— Ребята, пошли в гаштет сходим, — одежда на ней была вся мокрая, хоть выжимай.

— Я за, — Степан забросил винтовку за спину и в темпе принялся собирать принадлежности: протирку, шомпольную муфту, масленку, ершик, дульную накладку для чистки ствола.

— Я тоже за, — протянул, по обыкновению чуть подумав, Радченко.

Федотов просто молча кивнул.

Гаштет — по сути самая обыкновенная забегаловка на территории тренировочного лагеря, был настоящей Меккой для всего рядового состава. В этом мире солдатам, оказывается, не возбранялось в обед и вечером, после отбоя, побаловаться вином или бокальчиком холодного, как лед, пива. В разумных пределах, естественно.

До искомого заведения припустили чуть ли не бегом. Вообще, климат на этой планете, с точки зрения Степана, был излишне жарковат. Под гаштет была отведена четвертая часть длинного здания неподалеку от КПП. Остальную часть его занимала столовая. Причем, что интересно, была она общей — как для солдат, так и для офицерского состава.

Помещение встретило приятным полумраком и долгожданной прохладой. Компания немедленно плюхнулась за ближайший столик и блаженно расслабилась. Подошла официантка, молча приняла заказ и удалилась, повиливая узкими бедрами, обтянутыми короткой форменной юбкой.

— Как думаете, сколько нас тут продержат? — произнес Федотов.

— Может месяц, может два, а может и все полгода, — Радченко взял со стола салфетку и вытер вспотевший лоб. — Пока готовы не будем.

Степан перечить не стал. Была у него одна мыслишка, но делиться ею ни с кем пока не хотелось.

— А почему вы думаете, что выпустят всех одновременно? — подала голос девушка.

— В смысле?

— Инструктора к нам присматриваются. Смотрят: кто на что способен, у кого к чему наклонности имеются, — она буквально читала мысли Степана. — Опять же, уровень подготовки у всех разный. Нет, не выпустят нас всех сразу.

— Как раз НАС — выпустят, — Степан намеренно сделал ударение на слове «нас». — И окажемся мы, скорее всего, либо в одной группе, либо расфасуют нас по аналогичным группам из других отделений.

— Почему ты так думаешь?

Их разговор невольно прервала официантка: быстро расставила бокалы с пивом и удалилась под восторженные взгляды Радченко с Федотовым.

— Ладно, давайте рассмотрим кандидатуры каждого из нас. Итак: Некрасова у нас снайпер. Так?

— Так, — не стала спорить девушка. — Только меня Женей зовут.

— Очень приятно, Женя. Я Степа.

— И мне. А вас как?

Радченко привстал со стула и представился:

— Юрий.

— А я — Игорь! — Федотов первым подхватил бокал. — Давайте, за знакомство!

Выпили. Похрустели орешками, благо они были тут бесплатными и прилагались к пиву как неотъемлемый аксессуар. Затем Степан продолжил:

— Вот ты, Игорь, на средние дистанции стрелок просто отличный, а в ближнем бою боец из тебя никакой. Юрий же наоборот: в ближнем бою — опасный противник, а стреляет посредственно. И отпустили его сейчас с нами лишь потому, что толку от его стараний на стрельбище ровным счетом никакого. Каждый человек имеет свой предел, планку в той или иной сфере деятельности.

Спорить никто не стал. Незачем спорить, если все, сказанное Степаном, верно от первого до последнего слова.

— А ты? — Женя поправила упавшую на глаза челку. — Ты какой боец?

— Ну… — затруднился с ответом Степан. — Скажем так. Универсальный. Почти.

— А так бывает?

— Бывает. Ближний бой, средний бой. При необходимости могу за снайпера.

— Понятно, — сказал Юрий. — Ты как футболист на скамье запасных. В случае смерти кого-то из нас становишься на его место.

— Можно и так сказать.

Тут в разговор вклинился Игорь:

— Степан, а ты сам как думаешь, надолго мы здесь застряли?

— Месяца на три. Примерно. Насколько я понимаю, дела у них на фронтах сейчас не очень, каждая минута дорога. Да и инструктора настоящие профессионалы. За это время из сырого материала с хорошими задатками можно сделать вполне приличных бойцов.

— Понятно, спасибо.

Они опять налегли на пиво. Каждый думал о чем-то своем. Степан, например, думал о том, что, пожалуй, инструктора слишком спешили. Шутка ли — едва новобранцы успели переступить ворота лагеря, получить обмундирование и оружие, как их сразу же взяли в оборот: спортзал, пятнадцатикилометровый кросс, стрельбище… Похоже, здесь действительно не привыкли тратить времени понапрасну. Он потянулся к луковице часов, купленных в свое время у старой торговки: почти девять. Еще час, и на улице будет совсем темно. Интересно, какие здесь звезды? Смешно конечно, но за все время пребывания в этом мире он так и не удосужился хотя бы раз поднять глаза к небу.

— Может, еще по пиву?

— Нет, лично мне уже хватит, — Степан вернулся к реальности и посмотрел новыми глазами на тех людей, с кем ему, скорее всего, придется идти рука об руку по тернистым дорогам войны. Радченко Юрий. Вот он, сидит перед ним, здоровый, неповоротливый как бульдозер. С виду — лет тридцать-тридцать пять ему. Наверняка бывший борец. Говорит мало. В основном слушает и молча мотает на ус. Игорь Федотов. Этому больше двадцати не дашь. Умное, интеллигентное лицо. Телосложение среднее, стрижка ежиком и вездесущие прыщи: на лице, руках, шее — в общем везде, куда только можно дотянуться взглядом. Ну и, конечно, Женя Некрасова. Ее он успел разглядеть как следует еще раньше, в повозке. Тощая, плоская как доска девочка-подросток лет пятнадцати от роду, а быть может и того меньше. Кожа белая, веснушчатая. Яркая огненно-рыжая шевелюра и очки с круглыми стеклами в тонкой никелированной оправе. Волосы у Жени доходили до плеч и являлись самым что ни на есть демаскирующим фактором. Вот, пожалуй, и все. Разве что, возможно, добавят парочку новых людей. Специфику партизанской войны Степан знал хорошо и то, что в данном тренировочном лагере готовят именно компактные диверсионные группы, понял сразу еще по методам тренировки.

— Пойдемте в столовую.

— Так, может быть, лучше тут поужинаем?

— Я пас, — Степан с кряхтением поднялся со стула. Тело, вымученное дневными тренировками, мстило теперь ноющей болью во всех конечностях. — В столовой кормежка бесплатная, а в гаштете придется отдавать свои кровные.

— Ой, да ладно! Максимум два рубля! — Женя, казалось, не на шутку поразилась скаредности Степана. Но тот был непоколебим:

— Тут два рубля, там два рубля, и ходи потом с голой жопой. Нет уж, увольте!

Он встал из-за стола и побрел к выходу в гордом одиночестве. На самом деле скрягой Степан никаким не был — просто в голове крутилась все это время какая-то мысль, дельная до невозможности. Он хватал ее за хвост, пытался удержать, но эта зараза умудрялась ускользать вновь и вновь. Неуловимая, словно солнечный луч. Степан отчетливо понимал, что что-то упускает, точнее — упускают инструктора в своих толковых и чертовски интенсивных тренировках. А потому денежка ему еще пригодится. На что? Пока хрен его знает. Но то, что карман запас не тянет — так это точно. Сидел в столовой, жевал полевую кашу с котлетой, запивал все это дело компотом из сухофруктов, а упрямая мысль все равно не возвращалась. В конце концов плюнул и решил завтра по свободе вновь посетить информационный центр.

Когда Степан покинул столовую, на улице уже было темно. Вместе с темнотой пришла и благословенная прохлада. Он жадно вдыхал полной грудью чуть сладковатый, ароматный воздух, брел себе по аллее куда глаза глядят, да время от времени поглядывал на небо. А на небе сияли звезды. И не было среди них ни единой, которую Степан смог бы опознать.

Казарма встретила его храпом и тихими всхлипами. Кто-то из «перемещенных» плакал. Плакал о той, прошлой жизни. А может быть ему пришлись не по душе чужие звезды?

— Отделение подъем!!!

Ну вот и начался новый день. Степан мгновенно вскочил, напялил на себя гимнастерку, брюки и уже не спеша, явно рисуясь, шнуровал боты. А почему бы и нет? По времени он так и так был первым.