Глава 3 ОСНОВА ОСНОВ

сть мы или нас нет? Вот вы держите в руках книгу. У вас на столе светит электрическая лампа. Слышно, как за стеной что-то двигает сосед. С улицы доносится шум проезжающих автомобилей. Далеко, до самого горизонта, рассыпались сияющие гроздья и длинные бусинки огней ночного города. А над всем этим бессчетное количество звезд.

Но есть ли все это? Может быть, нет соседа? Нет города, книги, стола, звезд? И нет вас самих?..

В начале XVIII века в Англии приобрел популярность Джордж Беркли. Он был книжником, эрудированным богословом, остроумным философом и вполне по заслугам занимал высокий пост епископа. Его проповеди, как и печатные труды, были наполнены описаниями сверхъестественных явлений, поданных с первого взгляда просто и наглядно.

— Возьмите яблоко, — говорил он. — Яблоко, допустим, имеет розовый цвет. Но цвет есть наше зрительное ощущение. Яблоко, скажем, имеет кисло-сладкий вкус. Но вкус есть мое вкусовое ощущение. Яблоко имеет приятный запах, но запах — тоже ощущение. Яблоко холодное. Холод — наше ощущение. Яблоко имеет круглую форму, форма — комбинация наших ощущений. Таким образом, яблоко представляет собой комплекс зрительных, вкусовых, обонятельных и других ощущений. Мы находим в нем только наши собственные ощущения. А то, что относится к яблоку, в равной мере относится и ко всем остальным телам.

Рассуждая подобным образом, Беркли провозгласил свой принцип: «Существовать — значит быть воспринимаемым». Иными словами, все окружающее — только комбинация неких наших внутренних ощущений, все это — призраки, химеры, существующие лишь в нашем сознании. Вообще нет ничего, не существует никакой материальной природы. «Природа… есть пустая химера, — писал Д. Беркли в „Трактате о принципах человеческого знания“, — придуманная теми язычниками, которые не имели правильных понятий о вездесущии и бесконечном совершенстве бога». Запутавшись в противоречиях своей доктрины, Беркли стал искать спасения у религии. Апеллируя к богу, он утверждал, что никем не ощущаемые предметы все же существуют в «божественном сознании».

Беркли и Юм были наиболее яркими представителями так называемого субъективного идеализма, откровенно утверждавшими первичность сознания, уверявшими, что весь окружающий нас мир — только порождение психической деятельности человека, его ощущений.

Современные субъективные идеалисты под давлением неопровержимых свидетельств повседневной человеческой практики стали более осторожны и менее последовательны в своих формулировках. Но в главном они недалеко ушли от «духовного прародителя» Беркли.

Кое-кто из читателей подумает, что все это пустые фантазии. К сожалению, люди веками верили, и многие верят в это и теперь. Идеи Джорджа Беркли при его жизни не имели особого распространения. Положение изменилось с накоплением научных знаний, и именно теперь, в «просвещенном» XX веке, эти идеи стали своеобразной основой для многих идеалистических учений. В этом проявляется попытка, конечно, в неузнаваемо преображенном виде идеалистических защитников религии как-то противостоять победному шествию материалистической науки. В современных направлениях субъективного идеализма отчетливо отражаются также главные пороки буржуазной идеологии нашей эпохи: страх перед будущим, неуверенность в завтрашнем дне, искусственно прививаемая апатия, разрушение товарищества и коллективизма.

Припомните наши рассуждения о камне, приведенные в предыдущей главе, и сравните их с утверждениями Беркли о яблоке. Видимо, в наши дни не стоит тратить время и бумагу, доказывая, что и яблоко и камень, как сосед, лампа и все остальное, совершенно реальны. Чтобы почувствовать кисло-сладкий вкус, запах и увидеть розовый цвет, сначала должно быть что-то вполне реальное, материальное. А вот отражение в нашем сознании яблока, камня, вообще любой вещи, уже вторично. Таким образом, материализм за первичное берет мир, вещи. Идеализм, наоборот, — мысль и ощущение. Мы указали лишь главное, так сказать, «стержневое» различие между материализмом и идеализмом. Конечно, и Беркли не так прост, и даже в его трудах есть много истинно научных положений, не говоря уж о его современных последователях.

В. И. Ленин указывал, что «между разновидностями философского идеализма возможны при этом тысячи оттенков, и всегда можно создать тысяча первый оттенок… С точки зрения материализма эти различия совершенно несущественны»[7]. Основное в том, что в идеалистическом восприятии мира всегда содержится фантастическое, ненаучное понимание действительности.

Идеализм возникает как наукообразное продолжение мифологических, религиозно-фантастических представлений. По своим социальным корням идеализм, в противоположность материализму, часто выступает в качестве мировоззрения консервативных и реакционных слоев и классов, не заинтересованных в правильном отражении бытия, в коренной перестройке общественных отношений. Идеализм остается главным и основным мировоззренческим противником материализма.

Многие современные идеалисты, открещиваясь от Беркли и даже от самого термина «идеализм», все равно так или иначе верят в некую таинственную силу, и всегда, если покопаться поглубже в их порой очень сложных и путаных философских построениях, можно найти первичность «духа» — эту «логическую» основу религиозного мировоззрения.

Идеализм и религия зародились еще в глубокой древности. Практическая деятельность помогала познавать окружающий мир. У людей стихийно складывалось пусть примитивное, но в основе своей правильное, материалистическое мировоззрение. Однако со временем к первоначальным стихийно-материалистическим воззрениям (часто весьма упрощенно отражавшим мир, а потому и не всегда адекватно) начали прибавляться извращенные, фантастические попытки объяснения «таинственных» — грозных, могучих и поэтому страшных — сил природы. Зародившиеся на заре человечества религиозные взгляды в определенной мере были и остаются той питательной средой, на которой развивается идеалистическое понимание мира. В свою очередь это понимание всегда служило и служит философским фундаментом религии.

Религия по своей сути является фантастическим отражением земных природных и социальных сил, принявших форму неземных, сверхъестественных. С точки зрения теории познания корни религии заключаются в возможности отрыва человеческой фантазии от действительности, искажения и извращения реальных отношений в процессе их познания.

Таким образом, религиозные представления — это во многом ошибочные, ложные знания.

Какие параллели можно провести между первобытным охотником и современным физиком? Конечно, не прямые и далеко не непосредственные. И все же параллели есть, давайте проследим их. Представьте себе вашего прапращура, разбуженного темной дождливой ночью громом. Обдирая в кровь руки и ноги, он мечется в густом, заваленном буреломом девственном лесу. Он уже многое знает и умеет. В частности, ему знаком огонь. Эта непокорная грозная сила, съедающая самые толстые бревна, обдающая тем жаром, который посылается желтым кругом с неба. Но огонь на земле бывает страшнее — все живое превращается от него в легкий светло-серый песок. Наш прапращур вынужден спасаться от гнева этой необузданной силы. И в то же время человек мечтает использовать ее для обогрева пещеры, приготовления пищи и других важных дел.

Потом человек поймет, что такое огонь, в чем суть процессов горения, грома, молнии и электрических разрядов. Он станет властелином огня и электрической энергии. Боги, Перуны и Зевсы, старые повелители огня, уйдут с мировой сцены. Любой католический или православный священник гневно заклеймит сегодня почитателя Перуна, назвав такого человека невежественным язычником, бездумно верящим в предрассудки.

Священник не станет сегодня утверждать, что гром происходит от шума колесницы Ильи-пророка, разъезжающего по тучам и мечущего огненные молнии, ибо сегодня известны физические процессы, лежащие в основе явлений грома и молнии. Священник начнет туманно ссылаться на якобы иносказательные представления о небесной колеснице.

Наука разрешила, раскрыла, что такое молния, и исчезла необходимость в Перуне и Зевсе.