Он глянул на очередную пачку листов.

- Фарнбах, вы отправитесь в Швецию, - он протя­нул список соседу справа. - У вас будет четырнадцать потребителей ваших прекрасных импортных товаров.

Взяв листы, Фарнбах склонился к ним, и его безволо­сые надбровные дуги сошлись на переносице.

- Все из них достаточно пожилые гражданские служащие, - сказал он, - и неужели, убивая их, мы будем служить цели существования арийской расы?

Человек в белом на несколько секунд остановил на нем взгляд.

- Это вопрос или утверждение, Фарнбах? - спросил он. - Смахивает больше на вопрос в завершение нашей встречи, и если так, то я удивлен. Ибо вы, все вы выбраны для этой операции на основе вашего умения безоговорочно подчиняться приказам, не говоря уж о других ваших способностях и талантах.

Откинувшись на спинку стула, Фарнбах плотно сжал тонкие губы; ноздри у него раздулись, а лицо побагро­вело.

Человек в белом тем временем уже рассматривал другую сколотую стопку бумаг.

- Нет, Фарнбах, я уверен, что это было утвержде­ние, - сказал он, - и в таком случае я должен несколь­ко поправить вас: убивая этих людей, вы всего лишь прокладываете путь для воплощения нашей цели, эт цетера эт цетера. И она придет; не в апреле 1977 года, когда предстоит погибнуть девяносто четырем людям, но в свое время. От вас требуется лишь подчиняться при­казам. Траунштейнер, вы отправитесь в Норвегию и Данию, - он передал ему данные по этим странам. - Десять в одной, шесть в другой.

Взяв листы, Траунштейнер всем своим квадратным красным лицом мрачно дал понять: беспрекословное подчинение.

- Голландия и верхняя часть Германии, - сказал человек в белом, - отводятся сержанту Клейну. Опять шестнадцать, восемь и восемь.

- Благодарю вас, герр доктор.

- Восемь в нижней Германии и девять в Австрии, то есть семнадцать - для сержанта Мундта.

Мундт - круглолицый, коротко стриженный человек со стеклянным глазом - улыбался, дожидаясь, когда ему передадут списки.

- В Австрии, - сказал он, - я займусь и Яковом Либерманом.

Траунштейнер, передававший ему бумаги, обнажил в улыбке золотые коронки.

- Яковом Либерманом, - сказал человек в белом, - в свое время обязательно займутся, если не считать, что у него и так плохое здоровье, а банк, в котором он хранил свои еврейские денежки, лопнул. Он занят сей­час чтением лекций и выпуском своих книжонок, а не нами. Забудьте о нем.

- Слушаюсь, - сказал Мундт. - Я только пошутил.

- А я нет. Для полиции и для прессы он всего лишь старая зануда с папками, набитыми призраками; убейте его - и он превратится в непризнанного героя, живых врагов которого предстоит поймать.

- Я никогда не слышал об этом еврейском выродке.

- Хотел бы я сказать то же самое.

Собравшиеся рассмеялись.

Человек в белом передал последнюю пару листков Гессену.

- Для вас восемнадцать, - сказал он, улыбаясь. - Двенадцать в Соединенных Штатах и шесть в Канаде. Я думаю, что вы будете достойны своего брата.

- Так и будет, - ответил Гессен, гордо вскидывая серебряную голову. - И вы в этом убедитесь.

Человек в белом обвел взглядом своих гостей.

- Повторяю вам, - сказал он, - каждый человек должен погибнуть в предназначенную для каждого дату или как можно ближе к ней. «В», конечно, лучше, чем «ближе», но разница должна быть буквально микроско­пической. Неделя туда или сюда не будет играть реша­ющего значения и даже месяц можно принять, если таким образом риск будет сведен к минимуму. Что же до методов: любой, который вы предпочтете, помня лишь о том, что они должны варьироваться, лишая полицию возможности строить какие-либо предположения. В лю­бой из этих стран власти не должны даже предполагать, что все смерти - части одного плана. Для вас это не представит трудностей. Учитывайте про себя, что во всех случаях речь идет о достаточно пожилых шестидесяти­пятилетних людях: они уже подслеповаты, рефлексы у них замедлены, силы убывают. Водят машины они из рук вон плохо, переходя улицу, не смотрят по сторонам; они могут пострадать при падении, на них могут напасть на улице и зарезать хулиганы. Есть десятки способов, при помощи которых такой человек может расстаться с жизнью, не привлекая внимания высоких властей.

Он улыбнулся.

- И я не сомневаюсь, что вы найдете их.

Клейст задал вопрос:

- Можем ли мы нанять кого-то для выполнения дан­ного задания или обратиться к кому-то за помощью? Если таким образом лучше всего можно будет выполнить задачу?

Человек в белом с неприкрытым удивлением развел руки.

- Вы толковые ребята с неплохой сообразительно­стью, - напомнил он Клейсту, - почему мы и отобрали именно вас. Тем не менее, если вы считаете, что спра­виться с работой сможете только таким образом - дей­ствуйте. Если человек отправится в мир иной в отведен­ный для него срок и власти не будут подозревать, что это часть операции, руки у вас полностью развязаны.

Он поднял палец.

- Впрочем, не в полной мере; прошу прощения. Одно условие, но достаточно важное. Мы не хотим, чтобы хоть в какой-то мере пострадали члены семьи данного чело­века, оказавшись в роли, скажем, сопутствующих жертв при дорожной катастрофе. Или же, допустим, если че­ловек пал жертвой любовника молодой жены, которая стала соучастницей преступления. Повторяю: члены семьи никоим образом не должны пострадать и соучаст­никами могут быть только посторонние.

- Зачем нам вообще нужны соучастники? - спросил Траунштейнер и Клейст сказал:

- Никогда не знаешь, с чем тебе придется столкнуть­ся.

- Я проехал по всей Австрии, - сказал Мундт, про­глядывая свой список, - но тут упоминаются места, о которых я никогда не слышал.

- Да, - пробурчал Фарнбах, уставясь в свой единственный листик. - Я хорошо знаю Швецию, но никогда не слышал о Расбо.

- Это маленький городок примерно в пятнадцати километрах к северо-востоку от Упсалы, - сказал чело­век в белом. - Речь идет о Берте Гедине, не так ли? Он там почтмейстер.

Фарнбах посмотрев на него, удивленно вскинув бро­ви.

Человек в белом спокойно встретил его взгляд и тер­пеливо улыбнулся.

- И убийство почтмейстера Гедина, - сказал он, - в полной мере такое же важное, виноват, святое дело, что я вам уже говорил. Бросьте, Фарнбах, оставайтесь тем же отважным солдатом, которым вы всегда были.

Пожав плечами, Фарнбах снова углубился в изучение своего списка.

- Вы же... доктор, - сказал он.

- Именно так, - человек в белом, занявшись своим дипломатом, продолжал улыбаться.

Гессен, просмотрев свой список, заметил:

- Чудное местечко: Канкаки.

- Как раз рядом с Чикаго, - заметил человек в белом, вытаскивая из дипломата пачку конвертов, кото­рые широким жестом бросил на стол. Полдюжины объе­мистых пузатых конвертов, и в углу каждого из них была фамилия: Кабрал, Каррерас, Де Лима...

- Прошу прощения, - сказал человек в белом. Же­стом он дал понять, что конверты могут быть разобраны и снял очки. - Не открывайте их здесь, - уточнил он, потирая и почесывая переносицу. - Я сам лично все проверил еще утром. Германские паспорта с бразильски­ми въездными визами и всеми прочими, разрешение на работу, водительские права, визитные карточки и дело­вые бумаги; все на месте. Вернувшись к себе в номера, попрактикуйтесь в новых подписях. Там же находятся билеты на самолеты и некоторая валюта стран вашего назначения; в перерасчете по курсу - несколько тысяч крузейро.

- И алмазы? - спросил Клейст, обеими руками де­ржа перед собой свой конверт с надписью «Каррерас».

- В сейфе в штаб-квартире, - человек в белом ак­куратно уложил очки в футляр. - Они будут вам пере­даны вам по пути в аэропорт - все вы отбываете завтра - а вы передадите Австрийцу ваши подлинные паспорта и личные бумаги, которые будут дожидаться вашего возвращения.

- А я уже привык к себе как к Гомесу, - сказал Мундт, ухмыльнувшись. Остальные рассмеялись.

- Сколько каждому из нас причитается? - спросил Швиммер, застегивая свою папку. - Алмазов, я имею в виду.