Но сначала они поработали. Сдвинули мебель, свернули заляпанный ковер, сменили музыку — девичью тоску на мальчишеский запал. За два часа они отполировали номер. Правда, первые пятнадцать минут девушки хохотали в ответ на лихое предложение Сандры пуститься перед богатеем во все тяжкие; следующие полтора часа доводили идею Сандры до ума, совершенствуя каждое движение. Тщательно продуманная хореография выглядела спонтанной, расслабленной и неотразимой, этой якобы естественной легкости они достигли упорным трудом, но усилия оправдали себя. Четырехфигурную гармонию тщательно выстроили, изогнув ее мостом от мошонки клиента до его мошны. Мост с односторонним и мощным движением. Еще четверть часа ушло на то, чтобы удостовериться: движения срослись с телом — выдуманные в голове картинки забиты в телесную память. И наступило время обедать.

Ешь, пей и оставайся Марией. Даже танцуя и веселясь, София не чувствовала себя полностью свободной. Зацикленность на собственном теле росла с каждым днем: заметна ли беременность и как ей вести себя, когда живот уже не скроешь? Пока девушки ели, расположившись на полу, София упустила несколько возможностей поделиться с коллегами новостью. Сандра разразилась скорбной повестью с продолжением о бессердечной даме. Непьянеющая Хелен поведала о приступе острой тоски после вторых родов. Каролина подробнейше, в стиле умри-но-трахнись откровенничала о страстном объятии, лишившем ее безмятежности хорошей девочки и наградившем блаженством дрянной девчонки. И это блаженство еще не выдохлось, а новая любовь уже стучит в дверь.

Девушки начали с мороженого — постелили подстилку, на которую упадут грядущие радости. У каждой была своя печальная повесть о сердце, голове и омуте, каждая история излагалась с подъемом, с широко раскрытыми глазами и неизменной присказкой «надо же быть такой дурой». Правда, соотношение секс/минута несколько превышало уровень «Рассказов для чтения на ночь». Однако София понимала: они знают о ее депрессиях, видели заглаженные шрамы. И ей не хотелось рисковать весельем ради правды. Тем более ради правды, которой не поверят. Которой она и сама не хотела верить. Вместе со всеми она жевала, потешаясь, фаллическую спаржу, размеренно прихлебывала вино, не гонясь за гостями, напористо опустошавшими бокалы, втянула кокаина ровно столько, чтобы никто не усомнился: ей весело, то есть совсем чуть-чуть. А вдруг Габриэль слегка ошибся и это имеет значение?

София изображала радушную хозяйку, и если ни одна из девушек не прокомментировала ее некоторую сдержанность, то не потому, что никто ничего не заметил. Все видели темные круги под обычно ясными глазами Софии, обратили внимание на сжатые губы, напряженные плечи, когда она открыла им дверь. И всем было приятно, когда София за обедом немного расслабилась, хотя и не до конца. Девушки отлично знали, о чем можно говорить вслух и о чем не стоит, это была их работа — держаться на грани. Каждый вечер они раскрывались так, как многим и за месяц не под силу раскрыться. Они знали, что единственный способ сохранить гримерную в качестве их общего убежища — считать любое откровение сказкой, любую выдумку — правдой. И никогда не допытываться. Потому они оставались друзьями и в надежном тылу. Потому они беззаботно смеялись. А что может быть важнее.

В шесть вечера они отправились на работу, персональное меню из еды, алкоголя и наркотиков добавило блеску каждой из девушек, а Софии принесло огромное, желанное облегчение. Заразившись весельем, они продолжили смеяться в такси, с удовольствием разыгрывая водителя, годившегося им в отцы и наивно уверовавшего, будто эта четверка от души гуляет на предсвадебном девичнике. Хелен бесцеремонно произвела Софию в невесты. София не рвалась приобретать опыт — вот так, на полном ходу, врезаться в реальность, — но поддержала игру. Проще было согласиться, чем долго отнекиваться. За пять минут езды София так увлеклась выдуманной историей о женихе, что почти забыла, насколько выдумка похожа на правду. И когда водитель отказался брать с них за проезд — «не-е, так не годится, это тебе свадебный подарок, лапочка», — София расслабилась настолько, что подумала: пока они ехали, таксисту везение требовалось больше, чем ей самой. Она всучила ему тридцать фунтов, при том что счетчик не был включен, и попросила купить жене внеурочный подарок. Таксист направился прямиком домой, сокрушаясь про себя: и почему его собственная дочь, от которой ни звонка, ни слова доброго не дождешься, не может быть такой же хорошенькой, вежливой и счастливой, как эти веселые и беззаботные девушки. Четверо дочурок-стриптизерок помахали ему на прощанье и двинули свадебной процессией в клуб готовиться к респектабельному — дальше некуда — вечеру с выпивкой, наркотой и раздеванием за чистую прибыль.

Вошли в полумрак с залитой солнцем улицы, подождали, пока глаза привыкнут к иному ритму, освещению, иным одеждам. Затем вниз, в чрево гримерной, где готовятся к появлению на свет их тела. Босс, строгий, как банковский учет, отметил их приход взглядом на часы, четверка продефилировала мимо него, здороваясь и демонстрируя свои доходные стати. Каждая приветствовала Денни на свой особый манер. Хелен кивнула, рассеянно улыбнувшись; она уже сосредоточилась на жестком кислотном ритуале, рассчитанном на то, чтобы отработать как часы — астрономические — и не свернуть шею собственным биологическим. Сандра, к чьей руке склонился Денни, укоротила этот галантный жест до более формального рукопожатия: обед с танцовщицами убедил ее в верности лесбийского пути, с которого она теперь не сойдет — как минимум дня два. Либо до тех пор, пока неприступность чопорной леди опять не разобьет ей сердце и блуждающее желание Сандры вновь не нацелится на Денни. Боссу нравится Сандра, Сандре нравится домоправительница, а той — прозак, только с ним эта богатая дама способна вынести домашнюю скуку. Кто-нибудь да останется в выигрыше. А тем временем частный врач выписывает таблетки и складывает в кубышку монетки.

Каролина и София запечатлели на полных губах босса непринужденные, но совершенно различные поцелуи. Поцелуй Каролины внушал — и не столько рассеянному, хотя и отзывчивому Денни, сколько ей самой, — да, наверное, он ей все-таки нравится. И неважно, что время от времени босс спит с Сандрой. С некоторых пор Каролина подумывает, а не променять ли ей испанского музыканта на этого парня с пухлой чековой книжкой. Беззаветная любовь, конечно, дело хорошее, но Мариано уже полгода беззастенчиво проедает деньги Каролины, заработанные тяжким трудом. Он все еще не нашел работы в Лондоне и оказался более тяжкой ношей, чем она себе представляла. Жизнь с Мариано начинает до боли напоминать зловещий прогноз, который мать накаркала Каролине на прощанье. Через полгода после бегства из роскошной домашней тюрьмы в Сент-Джон-Вуде Каролина по-прежнему не желала признать точность уничижительного материнского предвидения. Но весьма полезный урок девушка таки усвоила: стоит принести в дом стриптизерные чаевые, как мятущийся юноша напрочь перестает заботиться о семейном благосостоянии даже столь доступным способом, как мытье посуды. С каждым днем Денни казался Каролине куда более надежной ставкой. Вряд ли мамочка пригласит его на ужин, однако содержать босса точно не придется. Каролина завяжет финансово крепкие отношения и продолжит бесить мамочку. Идеальный вариант. Эта девочка быстро набиралась ума-разума.

Поцелуй Софии выражал не столько нежное обещание, сколько твердую надежду. На то, что боссу понравится их отрепетированно-спонтанное выступление. На то, что он не заметит, как паршиво она выглядит. Не заметит, что каждый вечер ровно в семь тридцать ее рвет. А маленький животик начинает расти. А если он все-таки приглядится к ее формам, то пусть найдет перемену обворожительно женственной — еще одна приманка для привередливых клиентов, интересующихся настоящими женщинами, а не тощими палками. Впрочем, София никогда не входила в лигу костлявых девушек и потому могла рассчитывать, что босс не обнаружит ее беременности еще месяца полтора-два и, возможно, даже спишет телесные перемены на куда более тяжкий грех — ожирение. София поцеловала Денни вдохновенно, плоть взыграла, и на щеках босса вспыхнул знакомый многим румянец. София стремительно двинула дальше, не дожидаясь пока Денни придет в себя. Ошеломленный ее напором, он и не подумал критически осматривать свою лучшую танцовщицу. Мысленно пожелав боссу и дальше пребывать в неведении, София устремилась в гримерную, нервы ее зудели от беспокойства.