— Не понимаю, причём тут бабуля? — я кинула взгляд на растерянную старушку, теребящую карманы. — Она ни в чем не виновата!

— Деточка, не надо, будет только хуже, — схватила меня за руку Петровна.

— Да куда хуже? Я хоть и двоечница, но знаю, нас надолго разлучать нельзя! И мне, а главное — тебе, будет хуже.

— Прекратить! — грозно рявкнул на нас Акила, опять подняв перст.

— Наставник Назарий, не явившийся на зов своей подопечной, так же карается: отлучением от ангельской службы на месяц, а за плохое обучение своей ученицы

— в частности, за ее неподобающее поведение, не соответствующее ангельским канонам — карается отлучением ещё на два месяца от службы.

— А он-то тут причём? — вдруг меня осенило, почему он не смог прийти на помощь, он ведь отбывал наказание, а значит, был лишён связи! — Как он мог прийти, если был наказан вами же?

— А я вам говорила — поведение крайне непристойное! — тявкнула Коздоя, когда я уже ринулась вперёд к Иерарху.

Вот же!..

Акила, кивнув Козодое и приподняв бровь, уставился на меня ожидая дальнейших действий.

Я, не понимая, что лучше — говорить или молчать — кинула взгляд на Наставника. Тот, как всегда потупив взгляд, молча стоял и внимал. Лишь незаметный кивок «нет» дал понять, что лучше молчать. Всё внутри меня горело от негодования.

— Что ж, голосуем за вынесенное наказание, — отвернулся от меня Иерарх и направился к широкому окну.

Все молча подняли руки, а одна противная дама, явно хотела понять две, но не решилась.

— Все будет хорошо, — шепнула мне Петровна и пропала.

Назарий, мазнув по мне своим васильковым взглядом, почти незаметно улыбнулся и пропал вслед за аколитом.

— Коздоя, принеси ангельское пламя.