— Но почему? — спросила Мила.

— Потому что от этого одни неприятности. Волшебники веками скрываются от посторонних глаз, тут уж ничего не поделаешь. Вот и нам приходилось держать от тебя в тайне твое происхождение. Но все эти тринадцать лет мы были поблизости и, как могли, старались отгонять от тебя всякие беды и напасти.

Мила вдруг сделала ошеломляющее открытие.

— Так это вы спасли меня от наезда грузовика, когда мне было шесть лет? — воскликнула она. — А потом он врезался в газетный киоск. И еще, когда я упала на уроке физкультуры, и… — Мила невольно задержала дыхание, вспомнив, что произошло перед ее днем рождения. — И «чертово колесо» вы остановили!?

— Да уж, — улыбнулась Акулина. — Устроила ты нам работенку. Никогда прежде не видела, чтоб одному человеку доставалось столько почти смертельных случаев. Честное слово, ты просто притягиваешь неприятности.

Акулина поднялась из-за стола и, не сказав ни слова, вышла из комнаты. Мила слышала, как она поднимается по лестнице вверх, и думала, что теперь она понимает, почему Степаныч хотел от нее избавиться. Но она решила: не стоит, наверное, говорить Акулине о том, что это были вовсе не случайности, как она и сама прежде полагала. Акулина может не поверить ей — а в это и правда было трудно поверить — и решит, что Мила ее нарочно обманывает, вроде как жалуется на то, что ее не забрали раньше. Себя же Мила в этот момент пыталась убедить в том, что ее бабушка ничего не знала о намерениях Степаныча.

Вскоре Акулина вернулась, и в ее руках Мила заметила шкатулку темно-коричневого цвета с золотистыми металлическими уголками.

— Вот, — сказала она и, усаживаясь, поставила шкатулку рядом с собой.

— Что это? — заинтересовалась Мила; шкатулка была очень красивая и, судя по всему, древняя.

— Это история, которую ты должна знать. История, которую я тебе расскажу, — Акулина взволнованно провела ладонью вдоль крышки шкатулки, как будто сметала с нее пыль, и, вздохнув поглубже, заговорила: — Пятьдесят пять лет назад была создана Гильдия. Тайное общество. Люди, состоявшие в нем, расправлялись с волшебниками. Это была охота. Охота на ведьм. Бороться с Гильдией было трудно: они слишком хорошо изучили волшебный мир. Они знали о нас все. Подстерегали, устраивали ловушки и убивали по одному.

Акулина поставила шкатулку на середину стола.

— Первой, — сказала она, не отнимая от шкатулки Рук, — погибла твоя прабабушка. Именно поэтому ее имя помнят все.

Она осторожно приподняла крышку и все, что увидела внутри Мила, — был перехваченный сине-красной лентой свиток и какой-то круглый черный предмет под ним. Акулина отложила свиток в сторону и достала этот предмет. Она протянула его ближе к Миле и положила на стол. Теперь Мила смогла разглядеть получше…

Это была неправильной круглой формы сургучная печать: на редкость толстая и большая. К тому же в нее была словно впаяна тонкая веревочка, которую, похоже, заливали еще жидким сургучом. Мила знала, что такими печатями раньше скрепляли письма. Но эта показалась ей очень странной и даже страшной — она была черного цвета, и что-то было выдавлено на ней, какой-то рисунок. Мила наклонилась, чтобы рассмотреть…

— Сова, — объяснила Акулина. — Сова, в грудь которой вбит кол, — вот что изображено на этом старом куске черного сургуча.

Несчастная птица на печати как будто падала вниз, раскинув крылья, а из ее груди торчала толстая заостренная палка. Эта вещь вызвала у Милы очень неприятное чувство, и ей захотелось отодвинуть ее подальше. Но, постеснявшись, она этого не сделала.

— Такую метку они оставляли на груди очередной жертвы. Таким образом, мы точно знали, что Гильдия продолжает действовать. Эту печать мы назвали Черной Меткой Гильдии.

Акулина взяла со стола печать и вернула ее в шкатулку, аккуратно и тщательно закрыв крышку.

— Тринадцать лет назад Гильдия похитила детей из семей волшебников — только тех, кто родился в тот год. Их родители и их друзья… Мы все… Мы сплотились, как никогда до того и, к сожалению, как никогда после… Детей мы спасли. Среди них была и ты. А с Гильдией было покончено.

Акулина грустно вздохнула и ненадолго отвернулась от Милы.

— Это было сложное задание и для многих оно стало последним. Но в тот день, когда вас спасли, мир По-Ту-Сторону наконец-то смог вздохнуть свободно. Мы помним этот день, как день «Пяти спасенных».

Пяти спасенных, повторила про себя Мила. Ей казалось таким невероятным, что ее когда-то похитили, а потом спасли. И, оказывается, она одна из пяти спасенных. Странно что-то пережить и совсем этого не помнить.

— А мои родители? Что случилось с ними? — спросила Мила. — Они тоже были волшебниками?

— Твоя мать не была волшебницей, — отрицательно покачала головой Акулина. — Думаю, и отец тоже не был, хотя мы о нем почти ничего не знаем. Но на войне так часто бывает, что погибают даже те, кто в ней не участвует.

Мила опустила голову. Значит, ее родители умерли, и бабушка ее не обманывала на этот счет. А она, по правде говоря, все-таки надеялась, что хотя бы ее отец жив. Правда, надежда была слабой, поэтому сейчас она не очень расстроилась.

— А что это за мир — По-Ту-Сторону?

— Этого я тебе не стану говорить, — Акулина загадочно улыбнулась, и ее глаза тоже улыбались. — Ты это увидишь сама.

После чего Акулина вынула свиток. Она потянула двумя пальцами за ленту, и раскрытый лист упал на стол перед Милой.

— Это тоже принадлежало твоей прабабушке.

— Что это? — Мила осторожно заглянула в свиток, ожидая и там увидеть что-нибудь неприятное.

— Прочитай.

И Мила прочла:

Асидора — вот, значит, как звали ее прабабушку. А Мила и не знала. Асидора Ветерок — лучшая из лучших. И это ее прабабушка.

Некоторое время Мила сидела молча, чувствуя, как ее переполняет незнакомое ей чувство, а затем спросила:

— А почему мир, о котором ты говоришь, называется По-Ту-Сторону?

— Да потому что он находится по ту сторону этого мира, — ответила Акулина. — Ведь мир он, вообще-то, один. Просто есть такие места, куда не каждый может попасть. А чтобы было понятнее, говорят: тот мир, этот мир. В мире По-Ту-Сторону тебе точно понравится, обещаю. А вход туда существует только в одном месте. Завтра рано утром мы и направимся туда.

— Но как же я поеду? — вдруг заволновалась Мила. — Ведь мне совсем скоро в школу!

— Не беспокойся, — ответила Акулина. — В Троллинбурге, как и во всяком большом городе, имеется своя школа. Именно в ней и училась твоя прабабушка.

Уже совсем стемнело, когда Акулина проводила Милу на второй этаж, в комнату, где ей предстояло провести эту ночь. После того как дверь комнаты закрылась, Мила попыталась найти в темноте выключатель, обследуя стену, но безрезультатно. Разглядев контуры кровати, она в темноте дошла до нее и, сняв обувь, забралась на постель. Комната была такая же странная, как и весь дом. Темные очертания комнатных цветов шевелились, и Миле казалось, что цветы живые. Дверца большого платяного шкафа поскрипывала, отворяясь, и сама собой прикрывалась обратно, словно кто-то подглядывал за гостьей. Лежа без сна и глядя на яркую звезду, заглядывающую в окно и загадочно подмигивающую, Мила размышляла.

Она никак не могла решить: нравится ей то, что она узнала о себе, или нет. Ведь если подумать… Из-за того, что она необычная, не такая, как другие, ее никто никогда не любил. Даже тогда, когда она и знать не знала, чем именно отличается от остальных людей. Родная бабушка чуралась ее, а Степаныч вообще хотел от нее избавиться. Наверное, если бы она была обычной, они бы относились к ней по-другому, она бы нравилась им больше. Хотя… С другой стороны, сейчас она не была уверена, что хотела бы нравиться такому человеку, как Степаныч. А бабушка? Разве это правильно, что бабушка относилась к ней плохо только потому, что Мила не такая, как ей бы хотелось? Ведь и Акулина, и Прозор, и Барбарис отнеслись к ней хорошо. Они были с ней очень дружелюбны, хотя она им совсем чужая.