краном бережно укладывали их на платформы.

Вот в разгар этой дружной работы над заводом и появился немецкий самолет-разведчик. Сперва он

прошел стороной, видимо, опасаясь зениток. Затем осмелел и пролетел над местом погрузки пресса.

Возвратившись, он принялся обстреливать работавших из пулеметов — заходил раза три...

К счастью, никто от обстрела не пострадал, но все поняли, что следом можно ожидать

бомбардировщиков. Темп работ возрос до предела, и ночью платформы с блоками пресса были выведены

за границы завода.

Итак — теперь можно было сказать, что все оборудование заводских цехов, лабораторий и отделов было

полностью с завода вывезено. В это время в Воронеж на денек прилетел с новой площадки А. А.

Белянский — лично проверить обстановку. Сказал, что секретарь обкома В. Д. Никитин подсказывает —

если будет возможность, забрать с других заводов Воронежа и из городского хозяйства ценное

оборудование. Так и сделали.

Поехали на завод имени Ленина, который изготавливал оборудование для хлебозаводов, и погрузили два

комплекта на занаряженные для завода № 18 платформы. Так же поступили с тремя компрессорами для

кислородного завода — их вывезли с завода «Автоген».

У себя на заводе дотошные механики выкопали и погрузили в эшелон несколько километров

электрокабелей. Словом — забрали по-хозяйски все, что могло пригодиться на новом месте. В том числе

было вывезено из Воронежа сорок новеньких трамвайных вагонов.

Многие подробности перемещения головного завода № 18, описанные здесь, в значительной мере

повторялись при эвакуации [74] и завода № 24 имени Фрунзе и завода имени Орджоникидзе и других

предприятий.

Перебазирование авиамоторного завода № 24 имени М. В. Фрунзе из Москвы на новую площадку

началось в середине октября 1941 года, когда враг вплотную подошел к столице. Погрузка заводского

оборудования и людей в эшелоны производилась круглосуточно и в очень высоком темпе. Все понимали, что вынужденное перебазирование завода на новую площадку должно быть выполнено в кратчайший

срок, так как его продукция очень нужна фронту.

Обстоятельства не дали возможности фрунзенцам совместить с эвакуацией завода выпуск моторов на

московской площадке, как это сделали воронежцы на заводе № 18. Испытания, а следовательно, и выпуск

моторов АМ-38 прекратились с началом эвакуации завода. Отсюда одной из главных задач перед

коллективом было всемерное ускорение перевозки на новую площадку всего задела моторов, а также —

испытательной станции и цеха главной сборки. Это мероприятие должно было обеспечить ускорение

начала выпуска моторов на новом месте.

Хотя москвичам на новом месте «повезло» больше, чем воронежцам — готовность корпусов их нового

завода была несколько выше, — но в целом и моторный завод в октябре 41-го также был еще в большей

степени строительной площадкой: недостроенные заводские корпуса без отопления и освещения, а то и

без окон.

Руководство завода во главе с директором Михаилом Сергеевичем Жезловым — старым большевиком, участником гражданской войны, опытным, энергичным человеком, партком с парторгом ЦК на заводе

Петром Николаевичем Лысовым, налаживая работу на новой площадке, много заботились и о быте

рабочих.

Очень важно было то, что во всем этом кажущемся хаосе при ближайшем рассмотрении виделись и

действовали четкая техническая линия, единый план, проводимые специалистами завода под

руководством главного инженера А. А. Куинджи и его помощников — начальника производства В. В.

Чернышева и начальников заводских технических служб.

Работы по вводу в строй испытательной станции на заводе возглавлял талантливый инженер Александр

Федорович Зайцев. Так как строительство основного корпуса «испыталовки» еще не было завершено, то

инженеры, механики, мотористы своими силами смонтировали несколько времянок. Выкатные станки

для испытания авиамоторов со всей подводкой к ним топлива, масла, воды, электроэнергии и системами

управления и контроля накрыли временными деревянными будками. Первая очередь испытательной

станции была готова. [75]

И вот наступил торжественный день. 25 декабря 1941 года окрестности площадки нового авиамоторного

завода впервые услышали «голос» авиамотора АМ-38.

Для завода имени Орджоникидзе операция по эвакуации началась с команды о прекращении

производства в цехах. Произошло это также в середине октября 1941 года. К этому времени завод был

передан в Наркомат бронетанковой промышленности, который поначалу стремился освободиться от

«чужих» заказов. Поэтому при распределении эшелонов с имуществом завода нарком В. А. Малышев

приказал директору завода В. И. Засульскому отправить все бронекорпуса Ил-2, задел деталей и

материалы в адрес завода № 18.

Заводчане со знанием дела и пониманием трудностей освоения производства бронекорпусов постарались

скомплектовать и погрузить не только материалы и задел деталей, но и штампы и всю производственную

оснастку цехов, изготовлявших бронекорпуса. Все это уехало по новому адресу завода № 18.

Последние эшелоны завода имени Орджоникидзе уходили из города уже под бомбежкой. Несколько

крупных бомб попало в заводские корпуса. Были разбиты подъездные пути. В эти тревожные дни на

завод приезжал секретарь ЦК ВКП(б) А. С. Щербаков. Он ободрил рабочих, помог им делом...

Вот и долгожданный заснеженный Свердловск — конец пути. Но оказалось, что радость их была

преждевременной. Здесь В. И. Засульского уже ждало новое назначение и указание из Москвы —

следовать к новому месту расположения завода № 18 и там организовывать новый авиазавод для

производства бронекорпусов штурмовика Ил-2.

Директор нового завода В. И. Засульский и его главный инженер Б. А. Дубовиков собрали около двухсот

специалистов и рабочих, которые на заводе занимались изготовлением бронекорпусов, снова все

погрузились в эшелон с семьями и направились к новому месту работы...

Фронт работ на новой площадке завода № 18 непрерывно расширялся. Прибывшие из Воронежа и

развезенные по цехам станки и другое оборудование нужно было скорее пустить в дело. Для этого

необходимо было выполнить как минимум два условия: закрепить станки на фундаменте и подать к ним

электроэнергию.

Едва станок втаскивали в тот или иной цех и ставили на место по планировке, как к нему направлялись

электрики. И пока несколько работниц цеха снимали со станка упаковочную бумагу и обтирали

консервационную смазку, монтеры подключали к нему временную электропроводку.

А как же закрепление станка? Фундамент обязательно нужен, [76] ведь без него станок потеряет

точность. Но земляной пол в цехе так промерз, что его нужно долбить пневмомолотками, которых было

еще слишком мало. Да и бетон фундамента, чтобы не замерз, необходимо подогревать. А как и чем?

Морозец между тем крепчал, станки покрылись инеем. Голой рукой за рукоятки не берись — прилипнет.

Что же делать? Вероятно, никто из высокого начальства не давал команды разводить костры в цехах.

Правилами противопожарной безопасности это, безусловно, запрещено. Но они загорелись, эти костры.

Вначале робкие, случайные, а затем «организованные», в железных бочках, на листовом железе. Конечно, дымные, но вселявшие жизнь в промерзшие заводские корпуса, в заснеженные цехи.

Отогрелись руки у огня, и вроде бы теплее стало в цехе, меньше обжигает металл станка, даже можно

попробовать его запустить... Щелчок выключателя — и загорелась лампочка освещения. Хорошо...

Нажата кнопка «Пуск» — ожил станок, завертелся патрон, пошел суппорт. Ура-а-а, работает! Радостью

светятся лица. А как же, ведь это означает, что оживает завод, кончается период надоевшей, ох как

надоевшей всем эвакуации. Растет и крепнет вера в себя, в свой коллектив, в то, что мы все можем!