уровня (“Орден Света”, “Орден Духа”, “Храм искусств” и т.д.), над которыми

возвышались четыре последних степени собственно Ордена тамплиеров, но

конспирированных и внутри этих подорденов, поскольку члены кружка знали, как

правило, только своего непосредственного руководителя, а с другими рыцарями более

высоких степеней знакомились в моменты очередного посвящения, при переходе из

кружка в кружок или при смене руководителей, задачей которых было вести занятия и

знакомить посвящаемых с корпусом орденских легенд.

На последних следует остановиться особо.

Сложность с легендами состоит в том, что имеющиеся в моем распоряжении тексты,

некоторые из которых уже опубликованы<45>, не позволяют сколько-нибудь уверенно

говорить об источниках их происхождения. Если рассматривать легенды с точки зрения

сюжетов и тематики, то весь корпус может быть разделен на следующие условные циклы:

1) космологический, опирающийся, скорее всего, на какие-то гностические традиции; 2)

исторический, в котором прослеживается предыстория и история Ордена, начинающаяся с

атлантов, их прихода в Египет, развивающаяся через евангельские события (обретение

Грааля), чтобы через эпоху крестовых походов и европейское средневековье дойти до

наших дней; 3) собственно мистический, повествующий о мирах высоких духов,

соответствующих иерархии христианских небесных сил и воинств. Если первые два цикла

несут - в какой-то степени - на себе отпечаток традиции и обнаруживают присутствие в

текстах исторических (или псевдоисторических) реалий, то последний в этом отношении

стоит особняком, заставляя относить его создание (м.б., на основе каких-то гностических

текстов) уже к началу ХХ века, если не к тем же 20-м годам. Об этом свидетельствует

язык легенд, образы, употребляемые для сравнений, стиль изложения, отражающий стиль

мышления человека, привыкшего мыслить категориями естественно-научных дисциплин,

а также слишком явные параллели с общественными идеалами анархистов.

Последнее касается, в первую очередь, описания жизни в различных “космосах”

небесных иерархий, где на передний план весьма общей и смутной картины выдвигаются

принципы акратического устройства общества - своего рода картинки справедливой,

вольной обеспеченной жизни, освободившей обитателей этих миров от заботы о хлебе

насущном, чтобы целиком отдаться свободному творчеству и познанию. Разговоры духов

носят характер как бы платоновских диалогов, напоминая пьесы-диалоги, которые так

любил писать А.А.Карелин, развивая в них перед слушателями и читателями

теоретические положения, которые были бы скучны в обычном статейном изложении.

Легенды предназначались для воспитания слушателей в духе орденских заповедей,

примеров решения вопросов духовной и повседневной жизни, отчасти напоминая

учебники европейского средневековья, в которых материал излагался в форме вопросов и

ответов или “картинок с натуры”, сочиненных для определенных ситуаций. Можно

предположить, что указанный цикл частью своей (если не целиком) возник уже на

российской почве по каким-то уже имевшимся образцам или используя неизвестные нам

литературные тексты.

Если эта часть легенд оказывается нацелена на формирование этической структуры

мышления тамплиеров, широко при этом используя новозаветную литературу и ее

апокрифы, то другие их части, историческая и космологическая, особенно последняя,

были призваны формировать мировоззрение посвященного и, раскрывая перед человеком

структуру мироздания, вводили его в нее в качестве необходимой и действенной частицы,

от которой зависит судьба всего сущего.

Занимаясь историей русских тамплиеров, я не могу освободиться от впечатления, что

рыцарский путь активного служения в борьбе со злом невежества и тьмой обскурантизма

был единственно верным и возможным тогда путем спасения духовного потенциала

России в лице ее интеллигенции. Больше того, то был единственно возможный путь

формирования личности, который ранее не был пройден русским человеком, как о том

73

справедливо писал Н.А.Бердяев, отчего характер россиянина, не получив рыцарской

огранки и закалки, так и остался по сути своей “бабьим”, привыкшим прятаться за

“общину”, “соборность”, полагающим, что одноразовым покаянием можно обрести

прощение и святость, невзирая на прежние преступления, чуждым понятия долга и чести,

которые формировали характер европейца на протяжении почти тысячелетия<46>.

Однако строилось это мировоззрение не на одной мистической традиции, но и на

последних достижениях современной позитивной науки, о чем постоянно говорилось на

собраниях членов Ордена, причем тенденция эта была отнюдь не нововведением, а была

развитием традиции того тайного духовного тамплиерства, которое возникло в недрах

исторического Ордена уже в ХIII веке<47>.

Собственно говоря, тамплиеры предприняли попытку сведения воедино научного

познания мира, которое в начале нашего века подошло к границам “запредельного”, и того

интуитивного опыта, накапливающегося на протяжении существования всего

человечества, который определялся несколько расплывчатым понятием “мистического”,

будучи отвергнут как официальной теологией, так и опытной наукой. Подобное слияние

было исторически предопределено хотя бы потому, что ни позитивная наука, ни одна из

великих конфессий не отвечали на главный, самый основной вопрос, встававший перед

каждым образованным человеком: что я есмь, откуда пришел, зачем живу и куда уйду?

Согласимся, что в наше время, когда ценность человеческой жизни ежеминутно

подвергается сомнению, когда мировые религии не могут дать вразумительного ответа на

эти изначальные вопросы познания бытия, а если и дают, то он оказывается

уничижительным для человека, - без решения этих вопросов активное, сознательное,

творческое бытие становится если не бессмысленным, то затруднительным.

Стоит заметить, что в данных вопросах наука и религия оказались удивительно

единодушны, отказываясь определить, человеческое “я”, рассматривая его существование

всего только как одноразовое следствие случайных факторов, не имеющего собственного

значения и смысла (тем более - цели) в общей системе мироздания.

Замена материалистического “небытия” - “адом” или “раем”, равно как и алогичность

наказаний за прегрешения в жизни, куда человек оказывается вброшен помимо

собственного желания и не обладая ни знанием, ни свободой воли, - не этот ли абсурдный

постулат, в большей степени, чем даже противоречия православной догматики данным

современной науки о мире и человеке, оттолкнули от Церкви мыслящих людей, поскольку

она их учила смирению, но не знанию?

Кризис веры в полуязыческой многоконфессиональной России намного опередил

правовой кризис православной церкви, на протяжении столетий выступавшей верной

опорой власти, своего рода “четвертым отделением Его Императорского Величества

канцелярии”, но никак не тем духовным пространством, куда могли стремиться мыслящие

и образованные люди. Ведь именно этим объясняется тот жгучий интерес к иным учениям

и конфессиям, который, возникнув в начале века в России, в наши дни приобретает

поистине всеобъемлющий характер. Человеку нужна в жизни и в мире та “точка опоры”,

которой так не хватало еще Архимеду. Тамплиерство нашло ее в синтезе науки и мистики.

Когда я думаю об этом, мне представляется, что подлинный подвиг средневековых

рыцарей, основавших внутри своего “внешнего” Ордена еще и другой, тайный, для

посвященных, заключался не в их доблести на полях сражений, а в неустанных поисках

древней мудрости, которую они открывали и постигали в беседах и медитациях со своими