— Лия делает лучший красный бархатный торт

[14]

Я впиваюсь в него взглядом, потому что не хочу сейчас думать о его подружке-неженке и потому, что я никогда не ела красный бархатный торт. Когда он продолжает говорить об этом, я беру немного слегка жидкого теста и бросаю ему в лицо.

Конечно же, я промахиваюсь, и оно приземляется прямо на стенку позади его головы. Калеб поворачивается, чтобы взглянуть на это.

— Ты знаешь, — говорит он на удивление спокойно, — тебе правда стоит поработать над своей меткостью.

И прежде чем я успеваю понять, что происходит, он переворачивает миску вверх дном и одевает мне её на голову.

Коричневое тесто растекается по всему полу, и выглядит это так смешно, что я еле удерживаюсь на ногах. Я тянусь к столешнице, чтобы удержаться, как понимаю, что мои ноги выскальзывают из-под меня. Калеб протягивает руку, чтобы удержать меня, и вместо того, чтобы принять его помощь, я пытаюсь измазать его тестом. Я размазываю его прямо по лицу Калеба. Он вскрикивает, и в считанные секунды моя крошечная кухня превращается в поле боя. Мы кидаемся яйцами, маслом и мукой, а когда они заканчиваются, в ход идут шоколадные чипсы, которые мы горстями запускаем друг в друга. В какой-то момент я набрасываюсь на него, и мы вместе соскальзываем на пол. Мы так сильно смеемся, что из моих испачканных в тесте глаз начинают течь слезы. Я склоняюсь над ним, пока он лежит, распластавшись на спине. Его нос измазан яйцами, и в обеих его бровях застряла мука. Мне сложно представить, на кого похожа в этот момент я. Внезапно смех прекращается, поскольку мы понимаем всю неловкость нашей ситуации. Мы могли бы сейчас целоваться. Прям как в кино.

Я зависаю над ним на несколько секунд, чтобы увидеть, сделает ли он первый шаг. Его глаза несомненно устремлены на мой рот, и я затаила дыхание в ожидании. Мое сердце прижато прямо к его грудной клетке, и мне интересно, может ли он почувствовать, как быстро оно бьется.

— Оливия, — шепчет он.

Я сглатываю.

— Мы все еще можем испечь пирог.

Выпечка? Я оглядываюсь по сторонам и издаю стон. Ну как он может думать сейчас о выпечке?

Два часа спустя мы сидим на полу моего небольшого балкона, все еще запачканного тестом, и едим пирог, приготовленный Калебом. Я вытаскиваю комочек засохшего теста из волос и перекидываю его через перила, в то время как Калеб оттирает пятно с моей ладони.

— Любимая книга? — спрашивает он.

— «Мадам Бовари».

Он хихикает.

— Любимое времяпрепровождение?

— Депрессия.

— Любимое времяпрепровождение? — спрашивает он снова. Мы играем в эту игру уже на протяжении часа. Эта игра довольно односторонняя, так как он не помнит своих любимцев.

Я чешу подбородок. — Поедание пищи.

— Любимое воспоминание?

Тут я выдерживаю паузу. Все мои любимые воспоминания связаны с ним.

— Был такой....парень...который распланировал супер необычное свидание. Он устроил мне охоту за подсказками, которые должны мне были сообщить, где должно было пройти наше свидание и где можно купить бюстгальтер. Каждый раз, когда я добиралась до очередного места с подсказкой, меня там поджидал подарок и указание на следующее место с подсказкой. Закончилось все тем, что я добралась до места, где у нас был наш первый поцелуй. Он установил там стол, который был накрыт для ужина, и позаботился о музыке. Мы танцевали. Это было... — Я не знала, как закончить предложение.

Калеб притих. Когда я повернулась, чтобы посмотреть на него, его взгляд был устремлен в небо.

— Как его звали?

Я покачала головой.

— Ни за что.

— Но почему? Не разрушай мой мир - скажи мне...

— Звезды выглядят такими серебристыми сегодня, — говорю я, меняя тему. — Может быть, скоро ты вспомнишь своих фаворитов, — тихо говорю я. Он пожимает плечами.

— Или просто у меня появятся новые любимцы. Начнем с тебя. — Его слова должны были обрадовать меня, вместо этого они напоминают мне о том, что наши отношения похожи на бомбу замедленного действия.

— Я могу стать твоей самой любимой среди девушек?

— Уже стала, Герцогиня.

У меня мутнеет в глазах, и сердце делает легкий скачок. Неужели мне это показалось?

— Как ты только что назвал меня?

Калеб выглядит смущенным.

— Герцогиней, но только не спрашивай меня почему, просто это первое, что пришло мне в голову. Прости.

Я смотрю прямо перед собой в надежде, что он не видит выражение ужаса на моем лице.

— Не извиняйся, все в порядке, — мягко говорю я. Но это не так. Герцогиней меня все называли в колледже.

— Я лучше пойду, — говорит он, быстро вставая.

Мне хочется спросить, вспомнил ли он еще что-то, но я слишком испугана.

Я провожаю его до двери, и он нагибается, чтобы поцеловать меня в щеку.

— Пока, — говорю я.

— Пока. — И затем он уходит в ночной воздух, оставляя меня одну.

Он все вспомнит и причем скоро! Я должна придумать, как мне выкроить еще немного времени.

Герцогиня подумала о том, чтобы напиться, но вместо этого позвонила Кэмми.

— Ну, сейчас самое время! — слышится вдалеке её голос.

— Прости, Кэм, я была занята.

— Занята чем? Я думала, ты прекратила есть чипсы.

Мой хруст прекратился. Я удерживаю половину съеденного «Dorito» за щекой и ничего не говорю.

— Ты что-то задумала, — говорит Кэмми спустя минуту. — Рассказывай, давай, мне что именно...

— Хммм....ээммм...— бормочу я. Мне ничего не удается скрыть от этой девушки. У неё установлен радар на сплетни.

— Я видела Калеба, Кэмми, — ляпнула я, нервно кусая ногти.

На том конце провода повисла тишина. Она знает, что я не способна шутить такими вещами.

— У него амнезия, и он совсем не помнит, кто я.

Я слышала, как она вздохнула.

— Оливия.. скажи мне, что ты не...

— Я это сделала.

— ТЫ В СВОЕМ УМЕ? — Я убираю телефон подальше от своего уха.

— Кэмми, когда я увидела его, то с новой силой почувствовала все то, что испытывала, когда мы были вместе. У меня было такое ощущение, что все продолжается. Словно последних трех и вовсе не было.

— У тебя есть право любить его, но ты не можешь это контролировать. Ты не имеешь права на то, чтобы обманывать его....СНОВА! — И откуда только взялся этот маленький монстр?

— Ты мне нравилась больше, когда была первокурсницей.

— Да, хорошо, некоторые из нас растут, Оливия, а некоторые всегда играют в одни и те же скучные игры. Ты никогда не задумывалась о том, что возможно вы не вместе потому, что так не должно быть? Отпусти его!

— Не могу, — с нежностью говорю я. На этот раз голос Кэмми более нежный.

— Оливия, ты можешь заполучить любого мужчину, какого только захочешь. Ну почему он? Почему это всегда Калеб?

— Потому что....потому что я не нуждалась ни в ком, пока не встретила его.

— Ты знаешь, что рано или поздно он узнает.

— Мне пора, — говорю я. Не хочу думать об этом. Слезы начинают медленно катиться из моих глаз.

— Я люблю тебя, Оливия. Будь осторожна. — Я вешаю трубку, чувствуя невыносимую тяжесть в животе. Он забыл меня. Я могу постараться заставить его вспомнить не то, что я сделала по отношению к нему, а то, что он чувствовал ко мне.

Я иду к своему шкафу, добираюсь до верхней полки и достаю пыльную коробку. Положив её на ковер, я осторожно снимаю крышку и начинаю рассматривать содержимое. Тут есть несколько конвертов с письмами, несколько фотографий и небольшая деревянная шкатулка, на крышке которой изображен цветок. Я беру шкатулку и открываю её, запуская руку в кучу воспоминаний, где есть место брелку, CD-дискам и потертой книге матчей. Моя рука все еще внутри, когда я вижу самое важное воспоминание. Я наклоняю шкатулку, пока все находящееся внутри не сдвигается на одну сторону, и мне не удается увидеть на дне сияющий овальный пенни.

— Ты, — осуждающе говорю я, вытаскивая и прокатывая его между пальцами. — Это все твоя вина.