— Холодно?

Я поворачиваюсь так быстро, что плечом задеваю стойку с изображениями вафельных конусов. В ужасе наблюдаю, как они рассыпаются по полу, точно так же, как и мои мысли.

Калеб!

Я наблюдаю за тем, как он поднимает коробки одну за другой, складывая их в свободной руке. Калеб улыбается, и у меня такое чувство, будто он удивлен моей реакцией.

— Прости, я не хотел напугать тебя.

Такой вежливый. И снова слышен этот чертов акцент.

— Что ты здесь делаешь? — Слова срываются с моих губ прежде, чем я могу их остановить.

Он смеется. — Я не преследую тебя, клянусь. На самом деле, я хотел бы поблагодарить тебя за предложенную в магазине на днях музыку. Мне понравилось, честно. — Его руки в карманах, а сам он подпрыгивает вверх и вниз на каблуках ботинок.

— Вино, — говорит он, вращая указательным пальцем кольцо, находящееся на большом пальце.

Я безучастно смотрю на него.

— Ты спросила меня, почему я здесь, — терпеливо говорит он, словно беседует с ребенком. — Моя девушка любит вино, которое купить можно только здесь, так как оно....органическое. — Последнее слово заставляет его смеяться.

Девушка? Я сужаю глаза. Как так получилось, что он помнит её, но не помнит меня?

— Получается, — небрежно говорю я, открывая один из холодильников и беря первое, что вижу, — ты помнишь свою девушку? — Я старалась звучать беспечно, но, возможно, я не могла бы звучать более паршиво, даже если бы он сомкнул руки вокруг моего горла.

— Нет, после несчастного случая я не помнил её.

Я почувствовала себя немного лучше.

В голове сразу всплыло воспоминание о том, как я начала следить за ней три года назад. Я решила, что должна узнать, кем он решил заменить меня после расставания. Это, и правда, было очень сумасшедше, но мы все вправе немного поиграть в шпионов.

Я носила красную шляпу своей бабушки, которая имела смехотворно широкие поля, скрывающие мое лицо, и это было так мелодраматично. Я взяла банку соленых огурцов для поддержки.

Лия Смит. Вот как звали эту маленькую бестию. Она была настолько богата, насколько я бедна, настолько счастлива, насколько я несчастна, и настолько рыжая, насколько я брюнетка. Он встретил её на какой-то шикарной вечеринке спустя около года после нашего разрыва. Возможно, в тот момент только он попал в её сети, а может, они сразу увлеклись друг другом, я точно не знаю.

Лия работала в офисном здании в десяти минутах езды от меня. К тому времени, как я нашла место для парковки, у меня оставался еще целый час до конца её смены. Я провела его, убеждая себя, что мое поведение абсолютно нормальное.

Лия вышла ровно в 5 часов. Клатч «Prada» бодро раскачивался, вися у неё на предплечье. Она шла, как идет женщина, знающая, что весь мир уставился на её грудь. Я наблюдала, душа руль, за тем, как она, цокая каблуками, идет вдоль тротуара в своих зеленых туфлях на шпильке. Я ненавидела её длинные рыжие волосы, которые крупными кудрями свисали до самой поясницы. Ненавидела, как она помахала на прощанье своим коллегам по работе, слегка заигрывая пальчиками руки. Я ненавидела тот факт, что мне понравились её туфли.

Ища в его глазах ответы и пытаясь вытянуть свои мысли из прошлого, я спрашиваю:

— Так вы все еще вместе, ребята, даже не смотря на то, что ты не знаешь, кто она?

Я ожидаю, что он будет защищаться, но вместо этого он лукаво улыбается. — Она действительно шокирована всем этим, но, несмотря на происходящее, она великолепная, ведь помогает мне пройти через все это. — Он не смотрит на меня, когда произносит «это».

Любая девушка, которая, конечно, в здравом уме, позволила бы ему уйти, но только не я, к тому же я никогда и не говорила, что нахожусь в здравом уме.

— Ты не хотела бы выпить чашечку кофе? — спрашивает он. — За ней я могу рассказать тебе всю свою душераздирающую историю.

Я чувствую покалывание сначала в ногах, но затем оно прокладывает путь через все мое тело. Если бы он помнил хоть что-нибудь обо мне, то этого бы сейчас не произошло. Это сумасшествие, но я могу воспользоваться этой ситуацию в своих интересах.

— Прости, но я не могу. — Я так горда своим ответом, что даже становлюсь немного выше. Он воспринимает мой ответ точно так же, как воспринимал все мои отказы, пока мы встречались - улыбаясь, словно я не могу быть серьезной.

— Да, ты можешь. Думай об этом, как о пользе, которую ты можешь принести мне.

Я приподнимаю голову.

— Мне нужны новые друзья, оказывающие на меня хорошее влияние.

Мой рот приоткрывается, выпуская протяжный звук «Пффффф...»

Калеб приподнимает бровь.

— Я не оказываю хорошего влияния, — говорю я, быстро моргая.

Переминаясь с ноги на ногу, я отвлекаю себя бутылкой вишневого «Мараскина»

[3]

. Я могла бы взять бутылку, бросить её ему в голову и убежать, а могу пойти выпить чашечку кофе вместе с ним. В конце концов, это всего лишь кофе. Ни секс, ни отношения, а всего лишь дружелюбная болтовня между двумя людьми, которые, предположительно, даже не знают друг друга.

— Хорошо, кофе, так кофе, — слышу в своем голосе нотки волнения и съеживаюсь. Я отвратительна.

— Вот и отлично, — улыбается он.

— В двух кварталах отсюда на северо-западе есть кафе. Могу встретиться с тобой там через полчаса, — говорю я, прикидывая, сколько времени мне понадобиться, чтобы добраться до дома и передумать. Скажи ему, что не можешь. Скажи ему, что у тебя есть другие дела.....

— Полчаса, — повторяет он, смотря на мои губы. Я эффектно сжимаю их, и Калеб наклоняет голову, чтобы скрыть улыбку. Повернувшись, я спокойно иду вниз к выходу, чувствуя его взгляд на своей спине. Это заставляет меня дрожать.

Я бросаю магазинную тележку, как только покидаю поле его зрения, и галопом несусь к выходу. Мои вьетнамки бьют меня по пяткам, пока я бегу.

Добираюсь до дома в рекордно короткое время. Моя соседка Роузбад стучит в мою дверь, держа в руке лук. Если она перехватит меня, то мне придется участвовать в двух-часовой односторонней беседе о её Берти и его борьбе с подагрой, поэтому я решаю спрятаться в кустах. Пять минут спустя Роузбад уходит, а мои бедра ноют после сидения на корточках, и мне очень хочется в туалет.

Первое, что я делаю, пройдя через входную дверь, так это спасаю фотографию Калеба из мусорного ведра. Отчистив её от яичной скорлупы, я засунула её в свой серебряный ящичек.

Через 15 минут, я выхожу из дома, так нервничая, что мне приходится приложить немалые усилия, чтобы не споткнуться об свои же собственные ноги. Три мучительных квартала. Я ругаю себя и дважды сворачиваю, чтобы отправиться домой, но все-таки добираюсь до парковки.

Стены в кафе выкрашены в темно-синий цвет и украшены мозаичными панорамами. Такая интенсивная и угнетающая атмосфера, но в тоже время очень теплая. «Старбакс» только в трех кварталах отсюда, и это место предназначено для более серьезной публики - вычурных типов, которые размышляют о своих книжных читалках «MacBook».

— Привет, Ливия, — парень, слегка смахивающий на панка и стоящий за кассой, машет мне рукой.

Я улыбаюсь ему в ответ. Проходя мимо доски объявлений, кое-что привлекает мой взгляд. Поверх объявлений прикреплена распечатка мужского лица. Подходя ближе, я понимаю, что оно мне знакомо. В нижней части листа красуется надпись: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ», выделенная жирным шрифтом. Это тот самый мужчина с зонтиком из «Музыкального гриба»!

Добсон Скотт Орчард,

родился 7 сентября 1960 года.

Разыскивается за нападение, похищение и изнасилование.

Особые приметы: родинка на лбу.

Родинка! Та самая родинка, которая описывается на плакате. Что произошло бы, если б я пошла с ним? Стараясь избавиться от картинки, вспыхнувшей в моем воображении, я пытаюсь запомнить номер внизу страницы. Если бы я не увидела Калеба в тот день, то могла бы позволить ему проводить меня до моей машины.