— Дайте сюда, — прошипела Мари, отнимая у неё швабру. В глазах служанки отразился ужас, и она убежала прочь, не желая связываться с неадекватной аристократкой.

Мари тем временем приладила древко таким образом, чтобы дверь в багажное отделение было невозможно открыть. И сделала это вовремя — ручка бешено задёргалась. Теперь появилось несколько минут, чтобы спрятаться. Сейчас это было главным.

Она побежала по мягкому ковру, хватаясь за поручни вдоль окна для равновесия. Поезд качало — они входили в поворот. Что же подумает Ланфорд, когда узнает о том, что она натворила? И Катарина Соланж, и модистка Зои Ларга… Вот что значит, впустили деревенскую простушку в первый класс! Её теперь наверняка вышвырнут с поезда, как тех офицеров.

«Забегу в своё купе, захвачу чемодан и папин цилиндр», — соображала Мари, рывком открывая дверь в следующее купе. — «И постараюсь пробиться в бедные вагоны. Где угодно сейчас будет безопаснее, чем здесь!».

Растолкав компанию богачей, возникших на её пути, она мчалась к вагону-ресторану. Марлоу не спешил догонять её. Можно было предположить, что он до сих сражался с заблокированной ручкой.

Ох, и нужно же было все так испортить! Разрушить такую красивую сказку… Пробегая мимо удивлённого кондуктора, Мари горько усмехнулась — то, что она выяснила лишь подтверждало — все вокруг было нереальным. Блестящее золото оказалась позолотой, а богатые господа — убийцами. Демиан был прав тысячу раз, когда советовал ей не связываться с ними! Но месье Ланфорд… Единственный, из-за кого не хотелось покидать это место. Жалко, что все так получилось.

Мари избавилась от ключа-улики в вагоне-ресторане, как и хотела, предварительно вытерев его о ткань юбки. Шанс мал, но вдруг Марлоу не сможет доказать её причастность к преступлению?

В следующем спальном вагоне, она поумерила темп, начиная задыхаться в тугом корсете. Шагая торопливо, но уверенно, она кивала и улыбалась, проходящим мимо знакомым богачам, желая только одного — как следует отдышаться. И лишь оказавшись в своём вагоне, она вновь перешла на бег. Вцепилась в ручку купе, резко отодвинула дверь, намереваясь стрелой метнуться сторону спальни и… остановилась на пороге. В её гостиной сидели Ланфорд и его валет, Орсон.

— Мадемуазель? — мягко улыбнулся месье Броуди. Её растерянный и взъерошенный вид явно позабавил его.

— Прошу прощения, — прошептала Мари, чувствуя, как с лица отхлынула кровь. — Чем я обязана вашему визиту?

— Месье Марлоу передал мне ваши слова, о том, что вы хотели бы встретиться со мной, — ответил мужчина как ни в чем ни бывало. — Что же вы встали на пороге, прошу вас, проходите…

На ватных ногах она пошла вперёд по ковру и присела на диван рядом с Ланфордом. Случись это получасом раньше, она благодарила бы небеса за такой чудесный сюрприз. Но теперь появление мужчины стало для неё огромной стеной, выросшей на пути отступления. Следом за ней, в дверях возникла горничная Салли. Бежать больше было некуда. Все дороги перекрыты.

— Салли, — обратился к девушке месье Броуди. — Принесите нам каких-нибудь коктейлей, с подходящими закусками. А мадемуазель, наверняка пожелает фруктов и шоколаду.

Горничная кивнула.

— И проследите, чтобы нас никто не беспокоил, — добавил мужчина. Салли ушла и плотно затворила за собой дверь. Мари едва слышно всхлипнула, и сама не заметила, как слезы закапали на лавандовую ткань платья. Она представляла, как разъярённый Марлоу выламывает дверь багажного отделения, мчится по коридорам, паля из револьвера по всем, кто встретится на его пути, а затем врывается сюда. Ланфорд забеспокоился.

— Мари, милая, что с вами?

Она в отчаянии замотала головой и от того только больше разрыдалась. Никак нельзя было рассказать ему о том, что произошло! И о том, что сейчас им всем, возможно, угрожает смерть… Месье Броуди обнял её как маленькую, прижав к себе, и принялся успокаивать.

— Марлоу, — наконец проговорила Мари, не в силах противиться такому открытому проявлению чувств. В животе затрепетали нежнейшие крылья бабочек. Чувства к Ланфорду были взаимными, и теперь она это знала.

— При чем здесь он? — удивился мужчина, поглаживая её по голове.

— Я, кажется, совершила ужасную ошибку, — всхлипывая, сказала Мари, приготовившись врать. — Марлоу мог меня абсолютно неправильно понять, а я ведь всего лишь нашла его вещь и пыталась выяснить, чья она. Теперь я словно воровка…

— Ну же Мари, не стоит из-за этого так расстраиваться, — рассмеялся месье Броуди, — Я прослежу, чтобы Марлоу не досаждал вам из-за подобных мелочей.

Мари вздохнула с облегчением, но не могла успокоиться раньше, чем ситуация с Марлоу будет полностью исчерпана. В эту же минуту вернулась Салли с подносом, заставленным посудой.

Так, на столе возле дивана появилось большое блюдо с мясными и сырными закусками, ваза фруктов, а ещё кубики шоколада в золочёной коробке с гравировкой. Но самое главное — служанка принесла большой кувшин с изумрудно-зелёным содержимым. К нему полагалась креманка со взбитыми сливками.

— Отличный выбор, — похвалил Ланфорд, разливая коктейль себе и Орсону в низкие стаканы, а Мари — в хрустальный фужер. — Салли, я попрошу вас остаться снаружи, и убедиться в том, что непрошенных гостей не будет.

Наблюдая за тем, как горничная кланяется и вновь уходит, Мари подумала, что в последней фразе Ланфорда прозвучала отчётливая угроза. Но на кого она была направлена? На Марлоу? Что-то тут не складывалось. Стоило бы поговорить с ним откровенно, но только не в присутствии Орсона.

— Советую вам добавить сливок к коктейлю, — улыбнулся Ланфорд, потягивая свой напиток без всего. — Они принесены для вас.

Мари благодарно кивнула, и, зачерпнув ложкой горку белоснежной сливочной пены, увенчала ей свой фужер. Изумрудная жидкость, в сочетании с белой ванильной шапкой смотрелась изумительно красиво. Но на вкус коктейль оказался ужасным. Попробовав его, Мари закашлялась — он был очень крепким, с привкусом аниса, мёда и мяты. Месье Броуди только рассмеялся, заметив её недовольство.

— Пара глотков, и вы привыкните, уверяю вас, — сказал он с лёгкой усмешкой. — Продолжайте пить.

Выполнить его пожелание было непросто. Мари старалась делать глотки как можно меньше, и набирать в рот больше сливок, чем самой жидкости, однако даже не заметила, как фужер опустел наполовину. В голове приятно шумело, а по телу разлилось тепло, какого обычно не бывало после пары бокалов шампанского. Ланфорд рассказывал о чем-то, кажется, о своих путешествиях, но это было не так важно, как то, что можно было сидеть с ним с обнимку, в нарушение всех правил приличия. И присутствие Орсона перестало смущать.

— Мари, я внезапно понял, что знаю о вас слишком мало… Гораздо меньше, чем хотелось бы, — сказал месье Броуди, ожидая, пока валет подкурит его сигару.

— Я уже рассказала вам свою историю, месье, — протянула Мари, откидывая голову на подушку. — Моя жизнь гораздо скучнее вашей.

— Вот уж в чем я не уверен, — хмыкнул мужчина. — И все же, расскажите мне о вашей семье.

— Моя мачеха умерла, — сказала Мари, и вдруг поняла, что язык её начал заплетаться. — Точнее не так. Моя мама умерла, а мачеха забрала все. И выгнала меня.

— Постойте, а разве мачеха выгнала вас не после смерти отца? — подал голос Орсон.

— Не мешайте ей, прошу вас, — снисходительно произнёс Ланфорд. — Не то, не дай бог, мадемуазель вновь расстроится.

— Отец тоже умер, — проговорила Мари и поспешно вернула пустой фужер обратно на стол. Такой эффект опьянения ей определённо не нравился. Чтобы чем-то отвлечь себя от алкоголя, она взяла из вазы апельсин и принялась его чистить. — Месье Броуди, расскажите лучше о вас.

— Как пожелаете, — пожал плечами Ланфорд и залпом допил содержимое своего стакана, а затем отдал недокуренную сигару слуге. — Я родился в семье лоточника. Мы с семьёй тогда жили на границе Свифт-Гарден — одного из самых богатых районов Коры. Помню, как смотрел на ребят своего возраста, этаких разодетых франтов, и завидовал им. Когда мне досталось дело отца после его смерти, я продал нашу скромную квартиру и арендовал на эти деньги лавку сладостей. Она стала пользоваться спросом у богачей, и вскоре мы с матерью и двумя сёстрами смогли ночевать не в чулане магазина, а квартире над ним. Позже я купил небольшой заводик, ну а дальше…