В тихом укромном уголке старого тенистого сада с кирпичными дорожками и оплетенной листвой беседкой, у каменной замшелой ограды, где даже в самые жаркие летние дни всегда было прохладно и сыро, жила садовая улитка бабушка Жасминна со своим внуком Завитком.

Папа и мама Завитка отправились путешествовать, в Завиток остался с бабушкой расти-подрастать, потому что был он еще совсем крошка. То есть такой крошка, что кустик жасмина, на котором они жили, казался ему деревом, маленькая мошка — орлом, а майский жук — самолетом. Но Завиток не унывал. Он уже научился выставлять рожки, свешиваться вниз головой и прятаться от бабушки — приятно ведь наблюдать, как тебя ищут, заглядывая под каждый листок.

В тот день, о котором пойдет речь, над садом пролетело легкое пушистое облако, подарив цветам и деревьям теплый летний дождик, и когда снова выглянуло солнце, весь сад засветился алмазными каплями и заблагоухал нежными ароматами цветов, а все его обитатели — бабочки, жучки, цикады, гусеницы коровки — взобрались на листки и кочки, чтобы обсохнуть, посушить крылья и поболтать друг с дружкой.

— Дождик прошел — жди гостя! — сказала бабушка Жасминна, не подозревая, что гость уже в пути, уже переползает, пыхтя и отфыркиваясь, цветочную клумбу, чтобы через минуту приветствовать их радостным возгласом: «А вот и я!».

Это был двоюродный брат бабушки Жасминны — дядюшка Изчулана. Чмокнув бабушку и поинтересовавшись, хорошо ли закручивается домик у Завитка, дядюшка Изчулана сообщил новость. Рано утром у него в чулане зашумело, загремело, треснуло, упало, а когда улеглась пыль, дядюшка обнаружил, что ему подарили зеркало-трюмо, этажерку и стол.

— К перемене,— сказала бабушка.

— Особенно я в восторге от зеркала! — продолжал дядюшка Изчулана. — Правда, внутри оно слегка почти совсем облезло, зато снаружи ровное и гладкое — натуральный каток. Я ношусь по нему, как бешеный! — похвастался дядюшка.

Завиток стал проситься у бабушки отпустить его с дядюшкой Изчулана поноситься по его новому старому зеркалу, как вдруг со стороны аллейки послышались шаги, ветки раздвинулись, и они увидали Маленькую хозяйку кирпичного дома — загорелую, с красными от вишен губами, исцарапанными ногами и сбитой коленкой — она частенько лазила через их кустик за крыжовником. Но сегодня крыжовник ее, как видно, не интересовал. Сбитая коленка обошла вокруг кустика, внимательно заглядывая под каждый листок, на бабушку с дядюшкой Изчулана едва взглянула, зато, увидав Завитка, закричала так, что распугала всех бабочек.

— Нашла! Нашла! Скорее сюда, вот он!

На крик прибежала Большая хозяйка кирпичного дома. Она была в легком голубом платье, золотые волосы ее сияли. Она погладила Завитка кончиком розового мизинца, засмеялась и сказала:

— Какая прелесть!

— Берем! — закричала Сбитая коленка и хотела же отлепить Завитка, но мама остановила ее.

— Только не сейчас, — шепнула она. — Сделаем это ночью, когда он будет спать и ничего не услышит. Иначе он будет всю жизнь тосковать по улиткам.

— Так ведь уползет!

— Ну что ты! Здесь же его бабушка, я ее давно знаю. И дядюшка Изчуланчик, он приполз к ним в гости. Пойдем, не будем им мешать...

Они ушли, а бабушка Жасминна так и осталась сидеть с вытянутой от изумления шеей. Когда же к ней вернулась способность говорить, она произнесла одно-единственное слово: «Невероятно!».

— Возмутительно! — подхватил дядюшка Изчулана.— Надо скорее спрятать ребенка в такое место, где его с собаками не найдут! Собирайся, я спрячу тебя в кошельке, который лежит в рюкзаке, который закрыт в чемодане, который стоит в чулане!

— Да что им от меня надо?— удивился Завиток.

— А то не знаешь! Посадят в аквариум и будешь с утра до вечера ползать, стенки чистить. А, видать, аквариум немаленький, если им пришлось подарить мне этажерку, трюмо и стол... Не ожидал я этого от них! — проворчал дядюшка.

— Так вы, оказывается, ничего не поняли! — воскликнула бабушка.

— Не хочу в аквариум! — захныкал Завиток.

Бабушка чмокнула его в щеку:

— Успокойся, никто не собирается сажать тебя в аквариум. Ах, какая удача, какое счастье! Понимаешь, тебя нашли! И теперь возьмут потихоньку ночью, когда ты будешь спать, положат в кроватку, а утром ты прогнешься уже не улиткой с рожками, а мальчиком!

— Мальчиком?! — закричал Завиток так громко, что оглушил левое ухо дядюшке Изчулана.

— Неужели мальчиком?! — закричал дядюшка Изчулана так громко, что оглушил правое ухо бабушке Жасминне.

— Да, да! Именно мальчиком! — сказала бабушка и заплакала.

— Вот это была новость так новость! От радости у Завитка закружилась голова, и он чуть не упал с кустика. Дядюшка Изчулана кинулся поздравлять его, да так крепко прижал к себе, что они слиплись, как два леденца, и бабушке Жасминне пришлось разлепливать их.

Ветерок разнес новость по всему саду, и к жасминовому кустику со всех сторон потянулись улитки. Первым примчался дядюшка Оградник, за дядюшкой Оградником — нянюшка Янтарка, за нянюшкой Янтаркой — тетушка Избеседки с двумя своими прелестными дочками — Барбариской и Ежевичкой. Всем хотелось взглянуть на Завитка, обнять его на прощанье и собственными глазами увидеть, как его унесут в дом.

Вдруг что-то загремело в водосточной трубе. Все испуганно втянули рожки, но оказалось это гремел дедушка Скрыши. В экстренных случаях он пользовался водосточной трубой как лифтом, бросаясь в нее вниз головой.

— В ботинках будешь бегать! — обнимая Завитка, прослезился дедушка.

— Это что! Когда он подрастет, ему подарят велосипед и разноцветные карандаши,— гордо сказала бабушка.— Он научится рисовать, читать...

— Стрелять из рогатки! — закричал Завиток.— И первым делом подстрелю этого старого противного Чириклю!

— Моего лучшего друга? — нахмурился дедушка Скрыши.

— А пусть не чирикает — надоело!

— Подумай — что ты говоришь! — возмутилась бабушка.— Тебя берут в чудесную семью. Когда Большая хозяйка кирпичного дома, твоя будущая мама, поливает розы в саду и видит на цветке пчелу, она говорит ей: «Госпожа пчела, пожалуйста, пересядьте на другой цветок, чтобы я нечаянно не замочила ваше платьев!» А ее будущий сын мечтает о рогатке!

— Значит, я в своего будущего папочку! — засмеялся Завиток.

— Сомневаюсь,— возразила нянюшка Янтарка.— Однажды я переползала через аллейку, а по ней прогуливался Носатый молчун, твой будущий отец. Так он снял шляпу, раскланялся со мной и подождал, пока я проползу, как будто я английская королева, а не обыкновенная садовая улитка! Вот какой у тебя будет отец.

— Да и Сбитая коленка, твоя будущая сестра, хотя сама вся в царапинах и синяках, но я не помню случая, чтобы она отдавила лапку или усик какому-нибудь жучку,— промолвила тетушка Избеседки.— Однажды я видела, как глупый муравей уснул у нее на раскрытом — книжке, так она, прежде чем закрыть книжку, тихонечко перенесла его на мягкий диванчик-одуванчик, он даже не проснулся.

— Много вы от меня хотите! — хмыкнул Завиток.— И раскланяйся, и не облей, и в книжке не прихлопни. Кому жизнь дорога, пусть сам позаботится о себе!

Все сразу приуныли, а дядюшка Изчулана переглянулся с бабушкой Жасминной и очень серьезно сказал:

— Так-так... А ведь его опасно отдавать в люди.

— Теперь уже никуда не денетесь, меня ведь нажили! — и Завиток, чего с ним раньше никогда не бывало, показал дядюшке язык.

И тут откуда-то сверху раздался сердитый скрипучий голос:

— Вспомнила! Ну, точь-в-точь, прямо копия! Как же я сразу не догадалась?

Из замшелого дупла в развилке старой сухой груши выглядывала древняя-предревняя бабушка-улитка. Она была такая старая, что уже никто не помнил, кому она кем доводится, поэтому все звали ее просто Катушкой.