Это чудовищно! Как будто что-то грызло ее изнутри. Но по какой причине? Благодаря своей сестре она уже дважды становилась теткой, но ни разу не испытывала даже признаков душевной боли, а сейчас вдруг неизвестно почему ее снедали зависть и ревность. Но кроме мелочной и коварной зависти, она впервые отчетливо расслышала настойчивое тиканье своих биологических часов.

В свои тридцать два года Катриона впервые заглянула в колодец времени и вдруг увидела его пустоту. Впереди ее не ждали ни радость, ни веселье, ни светлый детский смех, ни приятные материнские хлопоты и заботы — лишь безликие колонки цифр, столбцы холодных, равнодушных фунтов и пенсов. И хотя она никогда не замечала в себе никаких признаков старости, но сегодня, лежа в постели, Катриона, казалось, ощущала, как первые невидимые ростки распада проникают в ее тело, как ее женские органы, предназначенные для воспроизводства новой жизни, сморщиваются и засыхают, превращаясь в бесполезный ком мяса и хрящей.

— Черт! — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Черт, черт, черт!

Утром, когда Катриона после бессонной ночи пыталась смыть с себя неприятное ощущение усталости, сквозь дверь ванной комнаты она услышала, что звонит телефон. Это оказался не Хэмиш, а Брюс Финли, который сразу же извинился за ранний звонок.

— Хорошо, что я застал вас, Катриона. Я боялся, что вы еще не вернулись. Вы уже видели воскресные газеты?

Недоумевая, что же заставляет женатых мужчин по воскресеньям так рано выскакивать из постели, Катриона призналась, что еще не видела.

— Во всех газетах на первой полосе репортаж о новой атаке ШДШ. Они спалили какой-то дом в Глендоране, но в статье не упоминается имя владельца. Вам не кажется, что это может быть усадьба Каррузерсов? На фотографиях она выглядит полностью разрушенной.

— О Господи! Да, это возможно, хотя они только что начали работы. Там написано, когда это произошло?

— В пятницу ночью. У вас есть номер телефона, по которому можно с ними связаться? Пожалуй, надо бы позвонить им и попробовать все выяснить. Надеюсь, они застрахованы.

— Да, конечно. Я проверила это, когда смотрела их документы. Предоставьте это мне. Я позвоню вам, как только что-нибудь узнаю.

— Да, пожалуйста. Извините, что испортил вам выходной. Но надеюсь, вы успели хорошо провести время? — В голосе Брюса отчетливо прозвучал намек, и Катриона даже на расстоянии представила себе его ухмылку.

Зато Фелисити, которая как раз в этот момент проходила мимо кабинета мужа, увидела ее воочию.

— Спасибо, прекрасно, во всяком случае, до вашего звонка, — ответила Катриона. — Бедные Каррузерсы! — Я все еще надеюсь, что это может быть не их дом.

— Не принимайте это чересчур близко к сердцу. Мы все обсудим позже. Впрочем, пожалуйста, не звоните до половины второго — я буду в гольф-клубе.

— Хорошо. До свидания.

— До свидания. — Брюс положил трубку.

Фелисити переступила порог кабинета.

— И кто это не должен звонить, пока тебя не будет дома? — язвительно осведомилась она, хотя прекрасно знала ответ.

Брюс засмеялся.

— О, это всего лишь Катриона, — небрежно ответил он. — Банковские дела.

Катриона торопливо оделась и сбегала вниз за газетами. Ошибки быть не могло: на газетных фотографиях позади сожженных строений отчетливо виднелось озеро, а за ним — заснеженная гряда Мойдартских гор. Нахлынувшая волна сочувствия заставила Катриону мгновенно забыть обо всех мучивших ее мыслях. Несчастные Каррузерсы! Все их планы и надежды теперь лежали в руинах. Она набрала номер их дома в Кенте — ответа не было. Плохие вести быстро доходят, подумала Катриона. Вероятно, они уже в пути к пепелищу своих хайлэндских надежд.

— Я хочу съездить в Глендоран, — сообщила Катриона Брюсу, когда он вернулся после гольфа. — Мне ужасно жалко Каррузерсов, и, кроме того, сейчас им понадобится вся финансовая поддержка, которую мы сможем предоставить.

— Вы же знаете, Катриона, что служащие банка не должны допускать никаких личных отношений с клиентами, — строгим голосом напомнил Брюс. — Не забывайте об этом.

— Да-да, я помню, — сухо ответила она, мысленно посоветовав Брюсу вспоминать это правило, когда он будет встречаться с Линдой. — Я просто съезжу туда, посмотрю, что и как, и вернусь завтра после обеда.

— Ладно, раз уж вы считаете это необходимым, поезжайте. Будьте осторожны на дороге. До завтра.

— Спасибо, до свидания, — ответила Катриона, не подозревая, что на том конце линии их слушает Фелисити, подозрения которой растут и укрепляются с каждой минутой.

Щеки Сью Каррузерс были испачканы золой, на которой виднелись мокрые дорожки от слез, а лицо ее мужа казалось окаменевшим.

— О, Ник, какой несчастье! — воскликнула Катриона, выйдя из машины и глядя на еще не пришедших в себя от шока хозяев.

Уже наступили сумерки, но свет отражался от тонкого слоя снега, покрывшего все, кроме угрюмого черного остова обгоревшего здания. Снег перестал падать раньше, чем погасли последние языки пламени, поэтому на фоне белоснежного покрова руины казались вдвойне мрачными.

Ник был не в состоянии говорить, но Сью ухватилась за Катриону, как утопающий за соломинку. Слезы рекой лились из ее покрасневших глаз.

— Как это чудесно, что вы приехали! — всхлипнула она, поднося к лицу уже насквозь мокрый платок. — Мы добрались сюда только полчаса назад, и все это время просто стояли и смотрели. Какой ужас, правда?

— А как вы узнали? — спросила Катриона, пряча руки в карманы.

С наступлением ночи становилось все холоднее, снег под ногами уже начал поскрипывать. В морозном воздухе еще витал острый запах дыма.

— Мы оставили в полиции свои координаты. После того, что вы рассказали нам о ШДШ, мы попросили их присматривать за нашим участком, — объяснила Сью. — Они позвонили еще вчера, но нам не с кем было оставить детей, поэтому мы смогли выехать из Кента только сегодня на рассвете.

— Разве это люди? — сквозь стиснутые зубы выдавил Ник. Схватив комок снега, он запустил им в стену, на которой ярко выделялись буквы ШДШ. — Ублюдки, выродки!

— Я понимаю, что вам от этого не легче, — сочувственно начала Катриона, — но их не так уж много. Это только горстка дошедших до крайности негодяев, жалкая кучка отщепенцев, и вы лишь по несчастливой случайности стали их жертвой.

— Уж я бы им показал, попадись они мне в руки! — Ник в ярости затопал ногами по промерзшей твердой земле. — Старые панели, балки, перекрытия, стойла — все, что создавало неповторимый колорит этого места, погибло.

— Да, это невосполнимая потеря. Но как насчет стен? Они, кажется, целы?

— Мы сможем что-либо сказать только после заключения специалиста.

— Банк в состоянии вам в этом помочь — один из наших клиентов является экспертом в этой области.

— Неужели все пошло прахом? — прорычал Ник. — Наша смета была очень напряженной, но выполнимой, и к пику сезона мы бы могли открыться. А теперь из-за этих помешанных националистов мы оказались в куче дерьма! Один Господь знает, сколько времени и сил еще отнимет оформление страховки! Полиция уже пыталась задавать нам довольно странные вопросы. Не удивлюсь, если они подозревают, что мы сами организовали этот пожар, чтобы получить страховку.

— Как они могут?! — гневно вскричала Сью. — Зачем нам это делать? Все наше будущее связано с этим домом. Точнее, было связано… — Она снова заплакала.

— Послушайте, — торопливо заговорила Катриона, видя, что Сью не может справиться с истерикой, а ее муж — с параноидальным оцепенением, и чувствуя, как, несмотря на утепленные ботинки, холод постепенно сковывает ее ноги, — в нескольких милях отсюда есть паб. Почему бы нам не отправиться туда, чтобы хоть чуточку согреться? Кроме того, подозреваю, что сегодня вы толком ничего не ели. Немного еды и тепла — вот что вам нужно.

В маленьком жарко натопленном баре для них нашелся столик-бочка совсем рядом с камином. Жизнерадостный толстяк-бармен принял у них заказ на горячие сандвичи и сразу же налил по большой порции виски, добавив несколько традиционных замечаний о погоде.