военные моряки, даже правительства ряда государств Старого и Нового Света — все были чрезвычайно заинтересованы одним феноменом [1].

В тот год несколько кораблей повстречали в море какой-то длинный, веретенообразный предмет; размерами и быстротой передвижений он значительно превосходил кита; иногда Он излучал яркий свет.

Записи в бортовых журналах разных кораблей мало разнились при описании внешности этого предмета или существа и единогласно отмечали неслыханную быстроту его передвижения. Предполагали, что это кит. Однако ни одна из известных науке разновидностей китов не достигала таких размеров. Ни Кювье, ни Ласепед, ни Дюмериль, ни Катрфаж [2] не поверили бы в существование такого чудовища, пока не увидели бы его собственными глазами.

Некоторые очевидцы определяли его длину в двести английских футов [3] и это было явное преуменьшение; зато другие наделили его длиной в три мили при ширине в одну милю, что представляло бесспорное преувеличение. Несмотря на эти противоречия, подводя итоги многочисленным сообщениям, можно было смело заявить, что это существо, если только оно существует в действительности, несравненно больше всех известных зоологам животных. А между тем нельзя было сомневаться в его существовании — этот факт был неоспоримым.

Естественно, что при свойственной человечеству склонности увлекаться загадками весь мир был до крайности взволнован этими сообщениями.

20 июля 1866 года пароход «Губернатор Хигинсон», принадлежащий Калькуттскому пароходному обществу, встретил эту движущуюся массу невдалеке от восточного берега Австралии.

Сперва капитан Беккер решил, что он обнаружил неотмеченный на карте риф и хотел было уже приступить к точному определению его географических координат[4], как вдруг из недр странного предмета вырвались два столба воды и со свистом взлетели на полтораста футов вверх. Если только это не было извержением подводного гейзера[5], «Губернатор Хигинсон», очевидно, наткнулся на какое-то неизвестное морское млекопитающее, выбрасывающее из ноздрей столбы воды, смешанной с паром.

23 июля 1866 года в Тихом океане это странное существо заметили с палубы парохода «Христофор Колумб», принадлежащего Вест-Индскому и Тихоокеанскому пароходному обществу. Ясно было, что этот удивительный кит действительно обладает способностью перемещаться с чудовищной скоростью, ибо на протяжении трех дней «Губернатор Хигинсон» и «Христофор Колумб» видали его в двух точках земного шара, отстоящих одна от другой на семьсот морских миль!

Через пятнадцать дней пароходы «Гельвеция» Национальной компании и «Ханаан» компании «Роял Мейл», встретившиеся в Атлантическом океане между Америкой и Европой, обнаружили «чудовище» под 42°15' северной широты и 60°35' западной долготы (от Гринвича). Капитаны обоих пароходов определили минимальную длину млекопитающего в триста пятьдесят английских футов. «Ханаан» и «Гельвеция», каждый размером в триста двадцать пять футов от форштевня[6] до ахтерштевеня были меньше его. Между тем самые крупные киты, встречавшиеся в районе Алеутских островов, никогда не превышали ста пятнадцати футов в длину.

Эти сообщения и следовавшие одно за другим известия о том, что трансатлантический пароход «Перейра» также наблюдал чудовище, что корабль «Этна» столкнулся с ним, наконец, протокол, составленный офицерами французского фрегата «Нормандия», и обстоятельный отчет, поступивший в английское адмиралтейство от командира судна «Лорд Клайд» Фитц-Джемса, — все это до крайности встревожило общественное мнение. В некоторых странах над феноменом только смеялись, но в государствах серьезных и положительных — в Англии, Америке и Германии — им живо заинтересовались.

Во всех столицах чудовище стало модной темой разговоров. О нем пели песни с эстрад, карикатуры на него печатались в журналах, его выводили в театральных представлениях. Во всех газетах появились рисунки, изображавшие вымышленных и действительно существовавших гигантских животных — от страшного белого кита приполярных вод до фантастических осьминогов, способных якобы охватить своими щупальцами пятисоттонный корабль и увлечь его на дно морское. Из архивов спешно выкапывались старинные документы, свидетельства древних — Аристотеля, Плиния[7], - допускавших возможность существования морских чудовищ, рассказы норвежских мореплавателей, сообщения Пауля Геггеды и, наконец показания Харингтона, чья искренность не внушает никаких сомнений, о виденной им в 1857 году чудовищных размеров морской змее.

Тогда в ученых обществах, в научных журналах разгорелись нескончаемые споры между верующими и неверующими. Вопрос о чудовище занял все умы. Потоки чернил были пролиты во время этого памятного спора.

В течение шести месяцев борьба продолжалась с переменным успехом. Бульварная печать подняла насмех статьи в «Известиях Бразильского географического института», в «Анналах Берлинской академии наук», в журнале Смитовского института в Вашингтоне, издевалась над дискуссией солидных журналов — «Индийский архипелаг» и «Известия» Петерманна, — над научной хроникой лучших журналов Европы. Журналисты, перефразируя известное изречение Линнея[8] приведенное кем-то из противников чудовища, — «природа не создает дураков», — уговаривали ученых «не оскорблять природу, приписывая ей создание таких бесполезных гигантов, которые могут существовать только в воображении пьяных моряков». Наконец, популярный сатирический еженедельник пером известнейшего писателя атаковал чудовище с таким неподражаемым юмором, что при всеобщем смехе защитники его вынуждены были отступить. Так остроумие победило науку.

В продолжение первых месяцев 1867 года вопрос о чудовище казался прочно погребенным без надежды на воскрешение. Но тут новые факты дошли до сведения читающей публики. Речь шла уже не о разрешении отвлеченной научной проблемы, а о борьбе с серьезной и совершенно реальной опасностью. Вопрос получил новое освещение. Чудовище стало снова островком, скалой, рифом, но рифом движущимся, неуловимым, загадочным.

В ночь на 25 марта 1867 года пароход «Моравия», принадлежащий Монреальской океанской компании, под 27°30' широты и 72°15' долготы наткнулся на скалу, не обозначенную ни на каких картах. «Моравия» благодаря попутному ветру и четырехсотсильной машине шла со скоростью в тринадцать узлов[9]. Не обладай корпус судна значительным запасом прочности, это столкновение при столь значительной скорости хода могло бы стать роковым и для самого судна и для двухсот тридцати семи человек пассажиров и команды.

Столкновение произошло в пять часов утра. День только еще занимался. Вахтенные офицеры кинулись к бортам. Они осмотрели поверхность океана с величайшим вниманием, но не заметили ничего подозрительного, если не считать большой волны, поднятой как будто мощным гребным винтом в трех кабельтовых[10] расстояния. Отметив точные координаты этого места, «Моравия» продолжала свой путь. Внешних признаков аварии не было обнаружено, и командный состав «Моравии» тщетно ломал себе голову над вопросом, наткнулся ли пароход на подводный риф или на какое-нибудь затонувшее судно.