«Она улыбалась и грустила одновременно. Выражение лица было уставшим, но милым и добрым, как у матери, которой вернули детей после долгого расставания. Девушке с таким лицом хотелось довериться и отдать себя в её руки.

Черные волосы спадали на плечи лёгкими блестящими и аппетитными локонами. Они были, как живые. К ним хотелось прикоснуться. Вместо ресниц красивые черные перышки. На нежном румянце выделялись несколько хрустальных слезинок.

Обрамляла портрет рамка из павлиньих перьев».

Ничего идеальнее и фантастичнее Лена не видела.

- У меня слов нет! Ты умеешь переносить в сказку! Не помню, кто сказал, что красивое произведение искусства не нужно сдабривать тысячами слов похвалы, метафорами и эпитетами. Не нужно подбирать слова. Достаточно сказать «Прекрасно!» и человек, сотворивший шедевр, будет очень доволен, - восторгалась Лена.

- Согласен. Но многие художники, наоборот, любят, когда их произведение оценивают, разбирают каждую деталь до мельчайших подробностей, когда пытаются сравнить с каким-то общепризнанным шедевром, или даже говорят, что его произведение лучше. Что теперь его картины будут эталоном, примером для сравнения и подражания. Мои работы просты. И я этому рад.

- Я в восторге. И мне не нужны другие мнения. Спасибо, Толь.

- Не за что! Твоя улыбка – моя награда.

- Хотела спросить. Что значат перья вместо ресниц, павлиньи перья?

- Перья – свобода. Я рисовал их, пытаясь направить твои мысли на освобождение от ненужного и тягостного.

Лена согласно кивнула и вздохнула.

- Слёзы - сама понимаешь – это боль. А улыбка сквозь слёзы – будущие мгновения счастья, которые обязательно пробьются и дадут ростки через боль, чтобы потом её совсем победить… Что касается павлиньих перьев… Ими я пожелал тебе яркой жизни, которую ты сама создашь себе, и больше не будешь впадать в депрессии.

- Толя, лучше сказать и пожелать нельзя! Думаю, этот портрет поможет мне. По-другому и быть не может.

И через минуту добавила:

- Я как раз сегодня собираюсь поговорить с Эдуардом. Можно я расскажу ему о тебе тоже?

- Если нужно – расскажи. Но зачем?

- Нет… Я ничего не буду говорить. Ты прав, - отрывисто проговорила она, отворачиваясь от него. - Я лучше пойду.

Тогда он быстро подошёл к ней и обнял со спины, прижал к себе.

- Не уходи, прошу… Прости, что задал вопрос. Не думай, что я к тебе равнодушен. Нет! Леночка, наоборот. Но тебе нельзя говорить мне, что ты любишь меня.

Лена трепетала от его дыхания и слов.

- Почему нельзя? – шёпотом спросила она и положила поверх его рук, обнимающих её талию, свои руки. – Я люблю тебя. И буду говорить тебе это!.. – она старалась повернуться, чтобы посмотреть на него, но Толя не давал этого сделать. Он был счастлив.

- Скажи ему обо мне. Я хочу, чтобы он знал всё… - шепотом сказал он. – Но будь осторожна. Если он будет кричать на тебя или бить, вырывайся и беги ко мне.

Лене всё-таки удалось повернуться к нему. Он выпустил её из нежных и страстных объятий.

- Обещаю. Но, почти уверена, что Эдуард не способен на ярость, которая доходит до кулаков. Мы, наверно, просто поругаемся.

- Так лучше.

Они сели на кровать и с минуту молчали, глядя в пол.

«Надо завести разговор о чём-нибудь другом!..».

«Музыка!» - взволнованно подсказал ей внутренний голос, когда она увидела музыкальный центр на невысоком шкафчике для книг и посуды.

- Что ты любишь из музыки? Что слушаешь последнее время?

- Есть диск с инструментальной музыкой. А портрет я писал под любимые мелодии: Paul Mauriat – If You Go Away и Kenny G – Peace.

- По-моему, я знаю «Peace». Люблю инструменталку. Можно включить?

- Конечно.

Лена включила музыкальный центр. Диск оставался в дисководе с ночи. Она выбрала мелодию, посмотрев, какая она по счету во вкладыше от диска. И подошла к кровати.

Музыка звучала на всю комнату, разливаясь и одухотворяя. Лена смутно помнила её. В семнадцать лет она заслушивалась такой музыкой.

Лена посмотрела на Толю, прикоснулась к его волосам и несколько раз провела по ним, чтобы он расслабился. А потом легла на кровать, ожидая, что он сделает то же самое. Но он смотрел на неё, не торопясь присоединиться.

- Не бойся меня. Ложись рядышком.

Толя молча лёг, но было видно, что в нём борются смущение и чувственность. Он сумел их побороть. Смущение, чтобы выглядеть достойней, чувственность – чтобы справиться с собой и не зацеловать Лену. Он никогда не мог принять того, чтобы женщина принадлежала нескольким мужчинам сразу. Чистые отношение – залог взрослых, настоящих чувств.

Лена думала, что он снова обнимет её крепко-крепко, но на напрасно ждала. Ей было даже обидно, но она держалась.

Давно уже звучали другие мелодии, а они всё лежали, слушали и думали. Было столько прелести в зарождающемся чувстве, в новых эмоциях, душевных волнениях.

Внезапно он повернулся к Лене и разглядывал её – готовую к чему-то хорошему, готовую взлететь и не возвращаться.

Он прилег к ней вплотную и сказал:

- Повернись ко мне спиной. Я хочу сделать тебе красивые крылья.

- Вдруг они уже есть у меня? Может, я твой ангел? – лукаво спросила она и повернулась к нему спиной.

Толя рассмеялся:

- Конечно! Они у тебя уже есть. Я их приукрашу.

И до вечера он гладил её спину со всей нежностью. Лена прикрыла глаза и отдалась невинному наслаждению. Она и не думала, что без поцелуев и других манёвров, мужчина может так упоительно подарить свои чувства.

***

Лене так не хотелось уходить от него. Тут её пригрели… Да и он волновался.

Перед её уходом они специально обменялись номерами мобильных телефонов, чтобы быть на связи, если что.

- Кстати… Я могу потом забрать портрет? Я же не знаю, как вы – художники – всё это для себя решаете, - с тёплой улыбкой спрашивала Лена.

- Я пока не могу ответить на этот вопрос… - уклонился Толя. – Чуть позже.

- Какие мы! Ну и ладно! – пошутила она. – Можно тебя обнять?

- Даже и не знаю! – засмеялся он.

- Почему?

- Я ж растаю. Кто потом меня собирать будет?

- Ладно… Но я всё равно доберусь до тебя! – пригрозила она и засмеялась.

***

Эдуард был дома, когда Лена спокойно открывала дверь ключом.

Он уже успел проверить холодильник и плиту. Сейчас сидел и с удовольствием кушал макароны с курицей. Он был рад и этому после работы.

Лена прошла на кухню и сказала ему «Привет».

- Привет, - Эдуард пристально осматривал её с ног до головы, словно она была подопытной мышкой. - Где ты была?

- Когда ты поешь, мы с тобой поговорим. Так нужно, - серьёзно произнесла Лена. Она морально настраивала себя на этот мини-подвиг, необходимый для поворота.

- Хорошо… - ответил Эдуард. Еда ему в горло не лезла. Рука с вилкой застыла на полпути в нерешительности и удивлении от происходящего. Лена не видела его растерянности. Она ушла в спальню.

Глава 11.

Жизнь – это череда выборов.

Мишель Нострадамус

*

Либо вы часть решения, либо вы часть проблемы.

Элдридж Кливер

*

Всё, что изменяет нашу жизнь, - не случайность. Оно в нас самих и ждёт лишь внешнего повода для выражения действием.

А. С. Грин

*

Жизнь – это непрекращающееся рождение, и себя принимаешь таким, каким становишься.

Антуан де Сент-Экзюпери

Оставив в раковине грязную посуду, Эдуард поспешил к Лене.

- Что случилось, Лен?

- Ты садись… - она выждала паузу. Эдуард как раз сел. – Мы с тобой больше не должны встречаться.

Эдуарда словно по голове стукнули чем-то тяжелым…

- Почему? – недовольно спросил он.